Вот теперь можно было отправляться на поиски лаборантки.

Но мне даже идти никуда не пришлось. Сработала пословица: на ловца и зверь бежит. Стоило встать со стула, как за стеклом двери нарисовалась перекошенная неистовой злобой харя медляка.

Мой пристальный взгляд поймал безумный глаза зараженной, когда, яростно урча, дама ворвалась из коридора внутрь своего логова.

– Эхо! – спокойно произнес я фразу-активатор.

И будто натолкнувшись на невидимую стену, женщина замерла на месте, и с ужасом уставилась на свои окровавленные пальцы и кровавые разводы на белом халате.

– Почему я вся в крови? – наконец вымолвила очнувшаяся от столбняка лаборантка.

– Наконец-то можно поговорить с разумным человеком, – устало откликнулся я, опускаясь обратно на стул.

– Присаживайтесь, – кивнул я женщине на соседний стул. – В ногах правды нет.

Глава 20, в которой, кажись, намечается свет в конце тоннеля, но я отчаянно боюсь не успеть

– Боже, какая вонь! – прошипела дама, послушно усаживаясь на предложенное место.

Отвернувшись от меня, она достала из лежащей в ногах упаковки бутылку воды, разом засосала добрую половину, остатками полила извлеченный из кармана носовой платок, и прижала его к лицу.

– Отличная идея! – похвал ее находчивость.

Несмотря на причитания дамы, вонь в этом крыле лаборатории была в разы слабее царящей в коридоре с разлитой кислотой. И нанюхавшись там, сняв маску здесь, поначалу, я ее даже не заметил. Но после слов женщины, миазмы кислотных испарений снова стали напрягать мой измученный нос, пришлось по новой накручивать вокруг лица «маску». На этот раз для данной цели использовал выдернутый из шкафа халат, предварительно так же политый водой из очередной бутылки. А спецовку натянул на голый торс, прикрыв изуродованные кислотными язвами руки и живот.

Пока я оборачивал голову, пряча лицо, и одевался, дама требовательно затараторила:

– Вы не ответили на мой вопрос? Что здесь вообще происходит? Сперва туман мерзкий, вонючий, потом вдруг вы… Куда подевались все люди? Что за ерунда творится в лаборатории со светом? Откуда на мне кровь? Почему здесь так воняет? Кто вы такой, наконец? И по какому праву…

– Помолчи, – приказал я, устав слушать излияния ошарашенной прозрением союзницы, и сел обратно на стул напротив.

Разумеется, она подчинилась.

– У нас мало времени. Поэтому отвечаю на все вопросы скопом… Сегодня тебе очень сильно не повезло. Ты оказалась ни в том месте, ни в то время. Я здесь не причем. Так сложились обстоятельства.

– Что значит?!...

Не желая по новой выслушивать поток отчаянного возмущения жертвы Стикса, я перебил даму встречным вопросом:

– Как тебя зовут?

– Мараджела, – представилась женщина, и изумленно ахнула: – Но как вы?..

– Меня зовут Рихтовщик. И да, ты частично находишься под моим контролем. Как так вышло?.. Просто поверь, тебе лучше не знать…

– Но я хочу, – пробормотала Мараджела.

Проигнорировав ее слова, я продолжил:

– Обещаю, никакими непристойностями заниматься тебя я не заставлю. К сексу склонять не стану…

– Даже как-то обидно, – хмыкнула женщина.

– Чувство юмора есть – значит, уже в порядке, – кивнул я. – У нас мало времени. А проблем тьма. Поэтому не перебивай, оставь свои мысли при себе и четко отвечай на поставленные вопросы.

Последнюю фразу я произнес в ультимативной форме, поддержав внушением Душелова, и союзница вынуждена была, скрипя зубами, подчиниться и молчать.

– В лаборатории есть спирт?

– Разумеется.

– Далеко отсюда?

– Нет, рядом.

– Отлично, потом проводишь.

– Да чего тут провожать-то… Вот, в соседнем отделе Фатролиза можно спросить. У них целый шкаф огромный доверху этим добром забит.

– Не отвлекайся… У вас тут столовая какая-нибудь есть? Или буфет?

– Да. Закусочная в конце коридора.

– Отлично. И последний вопрос. Служба охраны в лаборатории есть?

