Глава 11
Я не мог уснуть. Лежал на полу и просто не мог прогрузиться в сон, хотя раньше не замечал за собой таких проблем. А причина была ясна как день — было слишком тихо. Настолько, что я мог слышать звон этой самой тишины.
Никогда бы не подумал, что у меня возникнет такая проблема. А всё началось с того, что я просто подумал об этом. Подумал, что слишком тихо и именно в такие моменты надо насторожиться, не режут ли нам глотки или не готовят ли нападение. Подумал и… теперь не могу уснуть.
Я лежал на полу, глядя в потолок, не в силах заставить себя провалиться в колодец сновидений. Просто не мог, будто и не хотел спать, хотя сегодня от души позанимался. Вот же подстава…
Но именно поэтому я заранее услышал чьи-то очень тихие шаги. Кто-то босиком крался к моей двери — я даже мог бы очень точно определить, на каком расстоянии находился незнакомец. Вот шаги стихли прямо около моей двери. Послышался очень тихий, вороватый щелчок открываемого замка, и дверь медленно открылась. В комнату упала полоса тусклого света.
Мне не было видно вошедшего, так как я лежал за кроватью, но это и не требовалось — моя рука уже давно сжимала рукоять револьвер, который всегда был рядом — никогда не знаешь, когда пригодится. Мне стоило доли секунд высунуться и тут же выстрелить, с такого расстояния я точно не промахнусь.
Но стрелять я не спешил, будет неловко, если какая-нибудь любовница паренька прокралась.
Видимо, не увидев меня на кровати, гость наконец подал голос:
— Тэйлон?
Тихий, слегка напряжённый, но уже знакомый мне.
Мать парня.
— Я здесь, — я сел, показывая себя.
Босая женщина стояла в дверном проёме, одетая в ночную сорочку.
— На полу? — её удивление тут же сменило возмущение. — Тэйлон, почему ты на полу, как какой-то бродяга?!
— Потому что я не могу уснуть на кровати, — вздохнул я. — Слишком мягко. Слишком… мягко.
— И поэтому ты спишь на полу? Мы что, род каких-то грязных сапожников, которым едва хватает денег на еду и кров?!
— А ты хочешь, чтоб я совсем не спал? — задал я встречный вопрос.
Женщина раздражённо вздохнула.
— Ты мог сообщить мне на крайний случай, раз сам не в состоянии попросить сменить кровать. Мог бы уже научиться решать повседневные нужды, раз нашёл в себе силы спорить.
Да только что, ты пришла мне сказать об этом? Что-то сомневаюсь. Предположу, что ради чего-то другого. Ради того, что мне может не понравиться.
Я почувствовал беспокойство.
— Раз ты тоже не спишь, я предложила бы тебе прогуляться, — начала она.
— Сейчас?
— Но ты же не спишь, не так ли? — отошла она в сторонку, пригласительно махнув рукой. — Идём.
Я бросил взгляд на револьвер.
Брать или нет? Если мать решит задушить меня голыми руками, у неё это может вполне выйти. Я сейчас пусть и не дрыщ, но сил против такой явно маловато. Вспомнить, как просто и легко женщина меня подняла и прижала к себе, и станет понятно, что то же самое она может сделать, чтоб задушить меня.
С другой стороны, заметит револьвер — однозначно спалюсь.
Рассудив, что даже пусть и с такой сильной, но женщиной навыков и опыта мне справиться хватит, я кивнул.
— Я только оденусь.
— Так ты ещё и раздетым спишь?! — мать произнесла это таким голосом, словно я сбогохульничал. — Тэйлон! Я тебя не узнаю! Как ты можешь спать голым, без сорочки?!
Молча. И с чувством собственного достоинства.
— Мне просто неудобно…
— Накинь на своё непотребство сорочку, и пойдём. Ночь сегодня тёплая, — фыркнула она и вышла из комнаты.
Сорочка… по мне, это долбанное платье, которое мешает тебе нормально спать. Я ещё мог понять пижаму, но ночное платье для мужчин… как-то выбивалось у меня из понятия нормальной одежды.
Но спорить не хотелось, поэтому уже меньше, чем через минуту я стоял около матери в идентичной сорочке, чувствуя себя… не очень.
