Никто из духов не показал удивления или возмущения на моё противодействие, но лёгкий ветер, несущий гул, намекал, что они обсуждают между собой произошедшее. Ну да, юнец посмел не дать покопаться в голове.

Но реакция была несколько иной, чем я ожидал. Вперёд выступила старушка. Медленно, величественно, но не надменно, она подошла ко мне с улыбкой, словно встречала любимого внука. Её ладони легли на мои, я буквально почувствовал её касание.

«Что бы ты ни хранил в себе», — тихо произнесла она, — «скажи, ради чего ты здесь».

«Чтобы защитить род», — моей уверенности не поубавилось, особенно учитывая то, что я не врал и готов был сдохнуть за это.

«Твоя мать», — продолжила старуха, — «наша дочь, взволнована. И мы видим, что ты изменился, стал другим. Но мы верим тебе. Верим, что тебе доступно то, что недоступно нам. Поэтому будь верен своему роду. Храни род, и род сохранит тебя».

Возможно, её речь должна была пронять меня, но… нет, не проняла.

«А теперь позови нашу дочь, свою мать, в круг. Мы хотим молвить ей своё слово».

Мать парня стояла в кругу недолго, но я понятия не имел, что они ей там рассказывают. Как и не имел понятия, как много смогли выяснить эти духи. То, что я не Тэйлон, они-то наверняка поняли ещё в первые секунды, но что конкретно им известно обо мне? Они успели вырвать кое-какие образы из головы, и кто знает, какие выводы они сделали. Оставалось надеяться, что духи смогли убедиться в чистоте моих помыслов сберечь этот род и поверили мне.

Хотя там может и не только духи — души некоторых так же предпочитали оставаться в мире, чтобы помогать своим потомкам. Не сказать, что их много, но такие действительно были. Так что возможно, что в круге были не только духи, но и реальные души умерших предшественников.

Когда женщина вышла из круга, первое, что она сделала, подошла ко мне и обняла. Не так, как в прошлый раз, до хруста в костях, более бережно, но не менее тепло. Моя голова буквально утонула в её грудях, и реакция организма была видна под сорочкой лучше некуда. И всё же эти объятия были столь же мягкими и тёплыми, как тогда. Возможно, несмотря на то, какой же её сын тряпка, она его всё равно любила.

Когда меня отняли от её сисек, женщина постаралась сделать вид, что не заметила реакции на себя. Вместо этого затронула другую тему.

— Ты что-нибудь помнишь?

Ясно-понятно. Вот как духи решили вырулить ситуацию — представить меня потерявшим память. Ну… что ж, в какой-то степени это действительно правда.

— Кроме того, что я Тэйлон Бранье… не особо, — покачал я головой. — Хотя своё имя и фамилию я тоже не знал.

— Ох Тэйлон… — пробормотала она и вновь прижала меня к себе, даже несмотря на мою реакцию, которая тыкалась ей куда-то в бедро. — Что ты помнишь самым первым?

Помню? Ну…

— Помню, как очнулся на поле боя. Была битва на Туманных склонах. Помню, как… как мне едва не укоротили ноги топором, как вокруг сражались, пёрли снизу мертвецы, погибали люди.

— Значит… — она сделала для себя какие-то свои выводы и вздохнула. Немного отстранила меня от себя, окинув с ног до головы взглядом. — Я сразу это почувствовала. Сразу заметила, что ты перестал быть тем мальчишкой, что покинул эти стены. Все заметили это. Но духи сказали, что со временем память вернётся… — её ладонь прошлась по моей щеке. — Нужно лишь время.

— Всё было так плохо?

— Что именно? — приподняла она бровь.

— Кем я был. Все смотрят и разговаривают со мной, как со… слабохарактерным человеком.

Мать вздохнула.

— Я бы сказала, что ты был очень мягок. И больше не поднимай эту тему. Не всем строгать своим взглядом скалы на кусочки.

Короче, тряпка. А мать на то и мать, что найдёт любой ситуации оправдание.

— Тэйлон, я хочу, чтоб ты кое-что понял…

— Никто не должен знать об этом.

— Верно, — в её глазах мелькнуло удивление. — Это может сыграть против рода, даже несмотря на то, что главный наследник — Диор. Слухи быстро расползаются даже без нашей воли.

