И, задрожав всем телом, как осиновый лист, Шенти приподняла подол платья, демонстрируя худенькие икры. Ведьма невольно присвистнула. Потом тихо ругнулась – так, что уши девушки вмиг сделались малиновыми.

– И как это стряслось?

На правой голени красовался застарелый, незаживающий укус болотной ночницы – глубокие черные отметины от зубов нелюди. А кожа вокруг подернулась синими прожилками. Начавшееся перерождение докатилось уже до середины бедра.

Шенти всхлипнула.

– Она… она сказала мне, что я очень красивая, и что ей хочется сделать меня своей сестрой. Я вырвалась, но она… Что же теперь будет?!!

Миральда бросила осторожный взгляд в сторону сестер – они дружно посапывали. Но, конечно же, на самом деле уже давно проснулись – и внимательно слушали.

– Что будет, что будет… Если ночница положила на кого глаз, никуда не денешься. Да ты уже и без того… Скоро перестанешь быть человеком, Шенти.

Девушка всплеснула тонкими руками.

– Да как же… Почему? Она ведь только укусила меня!

– Поверь, этого достаточно, – Миральда покачала головой, – именно так они себе сестричек и делают. Вон, Кайэрские топи просто кишат этой нелюдью…

По бледным щечкам Шенти покатились, одна за другой, крупные слезинки.

– Перестань, – Миральда внимательно осматривала укус, – помочь тебе еще можно, вот только…

– Что?

– Только не сейчас, Шенти. Утро и день – не самое лучшее время для ведьмовских дел. Приходи к нам после заката – и мы уж постараемся тебя освободить от этой дряни. Где ты встретила нелюдь?

Всхлипывая, Шенти ударилась в долгие и пространные объяснения, из которых Миральда только и поняла, что болотная ночница обосновалась к северу от деревни, на небольшом болоте, там, где начинают расти гигантские ели Дэйлорона. Откуда пришла тварь в эти места, было совершенно неизвестно – да это и не играло особой роли.

– И чего тебя понесло на болота? – только и поинтересовалась Миральда, – сами ведь знаете, кого там можно встретить! Тебе еще повезло, девочка. А вот если бы на твоем пути встретился бы упырь, или еще того хуже – зеркальник…

Шенти взглянула на нее в панике.

– Ягоды собирала. Сама не заметила, как… А эта тварь, как ящерица – шмыг из норы, и…

Слезы с новой силой покатились по лицу.

– Ну, все, хорош плакать. Слезами делу не поможешь, – Миральда потрепала ее по плечу, – мы будем тебя ждать после заката.

Ведьма приоткрыла дверь, выглянула наружу – солнечный свет с трудом пробивался сквозь беловатую муть тумана. И поблизости никого не было.

– Иди, быстро. Не надо, чтобы тебя здесь видели.

И долго смотрела, как худенькая фигурка растворяется в молочной дымке.

Затем повернулась к сестрам.

– Ну, что скажете?

– Знакомая история, – с зевком прошелестела Глорис, – хорошо, что девушка пришла утром… так у нас весь день впереди.

Что может сделать ведьма, когда к ней приходит человек, медленно, но неотвратимо перерождающийся в болотную ночницу? Во-первых, уничтожить первопричину перерождения, во-вторых – выгнать заразу, расползающуюся по жилам жертвы. Проще говоря, отправиться на болота, найти логово нелюди и, прибегнув к самой обычной силовой магии, убить тварь, и только уж потом лечить пострадавшего.

Эта ночница была далеко не первой в практике трех ведьм, и потому Миральда могла позволить себе хранить относительное спокойствие. Конечно, болотные ночницы – опасны. Они хитры, прекрасные творцы иллюзий – да и Силу черпают отовсюду, в отличие от людей, которым доступна только магия, порождаемая природой вещей. Но самое главное оружие болотной ночницы – это мудрость, которую тварь впитывает из всего окружающего ее мира. Если вступить в переговоры с ночницей – она убедит в чем угодно, убаюкает, отвлечет – а потом и убьет. Или покусает, чтобы продолжить род. И, что ведь обидно – речи болотной ночницы не лживы. Наоборот, она всегда говорит правду – горькую, обидную, но правду – о жизни человеческой.

