Голову отпускало. На смену головокружению приходила нестерпимая головная боль, от которой хотелось кричать. Слух тоже возвращался, однако полностью, боюсь, он не вернётся, так как мне, скорее всего, взрывной волной повредило перепонки.

Я шёл за Ушастой, так как теперь она была моими глазами и ушами. В коридоре я насчитал, кроме трёх убитых мной из револьвера, ещё около шести человек и троих на лестнице, кому не повезло встретить Ушастую. Помимо них, я увидел ещё одну служанку со стрелой в груди, которая, видимо, просто попалась под горячую руку.

Надо признать, что не будь нас двое, один ни я, ни она не вывезли бы. Именно из-за командира, который стал неприятным сюрпризом. Вернее, его какая-то воздушная магия, которой он меня оглушил. Если бы не она, проблем бы не возникло. Но здесь вообще никогда не угадаешь, особенно с магией, которая разнообразна настолько, что всего знать практически невозможно. Потому и нужен напарник, который тебя сможет прикрыть.

— Возьмём лошадей, — кивнул я на проход, через который мы пришли. Здесь, на первом, я увидел ещё два трупа, которые, видимо, пришли с улицы. Ушастая выдернула из них стрелы, после чего направилась в узкий коридор, через который мы попали на кухню.

Здесь через склад мы спустились вниз к камерам. Здесь уже проснулись и заключённые, которые смотрели на нас перепуганными, но полными надежды на свободу взглядами. Они молчали, но тем не менее я буквально слышал их немую просьбу выпустить. И я бы прошёл мимо, даже не задумавшись, если бы меня не остановила Ушастая.

«Освободить?» — знаками показала она.

Честно говоря, про наш план поднасрать сильнее я даже и не вспомнил. Просто мне даже цель — уйти отсюда, было больно держать в голове, чего говорить о том, чтобы как-то сейчас продумывать всё остальное.

— Да… да, хорошо…

Я отдал ей отмычки, взявшись за револьверы. На всякий случай. Ведь ни я, ни она не знали, кого мы сейчас выпускаем: может это обычные бедолаги, которые против Рандомьеров, а может это маньяки, от которых они защищают своих людей.

И пока она вскрывала клетки, я неожиданно вспомнил о той, которая мне казалась пустой. Та, где меня поймали за ногу. Я мельком бросил взгляд на ту камеру, но не увидел никого, даже шевелений, будто тот, кто прятался в мешке (а судя по руке, это ребёнок), затаился, боясь привлечь к себе внимание.

Дождавшись, пока Ушастая выпустит всех, я окликнул её.

— Эта, — кивнул я на решётку.

— Точно… — выдохнула Ушастая. Удивительно, но я смог её сейчас расслышать, пусть и плохо. Значит, слух потихоньку возвращался. — Я уже и забыла про эту. Готовы?

— Давай, — кивнул я.

Быстрыми и ловкими движениями она заковыряла в замке и вскоре открыла его. Дверь противно скрипнула ржавыми петлями.

Я медленно зашёл в камеру, после чего несильно пнул мешок, пытаясь растолкать того, кто там прятался. Ничего. Я почувствовал, что там кто-то есть, но вот этот кто-то вылезать явно боялся. предпочитая отсиживаться.

Ладно…

Тогда я присел и, держа одной рукой револьвер, чтобы, если что, врезать, другой медленно приподнял край мешка, заглядывая внутрь. Оттуда, из сена, которым был набит мешок, на меня смотрело два больших любопытных глаза. И, сука, чертовски знакомых.

— Да быть не может… — пробормотал я.

И, словно реагируя на мой голос, из темноты забитого сеном мешка показалась любопытная мордаха с длиннющими ушами. Я, честно говоря, даже на мгновение опешил, настолько встреча была неожиданной. И всё же рожа была настолько узнаваемой, что ошибки быть не могло.

Это была та самая девчонка, которую я встретил на острове.

— Что там? — донёсся до меня приглушённый голос Ушастой.

— Угадай, — хрипнул я и сдёрнул мешок, выставив на свет лохматую голову, в волосах которой застряла солома.

Перед нами сидела четырёхгодовалая девчонка-эльфушка с огромными ушами и столь же огромными любопытными глазами, которые она переводила то на меня, то на Ушастую. Она не выглядела удивлённой или испуганной. Её глаза выражали лишь бесконечное любопытство ребёнка, которому открылся дивный новый и жуткий мир.

