– Хреново выглядишь, Рихтовщик.

– Сколько тварей завалил? – спросил я в ответ.

– Шестнадцать.

– А я тридцать восемь!

– Поздравляю, – хмыкнул напарник и беззлобно припечатал: – Зато я выгляжу, как приличный человек. А ты и на вид, и на запах, как куча дерьма.

– Чистоплюй.

– Говномес.

Мы пару секунд угрюмо таращились друг на друга, а потом, как по команде, одновременно расхохотались.

– Пошли, исчадье ада, будем тебя мыть, стирать и штопать… Короче в божеский вид приводить, – объявил напарник, отсмеявшись.

Подавая пример, вытащил из-под куста винтовку с оставшимися обоймами и мой рюкзак и двинулся в сторону очищенной от тварей Киреевки.

Отыскав в траве пистолет, сунул его обратно в кобуру и заковылял следом.

Глава 5, в которой, вместо обычного душа, получаю свинцовый, и выживаю, совсем не как герои кино

Обшарив пару крайних домов, только в третьем мы нашли искомое: цинковое корыто, стиральную доску и большой кусок хозяйственного мыла. Вода для мытья и стирки обнаружилась в стоящей во дворе бочке, откуда ее очень удобно можно было черпать висящим на краю жестяным ковшиком.

Оставив меня чиститься, Груз ушел собирать трофеи из перебитых тварей… Вот ведь хозяйственный мужик! У самого бабла до черта – плащ за двадцать три косаря сам за себя говорит! – а трофейные споранчики не гнушается собирать. Хотя много ли там с бегунов-то накапает. Однако напарник не ленится, идет и своими руками каждую тварюшку потрошит. Уважаю!

Я полностью разделся и, дрожа от холода, прям во дворе дважды «принял душ» из опрокинутых на голову ковшей ледяной воды. В коротком перерыве между водными процедурами с помощью мыла худо-бедно оттер кровь бегунов с открытых участков тела и лица. Волосы спасла камуфляжная кепка. Если б не она, мое уличное купание растянулось бы вдвое, а то и втрое, дольше, потому как отмыть слипшиеся от крови патлы в ледяной воде – это тот еще геморрой.

Вместо полотенца, использовал найденную на скорую руку в шкафу белую и с виду чистую простынь. Сперва просто вытерся ей насухо, потом растерся до красноты. Не обнаружив на влажной простыни кровавых разводов, остался доволен достигнутым результатом.

Натянув трусы с носками – единственную не изгвазданную в крови одежду – и обувшись, приступил к стирке.

Найденное в доме ведро избавило от необходимости многократно бегать к бочке с ковшом, наполняя корыто. Начать решил с наименее грязной шерстяной поддевки, у нее запачкались только края рукавов и ворот. Окунул в воду, намылил, поскреб по доске, снова окунул…

Из-за прилично развитых характеристик Физической силы, Выносливости и Скорости стирка понеслась, что называется, влет. Через минуту на шкафу, распахнутые дверцы которого были на скорую руку приспособлены под перекладины для сушки одежды, висела практически досуха отжатая кофта. Еще через пару минут на соседней дверце оказались отстиранные от бурых пятен штаны. Еще минута – и на голову вернулась влажная, но без следов крови, кепка.

Дольше всего пришлось повозиться с основательно заляпанной курткой – целых пять минут. А когда размещал ее чистую и хорошенько отжатую на третьей дверце, тишину снаружи вдруг разорвал хлопок выстрела. Нормального такого выстрела. Громкого. Никак не вяжущегося с практически бесшумной «гаубицей» Груза.

Не нужно было быть гением, чтоб догадаться, что снаружи опять завертелась какая-то нездоровая канитель. А у меня, как на зло, оба ствола до сих пор были разряжены.

Проклиная досадную беспечность, подхватил винтовку, бросился к рюкзаку и лихорадочно зашарил внутри, в поисках обоймы. Нащупал, но достать не успел.

– Слышь ты, хрен в трусах, винтарь с рюкзаком на пол и руки в гору! – громыхнул от входной двери незнакомый хриплый голос. – И без глупостей! Я шутить не умею, живо жопу тебе, педик долбанный, отхреначу к хрустам свинячим!

Пришлось подчиниться.

Развернувшись с поднятыми руками, увидел мужика лет тридцати пяти со смешной бородой соломенного цвета, то ли порезанной, то ли прожженной в нескольких местах, от чего топорщащейся в стороны клоками разной длинны.