— Раньше тебя это не смущало, — внимательно заглянула она мне в глаза.
— Раньше я и не служил, — ответил я резонно. По крайней мере ответ был логичен: мужское общество, все дела…
— Идём, Тэйлон.
— Куда?
— Погуляем, — ответила она, отвернувшись.
Мы спустились на первый этаж, где мать свернула по направлению к внутренним территориям поместья. Прошли через зал и вышли на веранду.
На улице было… свежо. Не холодно, но и не жарко. Гулял приятный слабый ветер, слышался гул насекомых отовсюду и шорох травы. Здесь мать парня замедлила шаг, словно наслаждаясь моментом.
Не купаться ли она пошла?
Тупая мысль, но это первое, что пришло в голову, да и кто их разберёт? Я же не знаю про отношения Тэйлона и матери. Она женщина действительно красивая, пусть и огромная. Может они того…
— Ты помнишь, что значит «Айсэрена Монтаро»? — неожиданно спросила она, нарушая мои размышления.
— Нет.
— Нет? — женщина косо глянула на меня через плечо. — Это все знают.
Какой ответ она от меня ждала? Ведь прекрасно поняла, что я не совсем тот, кем пытаюсь казаться. А возможно, догадывается, что и вовсе не тот. Если это так, то этот мир будет первым, где меня раскрыли.
Видя, что я не отвечаю, мать парня продолжила.
— Айсэрена Монтаро — это зов древней крови. Или алтарь, где обитают духи, хранящие наш род.
— И где можно спросить совета. Или проверить на родство того или иного человека, — закончил я.
— Всё же помнишь что-то, — кивнула она, не оборачиваясь.
Теперь я понял, куда и зачем меня ведут. Тот мавзолей — это что-то типа храма, где покоятся духи рода. Это не совсем души, скорее сгустки энергии, обладающие собственным сознанием. Что-то типа полтергейстов и прочей нежити, которые привязаны к роду и становятся сильнее благодаря энергии людей. Они защищают род, род защищает их — взаимовыгодное сотрудничество. Хотя может там действительно есть и души умерших, которые слишком привязались к месту, кто знает.
Мы спустились со ступеней и направились прямиком к мавзолею.
Если меня раскроют, а меня раскроют… что делать? Я могу убить её, в принципе, это не проблема. Задушить её собственными волосами, как удавкой. Да только это полностью противоречит миссии защищать этот род.
Или же убийство одного не считается? Ведь пока жив хотя бы один, например, я, то род существует, не так ли?
Во мне закрались определённые мысли, которые не сулили женщине ничего хорошего. Несмотря на её размеры, я расправлялся и с куда более сильными противниками голыми руками. Спустимся, наброшусь сзади, намотаю волосы на шею и начну душить. Да даже собственной ночнушкой могу задушить, не проблема. Вопрос в необходимости такого радикального подхода.
Мы подошли к строению. Слишком резко оно контрастировало с поместьем: сооружение из чёрного шершавого камня, древнее, жуткое и монументальное, что даже меня проняло. Проняло, потому что в таких местах обычно встречаешь то, что хочется потом навсегда забыть. В этом мавзолее было что-то первобытное и гордое, и я невольно почувствовал, будто кто-то… или что-то смотрит на меня. Пожирает взглядом.
— Тебе никогда не нравилось это место, — сказала женщина, словно прочла по лицу мои ощущения.
— И сейчас не нравится.
— Наши хранители, наши отцы, наше сердце. Пока живо это место, будет жив и наш род.
Я не соглашусь — род жив, пока бьётся сердце того, кто может дать отпор. Вернуться, отомстить, добить. Армия не пала окончательно, пока есть тот, кто способен поднять против врага оружие.
— Когда я была молода, меня привели сюда, к взору предков рода, чтоб они дали своё согласие выйти замуж за твоего отца. От них ничего не укроется. Ты словно становишься открытым листом пред их взглядом.
— Зачем?
— Род Бранье хранит своих детей, — просто ответила она. — Мы живём в сложное время. Лишь держась друг друга, мы можем выжить. И лишь зная, что никто не приходит в наш род со злым умыслом, мы способны доверять наши спины друг другу.