Тяжело было сказать вообще что-то об этом человеке: половину лица закрывает облипший снегом шарф, сам он в плаще и только кобура видна, откуда поглядывал обычный на вид револьвер.

И пусть я опустил револьверы, но не спешил прятать их. Да, незнакомец, как я понимаю, перестреливался с людьми, он помог организовать брешь, через которую мы проскочили, и он же помог мне сейчас. Это в какой-то степени говорило по крайней мере о его пока что нейтральной позиции, иначе бы он сейчас и нас положил. Однако наверняка знать я этого не мог.

— Подсобить? — сухо спросил мужчина, кивнув на раненую служанку, что виднелась из-за дерева.

— Не помешало бы, — ответил я, оглядываясь.

— Около сорока человек, — сказал он. — Около тридцати взяли в кольцо, около десяти пошли на штурм. Сейчас их гораздо меньше, но, быть может, подкрепление где-то затесалось, так что не медлим.

Около значило, что здесь может быть вполне и пятьдесят, и тридцать. По моим подсчётам, я убил около двадцати одного: десяток в поле, пятерых у забора и ещё здесь шесть. То есть, как минимум, двадцать могло остаться, если охрана вообще никого не смогла достать. Собственно, я бы мог убить и больше, но ужасная видимость, замёрзшие пальцы и сильный ветер не способствовали хорошей меткости.

— Возьми её, — кивнул я на раненую. — Знаешь, в какой стороне город?

— Естественно, — кивнул незнакомец.

Уже вчетвером мы тронулись через снежную бурю, что только набирала обороты, по заснеженному лесу к городу. Я знал, в какой стороне город, оттого внимательно следил, куда ведёт нас незнакомец. И он не обманул. Около получаса мы топали, пока сквозь пелену не начали пробиваться огни близлежащих домов.

— Видишь? — кивнул он.

— Вижу.

Сторонясь главных пригородных улиц, он повёл нас через дворы к небольшому цеху, который, как я мог судить со стороны, сейчас спал. Осторожно обойдя его с другой стороны, он провёл нас через заднюю дверь.

Я всего секунду медлил, прежде чем последовать за ним — если бы он хотел нас убить, то убил бы. Если бы хотел схватить, то и не стал бы показываться. Заменить, чтобы схватили другие? Слишком сложно, учитывая общую неразбериху, где нас было прижать легче.

И всё же один из револьверов неустанно смотрел ему в спину.

Его кобура с револьвером. Самая обычная на вид, но кое-что я мог сказать о ней. Вернее, не о ней, а о том, как она одета.

В этом мире никто, кроме меня, так её не вешает.

Мы вошли в небольшую комнатку, которая была чем-то вроде коморки охранника. Небольшой грязный диванчик, круглая пузатая железная печка на ножках, которая хорошо обогревала небольшую комнатку, стол, два стула и шкаф. На стенах висели масляные лампы. Одна из них как раз стояла на столе, освещая комнатушку дрожащим светом.

Грязно и уютно — вот что я мог сказать.

— Не боись, не найдут, — махнул рукой человек. — Сейчас следы заметёт, и чёрт выйдешь на нас. Если ещё не замело.

Я прислушался, но, кроме треска поленьев в пузатой печке да поскрипывания половиц, ничего слышно не было. В цеху, по которому мы шли, тоже всё было тихо. По крайней мере интуиция молчала, а значит, я ничего подозрительного не заметил.

Он осторожно сгрузил служанку на грязную кровать, после чего расстегнул кобуру и бросил на стол. Посмотрел на её ногу и кивнул.

— Жить будет. Главное, что сосуды не задеты.

— Кто вы? — встала около печки, протянув к ней ладошки, Кроу.

— Человек, — хмыкнул он.

— Кто именно? — в её голосе прорезались приказные нотки. Вздёрнув нос, Кроу более твёрдым голосом представилась. — Я Кроу Рагдайзер, дочь из рода Рагдайзеров. Теперь я бы хотела, чтобы вы представились.

— Не буду, — пожал он плечами, поставив чайник на печку.

— Вы не слышали, что я сказала? — холодно спросила она.

— Слышал.

— Может вы не знаете, как надо здороваться с представительницей рода? — вот сейчас очень сильно чувствовался в ней отец: по выражению лица, по тону голоса, даже хмурилась так же.