– Конечно. Только отсюда она далеко. Это нужно через два коридора…

– Очень хорошо, сейчас мы туда и направимся. Но по дороге затаримся спиртом и едой в закусочной. Маршрут понятен?

– Да, но…

– Никаких но. Времени нет на препирательства. Пошли.

Подавая пример, я первым поднялся со стула, предварительно прихватив из упаковки пару бутылок воды и рассовав ее по карманам спецовки.

– Рихтовщик, а что у тебя с ногами? – спросила Мараджела, когда мы вместе подошли к ведущей в коридор двери.

– В кислоте намочил, – отчего-то вдруг решил я признаться. – Когда кристалл энергетический из концентратора доставал.

– Чего!? – отшатнулась от меня, как от прокаженного, союзница. – Это же невозможно! Там же эффект Нузгланда! Эргстральное поле!..

– Никаких эффектов и полей не заметил. Но кислота в кубе действительно была, и очень едучей оказалась. Зараза!

– Да ну?! Не может быть!

– Ага, не может. Че ж так кислотой-то, разлитой по соседнему коридору, так на всю лабораторию тащит?

– Но как?!... Как ты после такого облучения выжил?!

– Живучесть у меня повышенная.

– Ты что, не понимаешь, что это значит?! Рихтовщик, да тебя же надо!..

– Все, хорош галдеть, – я решительно пресек дальнейшие разглагольствования союзницы. – И так уже пять минут на пустой треп потеряли. Веди, давай, за спиртом.

Отдел Фатролиза, куда меня тут же сопроводила Мараджела, и впрямь оказался буквально под боком – сектор, через одну дверь дальше по коридору. И как тут же выяснилось, здесь сегодня, увы, мне уже бывать доводилось.

Дверь оказалась распахнутой настежь, и усыпанный осколками разбитых приборов пол, с перевернутыми столами и стульями, был залит кровью, натекшей из трупов троих ужасно изуродованных лаборантов и одного обезглавленного мною лично лотерейщика.

– Лоста… Грумбет… Кройза… – оглядывая человеческие тела, зашептала остановившаяся на пороге Мараджела. И через секунду женщину согнуло в приступе рвоты.

– Соболезную, – проворчал я, проходя мимо нее внутрь.

Лежащий по центру мужик со вспоротым животом и оторванной правой рукой оказался схожей со мной комплекцией, и я принялся стаскивать с него брюки.

– Рихтовщик! Прекрати! Что ты делаешь?!

– Че за дурацкие вопросы, – огрызнулся я. – Ты мои штаны видела?

– Да они ж в крови у него.

– Уж лучше такие, чем в этом убожестве щеголять, – я с отвращеньем отбросил остатки своих порток, которые, когда начал снимать, на две трети трухой осыпались на пол.

– Ого! А лапы-то у товарища даже побольше, чем у меня, – радостно объявил я, с трудом сдирая с окоченевших ступней трупа разношенные кроссовки.

Наблюдающая мое мародерство спутница, согнулась в повторном рвотном спазме… Млять! Только воду зря переводит. Хорошо хоть от склада с бутылками недалеко ушли.

– Слышь, болезная, ты покажи мне, где тут у них спирт хранится. И беги-ка обратно, рот прополощи.

– Вон в том шкафу, – Мараджела ткнула пальцем на высокий пластиковый шкаф в дальнем конце сектора и, развернувшись, направилась за водой.

– И с собой пару бутылок не забудь прихватить, – бросил ей вслед, примеряя обнову. – А лучше три.

Завязав шнурки кроссовок, я направился к указанному шкафу, распахнул дверцу и довольно присвистнул. Союзница не обманула, с добрый десяток открывшихся моему взору полок были плотно заставлены пузатыми стеклянными фляжками. Когда свинтил крышку с первой попавшейся под руку емкости и поднес ее к носу, даже сквозь кислотную вонь уловил резкий запах спирта.

Не удержавшись, тут же сделал глубокий глоток. Горло опалило знакомым огнем. Потянулся за лежащей в кармане бутылкой – запить. Но не успел… Окружающее безмолвие вдруг нарушил истошный женский вопль.

– Твою ж мать!

С открытой фляжкой спирта в руке, я ломанулся в коридор, пулей долетел до знакомого сектора с водой и, ворвавшись внутрь, обнаружил следующую уморительную картину.