Это был девиз Диора, и это было то немногое, в чём я был с ним согласен полностью.

Он выгнал всех шахтёров, после чего на виду у всех расстрелял всех тех, кто работал в администрации. Поставил у стены и расстрелял на глазах у других для наглядности. После этого вывел каждого начальника, будь то главный по смене, главный по шахте или главный по группе — абсолютно всех, кто хоть как-то был выше по рангу.

— Дай револьвер, — протянул он руку.

— Собираешься и их убить? — спросил я.

— Если в заговоре по убийству участвовали бы слуги, которые знали обо всё, даже подавали ключи убийцам, но не убивали, ты бы их оставил?

— Нет, конечно, но они не решат тут восстание сейчас поднять? Их-то много — разом бросятся и не отобьёмся.

— Они? Бросятся? — брезгливо посмотрел на шахтёров Диор. — Это обычные запуганные селяне, Тэйлон. Покорные и молчаливые, как и большинство людей. Их будут убивать, а они голову не поднимут, лишь бы их не тронули — в этом суть большинства людей. Давай револьверы. Я просто не хочу каждый раз перезаряжать ружьё.

После этого Диор поставил всех на колени и поочерёдно стрелял в голову каждому, проходя мимо. Те плакали, просили прощения, умоляли отпустить, говорили, что ни в чём не виноваты и у них семьи, но вскоре в центре площадки лежало больше десятка трупов.

Был кто-то из них невиновен? Скорее всегда да, кто-нибудь из младших звеньев.

Был Диор прав?

При всём при том — да, он был прав. Если что-то загнивает, то эту часть отрезают. И отрезают с частью здоровой плоти, чтобы не упустить даже немного заразы. У нас не было возможности провести честный суд, а оставлять гнилую часть слишком… опасно. Такие притихают, после чего решают вновь попробовать, взяться за старое. В нынешнее время такое надо предотвращать любыми способами.

Диор был прав и в другом — никто не сказал ни слова, не заступился за своих, даже головы не поднял, смотря в землю, будто смиренно принимая участь. Даже те, кого казнили, не шелохнулись. Они даже не пытались бороться, будто животные на скотобойне, что для меня было немного дико. Это вызывало не жалость, а злость. Злость за их беспрекословное подчинение, которое вызывало отвращение.

Эффект был что надо. После этого некоторые счастливчики из числа обычных рабочих получили повышение, а вся рабочая группа, что здесь копала — повышение зарплаты.

— Подкупаешь.

— Естественно, — улыбнулся Диор. — Выпороли, можно и подкупить. Сейчас времена, когда нельзя скупиться, иначе не скупиться будут другие. Мы их напугали, показали, что будет за воровство и предательство, теперь нужно показать, что будет за работу на нас. Всё просто.

— Что будем делать с теми, кто увёз телегу?

— Выследим, естественно. Найдём, куда они всё свозят, и уничтожим всё.

— Людей может не хватить, — покачал я головой.

— Ну ты уж как-нибудь постарайся тогда, — похлопал он меня по плечу. — А я отдыхать, короче.

Сколько против нас будет человек?

Десять — это как минимум. Сколько нам нужно? Как минимум десять. И при этом я понимал, что здесь тоже надо оставить людей. Причём не десять, чтобы контролировать рабочих, которые вдруг могут поднять бунт. Вероятность небольшая после поднятия зарплат, но она была, а стража заставляла лишний раз задуматься о целесообразности подобного.

Поэтому я поделил напополам: оставил пятнадцать и взял пятнадцать. И того получалось…

— Восемнадцать.

— Семнадцать.

— Восемнадцать, — повторил Диор. — Баба с нами.

— Она? — покосился я недобро на Арамзу. — Я ей не то что не доверяю…

— Придётся. Она нас и поведёт, так как знает местность как свою промежность.

— Спорим, она её в жизни не видела.

— Ха-ха-ха, очень смешно, — кивнул он. — Не выкаблучивайся. Она ведёт нас.

Собственно, выбора так-то и не было. Ствол, как и проводник, нам не помешает, а она, кроме поведения, которое Диор описал как хочет секса, ничем себя ещё не скомпрометировала. Однако я всё равно пообещал держать её у себя на виду.

