Путь занял у меня буквально не больше часа, что можно было назвать рекордом по скорости. Вскоре я уже подходил, вышагивая по центру дороги, к воротам поместья, за которыми толпилась стража. Человек десять выстроились с другой стороны, переговариваясь между собой и явно пытаясь понять, иду это я или кто-то слишком похожий на меня. И лишь когда я подошёл ближе, они наконец узнали меня и расступились, раскрыв передо мной ворота.

— С возвращением, господин Тэйлон, — поздоровался со мной, как я понимаю, начальник караула.

— Да, с возвращением… — вздохнул я, окинув взглядом поместье. Теперь уже своё поместье. — Всё тихо?

— Никого, — подтвердил он. — Все покинули поместье, кроме стражи, как господин Диор и велел. Осталась лишь эльф, но она получила от вас разрешение остаться.

— Я помню, — кивнул я.

— Если бы мы знали, послали бы за вами самоезд или…

— Ничего, — покачал я головой. — Всё в порядке.

Но я так понимаю, что моё появление выглядело слишком подозрительно, так как на пороге меня встречал ещё и мистер Хайсер.

— С возвращением, господин Тэйлон. Мы не ждали вас так рано, — поклонился он, при этом буквально прощупав меня взглядом человека, который знает, что ищет. — Мы рады приветствовать вас дома. Посмею предположить, что всё прошло удачно?

— Новости ещё не дошли? — спросил я.

Вдвоём под присмотром стражи мы вошли в холл, и я сразу направился к себе в комнату.

— Мы слышали, что принцессу короновали и у неё есть жених, но вот о том, кто именно стал её мужем, вести противоречат. Боюсь, королевство до сих пор не пришло в себя из-за столь резкой смены власти, и пока что в воздухе больше слухов, чем фактов.

— Что ж… — усмехнулся я, обернувшись к нему. — Можешь поздравить, нам род стал родственным с королевским, а я теперь Тэйлон Аквардиенский.

Хайсер попытался остаться невозмутимым, однако улыбка нет-нет, да тронула его губы. Он был частью рода. Победа рода — победа отчасти и его, так как он был неотъемлемой часть Бранье.

— Поздравляю вас, господин Тэйлон. Значит, у вас получилось, и наш род может выдохнуть спокойно.

— Да.

— Мы уже можем вернуть работников обратно в поместье?

— Боюсь, это только через Диора, — покачал я головой. — За этот вопрос отвечает он. Поэтому пока что всё сохраняется как есть, но, думаю, всё самое страшное позади.

— Родители будут гордиться вами, господин Тэйлон.

— Не сомневаюсь.

К тому моменту мы уже поднялись на мой этаж и подошли к двери.

— Позвольте поинтересоваться, почему вы вернулись одни в обстановке скрытности?

— Боюсь… это личное, Хайсер, — покачал я головой, открыв дверь. — Диор знает, и он в курсе, что делать, поэтому не беспокойся. Просто мне надо закончить кое-какие дела, о которых другим знать не положено.

Намёк он понял. Это не его дело.

— Хорошо, господин Тэйлон. Вы задержитесь? Я могу накрыть на стол и приготовить ванну.

— Нет. Боюсь, я заскочил только забрать личные вещи, Хайсер, но спасибо.

— Тогда ещё раз примите мои поздравления, господин Тэйлон, — кивнул он, прежде чем я закрыл дверь.

Комната…

Моя комната…

Я не знаю, но возникло чувство, будто я уже привык к этому месту. Да и вообще, с того момента, как посмотрел воспоминания самого себя… я поймал себя на мысли, что говорю о прошлом не от лица Тэйлона, другого парня, а от себя, будто это было моё прошлое.

Моё прошлое…

Я сел на край кровати, обведя взглядом помещение.

Странное ощущение, если честно. Вроде и чуждое мне, но в то же время будто всё вокруг родное…

Я всегда считал, что воспоминания отличают личность, и если стереть память, то это будет уже совершенно другой человек. Другой я, другая личность, другой опыт, другие предпочтения и взгляды на жизнь. Совершенно другой человек.

