Она была уверена, что здесь, в комнате, разбросано ещё много чего интересного, однако долг звал сделать дело.

— Оу… — уже грустно вздохнула Сианс, запирая дверь, после чего подошла к четвёртой.

Собственно, последняя и оказалась той самой, которая ей была нужна. Даже просто потому, что осталась единственной на этаже.

Сианс задумчиво обвела взглядом небольшую квартирку, которая открылась её взору. Самая обычная коробка для людишек, где они проводили своё существование под названием жизнь. Ни красоты, ни уюта, лишь жалкое подобие на благополучие. Если бы она жила здесь, то, наверное, покончила бы жизнь самоубийством от тоски и серости.

— Так… ладно, найдём что-нибудь… — пробормотала Сианс и начала планомерно обыскивать квартиру. Подобное ей было не впервой.

— Это оно? — спросил я, глядя на Диора.

Он сейчас внимательно перечитывал записи, которые притащила Ушастая. А если конкретнее, это были копии, которые на быструю руку переписала эльфийка. Всё, что смогла найти и ей показалось интересным, записала на листы, которые и забрала с собой.

Честно говоря, я волновался. И не за Ушастую — такие умудряются выходить даже из полной задницы сухими. Я волновался, что она что-нибудь учудит и всё испортит. Но, с другой стороны, что-то с ней же надо было делать, верно? Как-то проверить, что она на самом деле дее- и боеспособна. А эта миссия выглядела вполне себе неплохой проверкой: прийти, незаметно пробраться, найти и вернуться с ответом.

И Ушастая справилась. Вернулась обратно, и я даже не видел пожара на горизонте. Правда, вся продрогшая, трясущаяся, но она пришла обратно, попутно принеся несколько листов, исписанных немного крючковатым плавным почерком всего того, что она начитала и посчитала важным. Что ж… могу сказать, что она молодец.

Если бы только не была такой мерзлячкой и сейчас не пряталась в ванной с горячей водой, отогреваясь.

— Да хрен знает, оно или нет… — пробормотал он. — Расписание даже наше есть, кстати, за последние дни. Когда и в каком направлении уехали-приехали. Есть данные про порт, на какой корабль сели и куда поплыли… Не сказать, что точно, однако достаточно, чтобы примерно понять, куда и когда выдвигаемся. Вот тут есть данные по всем служанкам, что выходят в город. Имя, фамилия, дата рождения, семьи — целый набор.

— По обороне?

— Нету. Он же не летопись ведёт у себя. Чисто данные собирают. Слежка, короче.

— Я думал, вы контролируете город, — заметил я.

— Так контролируем же, — помахал он листами. — Крыса не сильно важная, но неприятная и неприметная. Всех же не переловишь.

— Что делать будем?

— Знать.

— Знать?

— Знать, что у нас есть крыса. И это не одна, я просто уверен. Но по крайней мере теперь будем знать. А ещё Нойзеры… вот уж от кого не ожидал, блин.

— Нойзеры?

— Держат винодельню у столицы. Задолжали бабки и теперь помогают криминалу. А криминал… Кстати, помнишь про криминал что-нибудь? — улыбнулся он, глядя на меня.

— Рандомьеры держат близкие связи с ними, если не возглавляют, — ответил я, припоминая то, что говорили про них.

Если север можно назвать армией, то Рандомьеры были бы разведкой. Криминал был, есть и будет, и кто возглавляет его, тот и правит балом. Я нечасто имел дело с криминалом, даже бы сказал, что редко. Они были нечастыми гостями на фронте. А если и были, то обычно предлагали свои услуги: от разведки до купли-продажи. Безобидные, а иногда и вполне полезные ребята.

— Так, ладно, а Асака, как она? — спросил я.

— Асака? Беспокоишься о девчонке?

— Нет, боюсь, что всё было зазря.

— Ну, уже не зазря, — усмехнулся Диор, помахав листами. — К тому же, девка, эта… Амелия Рин оказалась занимательной личностью. Что-нибудь о ней знаешь?

— Кроме того, что от неё надо держаться подальше?

— Ну… таких надо наоборот, держать как можно ближе, чтобы их крысиные рожицы всегда были на виду перед тобой. Чтобы всегда знать, куда они тянут свои маленькие лапки. Так что, расскажешь о ней что-нибудь, что мне надо знать?

