– Из-за Дара, – стал отвечать Груз, параллельно заводя мотор и выруливая на дорогу. – Эта стерва может выстреливать из пальцев реальной паутиной. И силищей обладает такой, что мишки белые нервно курят у себя на Полюсе и люто ей завидуют. Короче, реальная паучиха. Повезло тебе, Рихтовщик, что сумел по-тихому свалить. Ну и мне, вместе с тобой… Между нами, у Викинга были выше шансы выиграть спор.

– Теперь понятно, как это она успела так ловко за ремень меня ухватить, когда сбежать хотел.

– Ишь ты. Выходит, цапнула она тебя?

– Ну да. Не вышло по-тихому.

– И как же вырвался?

– Ценой порванного ремня.

– Считай, легко отделался, – фыркнул Груз и предложил: – Может, музыку послушаем?

– Давай.

Напарник надавил на кончик выпирающего из магнитолы диска. Пластинка с тихим шуршанием провалилась внутрь, и через секунду из динамиков полился бодрый речитатив неизвестного мне исполнителя под приятный мотивчик.

– Свежак, только утром достал, – похвалился Груз. – Как тебе?

– Да вроде…

Договорить не успел. Заслушался куплетом. Гребаным, мать его, куплетом, ради которого, похоже весь этот цирк с музыкой и затевался.

«Незабудка твой любимый цветок…» – в очередной раз сообщил бодрый речитатив из динамиков, и, не сдержавшись, я саданул кулаком по панели магнитолы.

– Тише, Рихтовщик, – поспешил вмешаться угорающий рядом от хохота водила. – Зачем технику ломать, там же кнопка есть. – Нажал на что-то на панели и гребаный сюрприз отключился.

– А где «спасибо»? – продолжал шутковать Груз. – Я, понимаешь, готовился, старался…

– Спасибо, мля! – проворчал я. – Только забывать о паучихе начал… Напомнил, мля!

– Ха, забывать он начал. Незабудка напомнит! Она баба не простая, а с огромными тараканами в башке. Одна из сторожил Вешалки, и на стабе в большом авторитете. Срать паучиха хотела на твою забывчивость. После совместной ночи, хочешь того или нет, ты ее фаворит. И останешься в этом статусе до тех пор, пока у Незабудки не появится новый ухажер.

– И чем мне это грозит?

– Да много чем. Но самое для нас хреновое – привязкой твоего места возрождения.

– Чего?

– Того, мля! Умирать тебе, Рихтовщик, теперь противопоказано. Потому что возродишься аккурат под боком у паучихи. И второй раз, уж поверь, так легко от нее не сбежишь.

– Мля!

– Еще проблемы могут возникнуть с барыгами местными. Незабудка не любит, когда ее фаворит тарятся у конкурентов. Считает, что сама в состоянии обеспечить любимого…

– Мля, ты издеваешься!

Ухмыльнувшийся Груз, как ни в чем не бывало, продолжил:

– …всем необходимым. И если паучиха узнает, что кто-то что-то тебе продал, без ее ведома. Она очень обидится на барыгу и, пользуясь своим влиянием, вышвырнет его из Вешалки… Поэтому нам нужно успеть к моему знакомому до того, как по стабу разлетятся вести о смене незабудкиного фаворита.

– Смене. Выходит, до меня у нее кто-то был?

– Разумеется, ты не первый. Перед тобой фаворитом шесть с половиной лет был Поршень.

– Шесть лет!

– С половиной.

– Мля! Да как так-то?

– До знакомства с Незабудкой Поршень был большим любителем потрахаться. Все свободное время на стабе проводил в разных борделях. Тот еще был Казанова. Но, став фаворитом, вынужден был шпилить лишь Незабудку. Потому как остальные телки, опасаясь мести пуачихи, больше не давали ему ни за какие посулы.

– Так сбежал бы в другой стаб.

– Он так и сделал. А через час на новом месте двинул кони, в пьяной драке получив нож в сердце. Возродился в логове Незабудки, и от нее еще огреб по полной, в воспитательных целях… За первый год своего фаворитства он так сбегал еще трижды. И каждый раз за побегом следовала случайная смерть, воскрешение и внушение от благоверной. В итоге, спекся Казанова. Из подтянутого и решительного рубахи-парня Поршень превратился в жирного и безвольного толстяка. По сути, морально Незабудка его уничтожила – сожрала, как это принято в паучьем племени.