Но вот и сказать, что она рада на нас работать, я не мог. После расправы девчонка была несколько не своя. Она не показывала страха перед нами, смотрела твёрдо и смело, даже с вызовом, но в глазах всё было видно. Её взгляд то и дело возвращался к полю, где Диор расстрелял тех шахтёров, и я уверен, что теперь он не казался ей таким весёлым.

Ведь кого она здесь убивала, кроликов и волков? Это несколько отличается от людей, особенно когда часть из них ты знаешь. Но на следующее утро, когда мы вышли в путь, она старалась выглядеть как обычно: дерзко и задорно, ходя взгляд выдавал её с головой.

— Веди! — махнул повелительно рукой Диор, явно прикалываясь.

Арамза сразу же сорвалась с места и ускакала по дороге дальше, поднимая за собой облако пыли.

После раздумий я решил, что Диору лучше ехать с нами. Ему не нужно будет участвовать ни в чём, но зато я смогу держать его всегда на глазах. Оставлять у шахт, где может случиться что угодно, а меня рядом не окажется, было большим риском. Даже исходя из того, что там он будет заперт в тупике, а здесь скачи в любом направлении, это вариант был лучше. Плюс я рядом и смогу перебить всех, если понадобится такая необходимость. Хотя вообще идея ехать ему в это место изначально была плохой, но придурка хрен переспоришь.

— Остаётся надеяться, что она не ускакала домой, — пробормотал я, глядя в след Арамзе.

Но нет, не ускакала. Вскоре она вернулась к нам, кивнув Диору.

— Есть след.

— Вот видишь, не зря, — толкнул он меня в бок.

— Я бы тоже смог, — отозвался я.

— И делал бы это вечность, — хмыкнула Арамза. — Идёмте.

Мы спустились с дороги ровно до каменистой поверхности, где она повела нас резко в бок. Вообще, если приглядеться прямо очень хорошо, то можно было различить, что здесь ездят, но, признаться честно, я мог и пропустить это место.

— Уверена, что это место? — спросил я.

— Да, больше негде. Через город они точно не проезжают. А до этого места никаких поворотов не было.

— Может ты просмотрела их.

— На траве и земле сразу было бы видно, в отличие от скалы. А это единственное место, где можно так аккуратно съехать, не оставив следов.

Её ответ меня удовлетворил. К тому же, вскоре мы уже вышли на другую, менее утоптанную дорожку с тремя колеями: две по краям от колёс и одна посередине от лошадей. Она уходила параллельно подъёму вдаль.

— Есть предположения, куда именно? — спросил я.

— Там… там раньше вроде как шахты были… — ответила она неуверенно. — Старый посёлок, старые шахты и всё, что там от них осталось. А потом случился обвал, ну и там никого нет.

— Да, я знаю, что это за шахты, — кивнул Диор. — Местные не удосужились укрепить потолок.

— Так нечем, — возразила Арамза.

— Да рассказывай мне. Они дерево для опор пускали на собственные дома. Вот и вся правда, так что не надо тут. Они сами себя похоронили.

Девчонка могла бы сказать много чего, я уверен, видел, как у неё язык чешется. Но она промолчала. Проглотила всё, потому что знала, кто платит, и помнила, что он сделал с теми шахтёрами. Диор прав, каким бы уродом ни был — страх порождает уважение. Как и я знал, что на войне важно, чтобы тебя уважали. Если люди не знают, что такое банальное уважение, веди себя с ними как с животными — заставь бояться.

— А долго вообще до той шахты?

— Один-полтора дня пути, — ответила Арамза. — Нам придётся где-нибудь остановиться на ночь. И поесть поймать. Кстати… — её высокомерно-насмешливый взгляд обратился на меня. — Так ты у нас мастер стрелок, говоришь?

— Чего тебе?

— Давай, — она бросила мне старое потёртое тяжёлое ружьё, которое больше подошло бы для размахивания, чем для стрельбы. — Покажи, что ты там умеешь.

— Выдадим себя, — кинул я ей ружьё обратно.

— Да вообще не проблема, — хмыкнула она и бросила мне уже лук со стрелами. — Охотник умеет стрелять из всего.

— А охотники об этом сами знают?