— Успокойся, девчонка, — ответил тот, не оборачиваясь. — Раздражаешь.

— Послушай сюда, че…

Но я положил ей руку на плечо.

— Успокойся, Кроу.

— Я… — она выдохнула, после чего отвернулась к печке.

К этому моменту наш незнакомец снял с себя пальто. Я бы описал нашего помощника как мужчину средних лет без каких-либо отличительных черт. Я бы сказал, самый обычный и неприметный мужчина в старой подранной военной форме, которого встретишь на улице и не обратишь внимания.

Сняв верхнюю одежду, он поставил на стол несколько кружек.

— Жива? — кивнул он служанке.

— Да, мистер. Спасибо…

— Вот и отлично.

Быстро разлив по кружкам чай, он взял свою и, усмехнувшись мне, вышел за дверь.

— С ним что-то не то, — тут же сообщила Кроу, жадно глядя на револьвер.

— Не трогай, — сразу же предупредил я.

— Я умею стрелять.

— Не думаю, что против него тебе это поможет, — ответил я.

Кроу секунду помолчала, после чего кивнула.

— Я поняла. Может тогда хотя бы ствол забьём?

— Нет.

— Будь по-твоему. Но кажется, он хочет поговорить с кем-то из нас.

С тобой, она хотела сказать, но не сказала. Воспитание. Мужчина сам решит, что ему следует делать. Есть вещи не для женских любопытных носов, и Кроу это практически подчеркнула. Как подчеркнула и то, что переложила на меня ответственность.

Я тоже понимал, что меня приглашают на разговор. Поэтому подхватил кружку за ручку и вышел следом. Револьвер так и не вернулся в кобуру. Просто потому, что любую неизвестность надо встречать вооружённым, а не надеяться, что она тебе улыбнётся. Конечно, ситуация ситуации рознь, но конкретно эта была одной из тех.

Мужчина и не пытался прятаться. Он сидел на одной из машин, из которой выходила конвейерная лента. Не знаю, что они здесь производили, что производство этого мира готовилось вот-вот шагнуть в следующую промышленную эру. И вряд ли этот мужчина работал здесь охранником.

— Работаю здесь охранником, — кивнул он на цех, попивая чай из кружки.

Окей… он работает здесь охранником. Но я не собирался ходить вокруг до около.

— Значит, ты проклятый, — негромко сказал я.

Тот лишь ухмыльнулся.

— Верно. Давно не виделись, а?

— Зависит от того, где мы с тобой встречались, — отозвался я, не спуская с него глаз.

Он бросил взгляд на револьвер и улыбнулся.

— Всё такой же недоверчивый, да? Не можешь никому открыться и весь мир будто против тебя?

— Весь мир и так против меня, как показывает практика. Тебя послала божество?

— А почему спрашиваешь? Уже встречал проклятых, которые хотят тебя убить? — улыбнулся мужчина.

— Да.

— Что ж, рад, что ты жив. Серьёзно, — кивнул он.

— Ты не ответил.

— Нет, я не от божества, — покачал мужчина головой.

Мне даже курок взводить не нужно было, чтобы сделать красноречивый щелчок — и так всё время был взведён.

— Спрашиваешь, откуда я? Понимаю, узнать меня в новом теле сложно. Но, собственно, это я научил тебя обращаться с револьвером, — кивнул он на ствол. — Научил всему, что умел, а умел я очень много.

Казалось, у меня ёкнуло сердце.

Я приоткрыл рот и… не смог ничего выдавить, потому что дар речи на секунду пропал.

На моём пути было много людей: хороших и плохих, честных и подлых, злых и добрых, тех, кого я убил, и тех, кто умер по моей вине… Много людей я знал, всех не упомнишь, но всё же были личности, которых я запомнил очень хорошо, те, кто оставил на мне отпечаток. Кто-то плохой, а кто-то хороший…

— Наст… Росиорро?

Я даже револьвер опустил.

Мужчина улыбнулся. Как-то искренне… сложно объяснить, но этот человек всегда мог улыбаться так. Ты сразу чувствовал в нём своего друга, человека, которому можно доверять. И, собственно, он был как раз-таки тем, кто обучил меня многому и довёл до больших высот моё основное ремесло — убийство.