– Но теперь-то Поршень свободен.

– Толку-то, – фыркнул Груз. – От Игрока в нем осталось только название. Прикинь, ты его бабу наверх шпилить потащил, а это чмо перед Викингом на колени хлопнулось, и стало умолять оставить при кухне посудомойкой. Слизняк конченный – жалкое зрелище.

– И че взял?

– Да нахрен это дерьмо ему в баре! Как только стало понятно, что Поршень больше не фаворит, Викинг его пинками погнал на улицу.

Машина вильнула к обочине и припарковалась рядом с обшитым арматурой автобусом, напротив большого двухэтажного дома, с огромными стальными воротами вместо нормальных дверей.

– Ну и зачем ты мне все это рассказал? Типа, бойся, Рихтовщик, тебя ожидает та же тяжкая доля?

– Не гони волну, напарник, прорвемся. Поршень одиночкой был, а у тебя есть я… Вылазь, приехали.

Следом за Грузом я распахнул дверь и, выбираясь из салона на улицу, неожиданно поймал себя на мурлыканьи под нос мелодии гребаной «Незабудки».

Глава 2, в которой вижу тварей во сне, слышу их наяву, и готовлюсь застрелиться

Стоило шагнуть в раздвинутые напарником ворота, и сразу стал невольным свидетелем чужого разговора. Доносившийся из глубины просторного зала усиленный гулким эхом раскатистый бас вещал:

– Семечка, твою ж медь! Задрал ты уже меня, ей богу, своей нерешительностью! Определись с цветом, наконец, душевно тебя прошу!

– Все. Решил. Беру темно-серые, – пропищал в ответ совсем юный тенорок.

Оставив Груза закрывать ворота, я прокрался мимо заваленных разнообразным барахлом высоких стеллажей и выглянул в центральный коридор, где возле широкого стола маячила весьма колоритная парочка.

Пречистый двухметровый гигант в камуфляже и едва дотягивающий макушкой ему до груди толстяк в сером свитере и полинялых джинсах. На столе перед ними лежали три пары разноцветные ботинок одной модели, с толстой подошвой и высоким голенищем.

– Точно темно-серые? – спросил толстяк басом. – Потом не прибежишь ко мне с воплями: Крыс, братан, выручай, темно-серые разонравились, хочу коричневые!

– Да. Прав. Коричневые лучше. Их возьму, – тут же резко передумал громила с детским голосом.

– А глянь черные какие – ваще огонь!

– Решено. Выбираю черные!

– Твою ж медь, Семечка! Как ты меня задолбал!

– Хорош уши греть, Рихтовщик, – шепнула на ухо пустота голосом Груза, которого полностью застегнутый плащ снова сделал невидимкой. – Пошли, с Крысом тебя познакомлю.

Ступив из-за прикрытия стеллажей в коридор, я тут же привлек внимание маленького толстяка.

– Эй, мужик, тя кто сюда пустил?

– Я, – отозвался невидимка-напарник. И судя по тому, как в следующую секунду дернулся толстяк, цапнул его под мышки и чуть подбросил.

– Че за дела! – возмутился писклявый гигант в камуфляже, выхватывая из подмышечной кобуры ствол и наводя его на меня.

– Братан, я ваще не при делах, – поднял я руки, замерев на месте.

– Спокойно, Семечка, это старый друг в гости пожаловал, – разрядил напряжение бас ничуть не испугавшегося толстяка. – Груз, хорош клиентов нервировать.

Напарник расстегнул пару верхних пуговиц и стал видимым.

– Крутой у тебя плащ, – позавидовал камуфляжник, возвращая пистолет в кобуру. – Где брал?

– У него, – кивнул на Крыса напарник.

– Почем такой? – второй вопрос адресовался уже хозяину местных стеллажей.

– Сейчас в наличии таких нет, – развел руками толстяк.

– Но ты же можешь достать?

– В принципе, да. Но придется привлекать посредников. И выйдет вдвое дороже.

– Сколько?

– Двадцать пять тысяч.

– Сколько-сколько?

– А че ты хочешь? Вещь редкая, можно сказать уникальная. Край тысчонки две скинуть могу. И то только из уважения к тебе, Семечка, как к постоянному клиенту…

– Да побойся Стикса, барыга! Скинь еще хотя бы десятку!

– По миру меня пустить хочешь! Двадцать три тысячи и точка!