Поэтому болотных ночниц лучше не слушать. Сразу нанести удар, чтобы у них уже не возникло желания вести задушевные беседы…

Миральда еще раз осмотрела набор ингредиентов, откуда она будет черпать Силу: три кусочка черного обсидиана, на серебряной цепочке, на поясе – мешочек с толчеными лягушачьими косточками, рядом с ним – две птичьих лапки, связанных между собой алой шелковой нитью. Обычный набор для работы с огненной стихией. У сестер – такие же компоненты.

– Никаких разговоров, – напомнила она двум другим ведьмам. Ведь старшей так и полагается себя вести – чтобы не натворили глупостей.

– Мы помним, – скривилась Эсвендил, – пошли.

…Как и положено истинной болотной ночнице, эта поселилась в самом гиблом месте среди болот. Сырой воздух был напитан запахом гнили, к коему незаметно примешивался приторный запах разлагающейся плоти. Глорис поморщилась.

– Фу, какая гадость.

– Зато мы можем быть уверены, что идем в нужном направлении, – холодно усмехнулась Эсвендил. И похлопала по рукояти тяжелого охотничьего ножа, который с недавнего времени предпочитала брать с собой в подобные прогулки. Миральда, правда, так и не могла уяснить – зачем ведьме нужно оружие, но Эсвендил упрямо таскала нож с собой и отмалчивалась.

Миральда остановилась. Дальше начиналась топь, прикрытая сверху изумрудным ковром мха, посыпанная яркими бусинами клюквы. В просветах между черными, гниющими стволами виднелся островок, на макушке которого возвышалась небольшая хижина – жилище болотной ночницы.

Интересно, чем сейчас занята нелюдь? Спит? Ночницы на то и ночницы, чтобы день проводить в глубоком сне, а ночью выходить на охоту. Правда, бывали случаи, когда обстоятельства вынуждали нелюдь бродить днями, отчего они только свирепели.

– Ну, и как мы до нее доберемся? – подала голос Эсвендил, – по воздуху мы летать не умеем.

– У нее должны быть отнорки, – Миральда внимательно огляделась, – она ведь как-то появляется на краю болота!

– Тихо, – пальцы Глорис впились в ее плечо, – прислушайтесь.

Где-то плакал ребенок.

– Интересно, это иллюзия или нет? – только и пробормотала Миральда.

И вдруг… На самом краю зрения, среди зеленых кустов, мелькнула беленькая рубашонка.

Может быть, и вправду на болотах чей-то ребенок, которого ночница заманивает иллюзией?

Хотя, быть может, и наоборот – как раз их заманивают иллюзией ребенка.

– Будьте осторожны, – только и сказала ведьма, – очень…

И громко крикнула мелькающему белому пятнышку:

– Эй!!! Эй, иди к нам! Мы не сделаем тебе ничего плохого! Там болота, осторожнее!

Ребенок остановился и прекратил плакать. Затем…

– Мама! Мама, ты где?!!

– Он… настоящий? – беззвучно прошептала Глорис.

– Не знаю… не уверена.

– И что, мы и дальше будем вот так стоять?

Миральда, прищурившись, до рези в глазах вглядывалась туда, где белела рубаха. Крикнула еще раз:

– Иди сюда! Мы отведем тебя к маме!!! Не бойся!

Ей ответило эхо. Откуда эхо на болоте?..

Внезапно ребенок вскрикнул – и бросился вперед. Прямиком в ледяную бездну трясины.

Миральде показалось, что еще немного – и она сама лишится рассудка. Теперь дитя кричало – но уже от ужаса, в то время как его щуплое тело заглатывала ненасытное чрево болот.

– Неет! – она рванулась вперед, сквозь колючки, раздирая в кровь руки.

Белое пятно уже почти скрылось под зеленым покровом, худенькие ручки беспомощно молотили по выступившей черной жиже.

– Только не дергайся! – крикнула Миральда.

Она была уже совсем близко. Она уже видела бледное, перекошенное от страха личико, слипшиеся от пота и грязи кудряшки… Ребенку могло быть лет пять от силы… Как он попал на болота?!!

На бегу Миральда подхватила какую-то палку. Сейчас… сейчас… она должна успеть!

И вдруг все исчезло.

Ребенка больше не было. И даже не было видно, чтобы кто-нибудь барахтался в топи.