— Здравствуйте… — тихо, я бы сказал даже, скромно поздоровалась с нами девчонка.

— Ты… что здесь делаешь? — это уже спросила моя напарница, причём таким тоном, что даже я обернулся. Ушастая выглядела настолько удивлённой, что даже голос на октаву подпрыгнул.

— Похитили мелочь, не видишь? — хрипло ответил я.

— Я не мелочь. Я Льимус-Розали-Таланивальез, — тоненьким голоском поведала она.

— Иди-ка сюда, — оказалась она в руках Ушастой. Голая, грязная, какая-то хрупкая, словно сломается от одного порыва ветра. — Ты же из семьи Таланивальез. Её… вы же её в прошлый раз спасли, нет?

Держа девочку в руках, Ушастая мгновенно растаяла и стала до боли в зубах милой и приветливой, готовой обнять весь наш прекрасный мир, куда бы деться, блин. В голосе не осталось и намёка на ту стерву, в которую она любила превращаться.

— Да, её, — кивнул я. — Идём, надо уходить, пока ещё можно.

Я не строил надежд, что это останется неизвестным для Рандомьеров, однако ночь и сильная буря сделают своё дело. Пока это станет известно, пока сюда выдвинутся силы, чтобы помочь своим — всё это займёт много времени. Но уповать на подобное я бы не стал.

Мы вышли в раздевалку, где Ушастая начала быстро одевать мелочь той одеждой, что нашла в коробке.

— Как же ты здесь оказалась, лучик? — ласково спросила Ушастая, натягивая на ту какой-то грязный не по размеру свитер.

— Меня забрал ночник. Это потому, что я не спала по ночам, — со вселенской грустью в голосе поведала нам девочка. — Я хочу к маме…

— Вернём мы тебя к маме, — улыбнулась Ушастая и буквально преобразилась на глазах. Стала… тёплой, что ли. — Давай оденем тебя, на улице холодно, — а после бросила на меня взгляд, но уже другой. — Вы как?

— Жить буду, и вроде как слух вернулся частично… — поморщился я.

Ушастая превратила бедную девчонку в шарик. Бедная, наверное, даже двигаться не могла, так её закатали в тряпки. Только глазами и могла зыркать, что было довольно забавно.

— Вы точно в порядке? — перехватила она поудобнее эльфушку.

— Жить буду. Ты лучше о мелкой…

— Я большая… — проворчало чудовище сквозь одежду.

— … беспокойся.

Зачем им был этот эльфёнок? Мне без разницы, но раз они притащили её, то, значит, чем-то важен, и мне было интересно выяснить, чем же именно их она заинтересовала. К тому же, никто не отменял правила: есть возможность навредить — навреди.

Мы взяли лошадей, что стояли в конюшне, но только не тех, на которых приехали. Выбор сразу пал на отдохнувших, так как, возможно, нам придётся отрываться от погони. Почему-то у меня было такое ощущение. Что нам придётся бежать что есть сил.

Жуткая метель, мороз и ветер, который хлестал по лицу, неплохо отрезвляли. Стоило выйти на улицу, как сознание прояснилось, уже не спеша уплыть чёрт знает куда, мысли стали более конкретными, да и чувствовать я себя стал получше. И пусть в глазах немного расплывалось, словно у меня упало зрение, да и слух стал похуже, общее состояние явно улучшилось. Я довольно быстро отошёл.

Но, кажется, я всё равно схлопотал сотрясение или ушиб, так как общее состояние было… хреновым. Координация словно нарушена, меня слегка покачивало, да и голова болела. Это не говоря, что на морозе я вновь начал задыхаться.

Мы выехали за ворота и сразу же погнали лошадей галопом. Надо было как можно быстрее уйти от города, а там уже как пойдёт. Напротив меня скакала Ушастая, прижимая тряпичный шар, из которого торчали руки и ноги и откуда с интересом зыркала мелочь.

Едва мы отъехали от города, как непогода словно стала ещё хуже. Заволокло настолько сильно, что дальше десятка метров было ничего не видно. Даже лес, и тот терялся уже за вторым-третьим деревом в белоснежной пелене. Ехать в таких условиях быстро было практически нереально, так как дороги как таковой и не было, а лошади с трудом пробивались через снег.