В келью ворвался юный послушник, совсем еще сорванец. Не отдышавшись, начал низко кланяться.

– Говорящий… Царица зовет, тотчас же нужно явиться… И еще – в библиотеке нашли тело одного из братьев, но Тесто сказал…

– Тесто?!!

– Второй Говорящий, – быстро исправился мальчишка, – Второй Говорящий сказал, что сам займется телом.

Хофру лишь плечами повел. Ну, отправился жрец путями Селкирет, ему-то, Первому Говорящему, какая разница?

– Что за спешка у Царицы?

Малец сверкнул черными глазищами.

– Этой ночью на жизнь божественной снова покусились, Говорящий!

На мгновение сердце замерло, как будто забыло о том, что нужно гнать кровь.

Кто? Когда? И, самое главное, зачем?!!

Неужели Тесто не утерпел-таки, и неужели не пошел ему на пользу урок, полученный Делкошем?

Воображение тут же нарисовало бледного и дрожащего всем телом Второго Говорящего, приговоренного к пыткам и позорной казни… Если, конечно, Царица не расправилась с ним также, как с мятежными нобелями… И всюду, как в ту достопамятную ночь, были жуткие кровавые разводы, каких Хофру не видел даже в подземельях, где жрецы проводили эксперимент за экспериментом, перекраивая живую плоть разумных и не очень существ…

– Что с тобой, Говорящий? – встревожился мальчишка, – тебе нехорошо?

– Нет… – сделав над собой усилие, Хофру поднялся, – тебе известно, кто покусился на жизнь божественной Териклес?

– А то! – по-простому брякнул послушник, – трое пробрались во дворец. Этот, как его… Ий-лур, карлик какой-то и наша птичка из сада Царицы!

Вполне довольный собой, мальчишка круто развернулся на каблуках и помчался вперед, словно Говорящему-с-Царицей было необходимо указывать дорогу. А Хофру… Хофру снова опустился на стул. В ушах зашумело, перед глазами запрыгали серые мошки – «только и осталось, что свалиться без чувств!».

– Ийлур, кэльчу и… Андоли, – прошептал он, – но зачем?!! Зачем?

Сглотнув кислую слюну, Хофру кое-как натянул капюшон. Поглубже, чтобы любопытствующие увидели только бледно-золотистый подбородок жреца. Ноги отказывались идти, и Хофру от всего сердца пожелал, чтобы сказанное послушником оказалось всего лишь очередной издевкой Царицы.

Но, увы, все было по-настоящему.

Мальчишка вернулся, скорчил озадаченную гримаску.

– Говорящий… Что с тобой? Идем, именно ты должен осмотреть пленников и пытать их!

– Ничего, – покачал головой жрец, – ничего… Беги, передай, что я сейчас буду на месте.

… – Андоли не могла нас предать. У нее не было возможности предупредить этих… серкт. Она все время была с нами.

Слова утонули в холодной темноте подвала, и опять повисла тишина. Мертвая тишина подземелья, где, как ни напрягай глаза, не видно ни зги.

Дар-Теен  хмыкнул. Можно сколько угодно говорить вслух, пытаясь убежать от сводящего с ума безмолвия – но это ничего не изменит. Он по-прежнему оставался в плену, и по-прежнему впереди ждала неизвестность.

Собственно, произошло именно то, чего он опасался: надежды Шеверта развеялись как дым на ветру. Оказалось, Царицу народа серкт вообще убить невозможно! По крайней мере, Дар-Теен не знал никого, кто бы выжил после такой раны. Ведь Шеверт пригвоздил ее к постели, она, эта бестия, должна была умереть тотчас же, причем в диких мучениях… Но нет. Не только не умерла, но еще и соизволила эффектно появиться сразу из четырех зеркал. И тогда в игру вступила Андоли, хрупкая девчонка – которая, как выяснилось, уже была с Царицей хорошо знакома.

«А что дальше-то? Помнишь?»

Дальше…

Дальше все смешалось. Явь и бред.

Дар-Теен так и не понял, что случилось после мольбы элеаны. Помнил только, что Шеверт, выкрикивая ругательства, бросился на девчонку с ножом – и тут же упал, как будто кто-то невидимый толкнул на пол. Странные это были ощущения, как будто тебя выпивают до дна, словно кружку воды… Пытаются выпить, давятся и отбрасывают. Всем телом о стену, да так, что хрустят кости.