Рядом с мужиком тут же загорелся зеленый ряд строк информационного описания:

Игрок Псих1624

Статус: Отрицательный 0/-1589

Уровень: 10

Опыт: 6159/7680

Показатели:

Интеллект – 19

Атака – 28

Защита – 20

Ловкость – 18

Дух Стикса – 24

– Сука! Ты на кого любу давишь! – осерчал мужик.

– В натуре псих, – хмыкнул я в ответ, не удержавшись.

За что тут же поплатился.

– Ты че – сука! – читаешь меня что ли? Ах ты ж гнида любопытная!..

Подскочив, Псих со всей дури ткнул стволом калаша мне в живот, и угодил аккурат в солнечное сплетение.

От вспышки боли помутнело в глазах. Сгорбившись, я судорожно разевал рот, пытаясь глотнуть воздуха. И невольно схватился руками за живот, зажимая здоровенную дыру, которая просто обязана была появиться в теле поле такого удара.

Вместо дыры нащупал болючую вмятину, быстро разглаживающуюся под пальцами. От облегчения даже смог снова начать дышать.

– А ну руки поднял! – рявкнул мужик. – Не доводи до греха, сука! Ща нахрен завалю!

– За… что? – прокряхтел я, послушно исполняя приказ.

– Ненавижу обсосов заднеприводных, – ухмыльнулся бородач.

– Я натурал!

– Ага. А я, мля, балерина! – фыркнул псих с автоматом. – Сучка ты опущенная, а не натурал! Нормальный мужик никогда бы не опустился до стирки шмотья в одних труселях! Говори, гнида, куда твой дружок-педик смотался?!

Последний вопрос Псих сопроводил злобным поджопником.

Вернее, попытался сопроводить. Потому что доведенный до бешенства беспонтовыми обвинениями морального урода, я не дал себя пнуть. Наплевав на последствия, резко отскочил в сторону, призвал из инвентаря Шпору и одновременно с загрохотавшим автоматом Психа ткнул шипастым диском уроду в лицо.

Левый бок опалило огнем. Удар пули отбросил меня к стене. Из широкой раны ручьем хлынула кровь.

Но и Психу досталось знатно. Рассеченная надвое морда отморозка превратилась в кровавое месиво. Вырубленный болевым шоком бородач рухнул на пол, опрокинув корыто со стиральной доской.

Выстрелы и последовавший за ними грохот насторожили оставшихся снаружи подельников.

– Псих! Че там у тебя?! – донесся с улицы встревоженный голос подельника.

– Нормально все! – рявкнул я, стараясь хрипеть, как отмокающий в луже отморозок. – Крысу увидел!

Походу прокатило. В следующей реплике подельника тревога сменилась возмущением:

– Опять чудишь! Харэ впустую патроны переводить! Помоги лучше споровики тварям чистить! Их тут походу ваще немерено!

– Ща, помогу!

Во время разговора кое-как на заднице дополз до Психа, зажимая безоружной левой рукой кровоточащие дырки в боку – пулевая рана оказалась сквозной – и хлюпая пятой точкой по залившей весь пол кроваво-мыльной луже, и рубанул диском Шпоры ему по шее, обезглавливая и наверняка упокоевая отморозка.

Разделавшись с Психом, вернул залитую кровью Шпору обратно в инвентарь и поднял с пола выпавший из пальцев трупа автомат. Стряхнул с него воду и, наведя на дверь, крикнул «подельнику»:

– Глянь-ка, че тут!..

– Да че там у тебя опять?! – ожидаемо тут же откликнулся знакомый возмущенный голос.

– Опять Псих чудит, – неожиданно вторил ему незнакомый.

– Идите уже гляньте, че этот придурок опять натворил! – распорядился третий, ставший для меня совсем уж неприятным сюрпризом.

– Мля! Да сколько же вас там? – прошептал себе под нос, подхватывая автомат оторванной от раны левой рукой за изогнутую рукоять магазина.

Раздался грузный топот двух пар ног по крыльцу, дверь резко распахнулась, и я плавно надавил на курок.

Загрохотавший автомат задергался в руках, как живой зверь. Рану в боку от невольной встряски тут же свело судорогой боли. Я до хруста сжал зубы, давя рвущийся из горла крик, но стрельбу не прекратил, выпустив в заметавшиеся на пороге фигуры длинную очередь, выстрелов из десяти.