— Она интриганка.

— В каком плане?

— В прямом. Плетёт интриги, всё про всех знает и сталкивает людей лбами. Хобби у неё такое.

— А о чём вы говорили?

Диор положил листы на стол и облокотился на кресло, глядя на меня изучающим взглядом.

— Не о том, что касается происходящего. Кое-что между нами. Личное.

— Мне кажется, такое лучше озвучить.

— Нечего озвучивать, — грубее, чем следовало, обрубил я и поморщился из-за собственной несдержанности.

— О-о-о… больные мозоли? — усмехнулся он.

— Я бы сказал, что тебе лучше не лезть в это, Диор, — ответил я холодно.

Больные мозоли? Да как сказать…

Слова Суцьиси почему-то не лезли из головы. Её мысль о том, что я вернулся домой, откуда появился изначально. Она была интересной и по-своему притягательной, и… я бы порадовался… Нет, серьёзно, я бы порадовался этому…

Если бы это был мой дом.

Душа как диск с информацией: она вроде и та же, но личность другая. Тот Тэйлон помер, когда его обезличили, оставив пустую душу.

И появился я.

Если душа действительно вернулась обратно (что совсем не факт), в тело своего изначального хозяина… вернулся ли я домой? Я же не Тэйлон, я вообще ничто, так, временная запись на сгустке энергии, которую написали на скорую руку, чтобы весь опыт и накопленные знания не пропали. Рождённый во внемирье…

Вообще, что можно считать человеком-то, раз уж на то пошло? Душу? Или личность, которая образовалась на ней в результате жизни? У души нет дома, сегодня она здесь, а завтра там. Личность? Но тогда получается, что личность стирается, и человек умирает. Всё. Конец. Приехали, как говорится.

А когда рождается личность? Мне кажется, когда рождается ребёнок. Запахи, вкусы, цвета, привычки, особенности тела, к которым привыкает ребёнок и приспосабливает поведение.

Рождение и смерть.

Меня родили божество и война. А умру я…

— Ты уснул? — Диор позвал меня, заставив вздрогнуть.

— Нет, я слушаю, слушаю…

— Что именно ты слушаешь? Бурчание своего живота? Блять, Тэйлон, сосредоточься, блин. Повторю для таких, как ты — надо решать что-то с Амелией. Эта сука мне нравится и не нравится одновременно.

— Чем же она тебе нравится? — сразу спросил я.

— Она сука.

— А не нравится?

— Она сука.

— Брат, поздравляю, ты долбоёб, — вынес я диагноз.

— Кто бы мне это говорил, раскрыватель заговора дверей. Диор, это не я сжёг общагу, это всё двери, они не хотели выпускать людей, — передразнил он меня.

— Дверь открывалась не в ту сторону, блин!

— Диор-Диор, двери сговорились, теперь они открываются в другую сторону, — пискляво продолжил он.

— Иди-ка ты нахуй. Я был не виноват в случившемся.

— Я знаю, — кивнул, скалясь, Диор. — Это всё двери. А теперь слушай внимательно, контрразведчик по дверям. Амелию надо определять куда-нибудь. Ты знал её, поэтому твоё слово какое?

— Она сука, она хитрожопая, она много знает и она интриганка. Это всё, что я могу сказать.

— Кинет нас?

— Глазом не моргнёт, если это будет нужно, — без капли сомнений ответил я.

— Но знает дохрена.

— Если не больше.

— Окей… И всё же, что она тебе сказала? Ты тупишь в последнее время больше обычного.

— Я не туплю.

— Нет, ты тупишь. Ты вдруг стал вести себя не так, как обычно — думать много. И это меня беспокоит.

Что меня беспокоит? Да ничего, вроде…

— Не хочу говорить.

— Ну смотри, блин, — фыркнул он. — Короче, дело такое. Раз Амелия, как ты говоришь, полезна, вытащим её на время. Посмотрим, что она может, а потом засунем обратно и уже решим, держать такое чудо у себя под боком или не стоит.

— А принцесса?

— Пусть пока дрыхнет, ей полезно будет.

Суцьиси идеально отыгрывала роль глупой идиотки, хотя понимала, что провести ни меня, ни Диора этим не сможет. Может ей просто нравилось капать таким образом нам на нервы. А может ей нравилось себя вести как беззаботная идиотка.