— А сёстры и отец…

— Я расскажу им, когда посчитаю нужным. И будет лучше, если память к тебе вернётся до того, как это станет известно другим.

Она боится отца. Боится, что он распорядится мной иначе, если узнает об этом. Я вижу это в её глазах. Как говорится, порченный товар стоит меньше. Вся суть аристократии в одном лице — плевать, кто и что чувствует, как скажут, так оно и будет, и дети спокойно примут это. Но даже так, ему-то какая разница, если без памяти я добился больше, чем с ней?

— Пошли, мы достаточно здесь провели времени, — произнесла она, вернув своему голосу холодные аристократичные нотки, в котором не было места доброте и теплу.

Перед этим она поклонилась, прошептав:

— Благодарю вас, великие предки, что развеяли сомнения мои.

Кинула на меня взгляд и негромко произнесла:

— Поблагодари своих предков, Тэйлон.

— Благодарю, — поклонился я вслед за ней. Совершенно неискренне, и она это заметила, но ничего не сказала.

Утро.

Мать парня делала вид, что ночью ничего не произошло, даже не смотрела на меня, будто не замечала, но мы-то знаем правду. А вот сёстры спешили мне на помощь со своими репликами, без которых я словно и жить не мог.

— Опять держишь вилку как простолюдин, — фыркнула старшая.

— Так и не вспомнил, как пользоваться правильно вилкой с ножом? — поддакнула младшая.

Я смотрю на них и прямо нарадоваться не могу — такие дружные, не разлей вода. Только почему-то не выглядят как сёстры. Не только цветом волос, но и внешностью. Словно одна из них приёмная, причём, я бы сказал, младшенькая.

— Как тебя на люди выводить? — фыркнула Сильвия. — Ты даже салфеткой пользоваться не умеешь. Это в армии учат её вешать на шею, как галстук?

— Видимо, в армии учат и в кулак нож брать.

Это я ещё из чашки, в которой моют руки, не попил, они бы тогда вообще бы охерели. Просто сижу и вижу, что стоит чашка с водой и какими-то ломтиками… лимона, как они назвали это. Я уже пить собрался оттуда, когда увидел, как они там руки моют.

А две девки всё болтали и болтали, превратившись в посторонний шум на заднем фоне. Я даже перестал их замечать, пока они меня не позвали.

— Решил сделать вид, что не слышишь нас? — вскинула брови Сильвия.

— Сделать вид? Бери шире, я даже и не слушал вас. Остановился на моменте… блин, на том момент, когда вы с сестрой начали что-то говорить, — и начал по-плебейски ковыряться в еде вилкой, нарочно царапая тарелку и издавая чудесный мелодичный звук.

— Ты отвратителен, — пробормотала она, смотря на меня ненавидящим взглядом. — Армия тебе выжгла мозг.

— Ты даже не представляешь, насколько ты права, — усмехнулся я недобро.

Вообще я имел ввиду совершенно другое, но мать сестёр и, собственно, парня, видимо, решила, что я готов сказать то, чего говорить не стоит.

— Достаточно, — её голос для сестёр был как холодная вода на голову. Даже на меня слегка подействовало. — Сильвия, Ньян, раз вы позавтракали, попрошу обеих, — слово прозвучало как шипение, — пройти в мою комнату.

Сёстры не вздрогнули, но испуганно посмотрели на мать, ненавидящим взглядом смерили меня и опустили головы.

— Да, мама, — негромко и послушно ответили они хором, после чего, как истинные леди, встали и вышли друг за другом из зала, точно под конвоем.

Решила поставить их на место? Или ввести в курс дела? Мне без разницы, но чем меньше они будут привлекать всеобщее внимание, тем будет лучше. Незачем мне выделяться.

Закончив завтрак, я быстро улизнул на свои тренировки. Даже несмотря на то, что в армии я провёл шесть месяцев, тело ощущалось слишком вялым, слабым и хрупким. Реакция замедлена, все движения кажутся какими-то неторопливыми и ленивыми. Возможно, причина в том, что я сравниваю его с тем, что у меня было в прошлой жизни под скафандром.