Но тогда почему я чувствую какую-то тоску, будто это всё моё вокруг, и каждый раз последнее время говорю о прошлом от лица себя, будто сам был им? Воспоминания восстановили мост между мной и тем Тэйлоном? Добавили недостающий фрагмент, чтобы соединить всё в одну личность? Или я принял факт, что я и есть Тэйлон, просто сильно изменившийся, как и любой другой, кто прошёл через это всё?

Я покачал головой.

Не важно теперь уже, с кем я себя ассоциирую — с новой личностью или старым Тэйлоном. Кем бы я ни был, все пути ведут в ад — вот и вся правда, а я не теряю надежды вернуться обратно, даже если это значит пройти все его круги. Мне не впервой.

И всё же тоскливо, будто прощаюсь с домом…

Я полез за шкаф, откуда вытащил небольшую картонную папку, куда складывал все записки, что казались мне важными. Среди них нашлась и та самая карта, которую я прихватил из лаборатории Шестого Сектора.

Сделанная из чего-то типа глянцевой бумаги, слегка выцветшая, она удивительно хорошо сохранилась для той, что пролежала хренову тучу лет в подземелье.

Я ещё раз отследил взглядом путь, который мы прошли вместе Арамзой от одной из лабораторий до путевого центра, где пересекались большинство путей. А потом пунктирная линия, которая шла к одинокой точке внизу, отмеченной не совсем понятными для меня знаками.

Но это не имело никакого значения теперь. Куда важнее, что все они имели координаты, по которым можно было вполне точно определить местоположения каждой из баз. Начиная от той, где мы побывали, и заканчивая той, что расположилась под туманами. И не надо искать её со сканерами.

Аккуратно свернув карту трубочкой и засунув её за пояс, я открыл дверь и…

Столкнулся нос к носу с Ушастой.

Та стояла так близко, что я едва не сбил её с ног.

— Сианс? — у меня даже сердце немного ёкнуло от неожиданности. — Ты что тут делаешь?

— Могу задать встречный вопрос, ваше место должно быть вроде как во дворце, — недовольно заметила она, заглянув мне за спину. — Вы что-то опять задумали, да?

— Будто я до этого что-то задумывал за спиной у всех, — хмыкнул я, обходя её.

— Но сейчас у вас другое лицо.

— Какое?

— Грустное.

Довольно… необычное замечание. Я даже посмотрел на неё.

Ушастая выглядела так же, как и в последний раз, когда я её видел перед отъездом. Хмурая, подавленная, но сейчас полная решимости, будто отдых и одиночество дали ей сил взять себя в руки.

— Не смотрите на меня так.

— Грустное? — переспросил я.

— Тоскливое, будто вы с домом прощаетесь, — пояснила Ушастая, смерив меня внимательным взглядом. — Я с вами не поеду, так?

— Ты же знаешь, что нет, — посмотрел я на её ногу.

— А если бы могла — взяли? — задала она провокационный вопрос.

И я ответил честно.

— Нет.

— Я так и думала, — фыркнула она недовольно, будто я её раздражал всем своим видом. — Тогда я не буду вас останавливать.

— Подозрительная сговорчивость, — прищурился я.

— Всё равно не смогу переубедить. Да и сил теперь уже не хватит, — вздохнула Ушастая и полезла в карман. — Но вы кое-что забыли.

Она осторожно потянула руки к моей шее, и через мгновение на моей груди оказался «хранитель сердец», что подарила мне Ламель перед отъездом: серебряная фигурка с крылышками, напоминающая ангелочка. Я уже и забыл про него, если честно, снял после нашего прибытия, но ни разу не надел. Даже не помню, где его оставил. А Ушастая, ты гляди, нашла. Мало этого, ещё и сохранила, чтобы вернуть обратно.

— Пусть он сохранит вашу дурную голову, — сказала Ушастая напоследок.

Сидя в отсеке для десанта, я крутил амулет, разглядывая его с разных сторон. На ум лезли последние слова, сказанные Ушастой мне напоследок после того, как она повесила его мне на шею.

— Спасибо, конечно, но…

— Её Высочество хотела, чтобы он был с вами, и не простила бы, забудь вы его, — недовольно, будто отчитывая ребёнка, сказала Ушастая, осторожно пряча амулет мне под рубашку. — Это дорогой подарок. Он будет хранить вас. Храните его при себе и не снимайте, во имя… да хоть во имя чего-нибудь, что вас заставит его не снимать.