И за все это время Царица серкт ни разу не пошевелилась. Так и стояла, задумчиво глядя на распластавшуюся перед ней Андоли, а затем – кажется – произнесла:

– Да, я тебя помню.

 И еще…

Ийлур обхватил руками плечи и прислонился к холодной стене узилища.

Было еще кое-что… Такое, отчего мороз продирал по коже.

Когда он, Дар-Теен, валялся на полу царских спальных покоев, безуспешно пытаясь подняться и глядя, как задыхается Шеверт, Царица опустилась рядом с ним на четвереньки. Он взглянул в бездонные черные глаза, отчетливо увидел, как розовый кончик языка скользнул по пухлым губам… А потом царица серкт принялась его обнюхивать как большая собака, и ощупывать, словно щера на рынке.

Дар-Теен тряхнул головой.  На коже так и осталось ощущение тонких горячих пальцев, и мягких прядей цвета меди. Все это было невыносимо и мерзко вспоминать, потому что – в те мгновения – ийлур ощутил присутствие странного, кровожадного существа, укрывшегося в совершенной оболочке юной девушки.

Морщась от боли в обожженных запястьях, он ощупал кандалы. Стоило, конечно, ожидать этого, но  – видят Покровители! – как не хотелось оказаться в кромешной темноте, да еще и прикованным к стене.

Впрочем, цепь казалась длинной. Дар-Теен поднялся и осторожно двинулся вдоль стены, надеясь хотя бы нащупать дверь. Идти получалось только мелкими шажками, серкт предусмотрительно надели железные браслеты и на ноги.

«Ну, ничего, ничего», – Дар-Теен все пытался убедить себя в том, что положение его не так уж и лпохо, – «разве ты не попадал в передряги? И до сих пор выходил из них живым. Может, и здесь повезет. А может – и нет… »

Столь мрачное заключение проистекло из ощущений, которые испытал в то мгновение Дар-Теен. А они оказались далеко не самыми приятными, учитывая, что пальцы наткнулись на чьи-то засыпанные мусором волосы.

– Эй, – сказал ийлур, – кто здесь?

Ответом было молчание.

Дар-Теен чуть опустил руку – пальцы провалились в пустые глазницы черепа.

– Шейнировы твари!

Он попятился, с отвращением отряхивая руки. Ну не твари ли эти серкт? Небось, намеренно посадили его в камеру со скелетом, чтобы запугать и раздавить еще до первого дознания…

Ийлур вернулся на прежнее место и уселся, привалившись к стене.

«Хуже просто некуда… »

Он хотел помолиться Фэтнару Пресветлому, но вспомнил слова Шеверта о том, что боги покинули Эртинойс, и передумал. Похоже, Покровителей и в самом деле больше не было. Оставалось надеяться только на себя, как надеялся бедняга Шеверт – и думать, думать. Старый учитель, синх по имени Альбрус, всегда говорил: из любого, даже самого безвыходного положения всегда найдется хотя бы два выхода. Следовательно, настало время как следует пораскинуть мозгами, а заодно и обмыслить еще раз все те странные события, которые с ним, Дар-Тееном, произошли.

Ийлур по крупинкам собирал прошлое, которое было тщательно кем-то вытерто. Оставались факты – уверенность Эристо-Вет в том, что он был убийцей никому не нужной гадалки, ее решение идти до конца одной. А еще – непонятная игра метхе Альбруса, темная жрица, Лабиринт Сумерек, где ийлура напару с рабом что-то искали. Все. Больше Дар-Теену ничего не было известно об истории с Лабиринтом Сумерек.

А много позже, занесенный неведомо как в будущее, Дар-Теен узнал о кровавой резне, что устроили элеаны и ийлуры. Не потому ли, что темная жрица похитила нечто ценное в том Лабиринте? А Эристо-вет? Что сталось с ней?.. Вдруг ее убила эта рыжая жрица, предавшая своего отца-Покровителя?

Ийлур настолько отчетливо представил себе, как его Эристо-Вет, его зеленоглазую красавицу сжирает смертоносное покрывало Шейниры, что к горлу подкатил горький комок.

«Да нет же, нет! Она не могла тогда погибнуть, просто не могла… Эристо-Вет не из тех, не из тех… »

Он в отчаянии вмазал кулаком по бездушной и холодной стене. И толку-то? Лишь кожу на косточках содрал.