У самого выхода на дорожный асфальт обостренная интуиция вдруг забила тревогу. Я резко тормознул и решил первым выпустить на асфальт пассажира – ну Глот же грозился пригодиться, вот пусть и отвечает за базар.

Ударам хвоста я разворотил горящую елку на выходе, и швырнул лотерейщика в облако взметнувшихся искр. Сам же аккуратненько выскочил на асфальт, без спец эффектов, несколькими метрами левее.

Ощутив в момент перехода, что огонь остался за спиной, я открыл глаз. Впереди тут же загрохотали выстрелы, и через мгновенье я заметил пару старых знакомых муров, практически в упор расстреливающих беднягу Глота.

Суки! Суки! СУКИ! – безумная ярость волной окатила рассудок. У меня было предчувствие, что этот лесной пожар на нашем пути случился не просто так, и вот я получил наглядное подтверждение своей догадке.

Ублюдки меня заметили, и тоже попытались достать из своих пукалок. Но куда им было угнаться за рубером-слепуном, недавно достигнувшим третьего предела неуловимости…

Выпытав у Клеща местоположение остальных загонщиков, разбитого на пары отряда муров, я приговорил ублюдка к мучительной смерти, плюнув кислотной нитью в раззявленную пасть мура. И глядя, как извивается на асфальте, заходясь в беззвучном крике (голосовые связки урода концентрированная кислота разъела в первую очередь) и отплевываясь сгустками кровавой слизи, я испытал извращенное удовольствие, потому что сейчас ублюдок страдал так же, как мой сгоревший заживо отряд.

Из-за экономии времени (а вовсе не из-за сострадания), я добил-таки бьющегося в конвульсии здоровяка, ударом хвостового шипа, и рванул по асфальту в сторону следующей пары загонщиков. До окончания действия «Чужой лапы» оставалось всего десять секунд. Но я обязан успеть навестить всех муров. И заставить сдохнуть их так же больно, как мои несчастные крестники и Слеза.

А в самом конце я нацелился выбить из Гвоздя подробности его разговора с гребанным куратором. Узнаю: каким боком к лесному пожару причастны муры, и рвану мстить дальше.

Но это будет потом. А сейчас…

– Здорово, девочки! – уркнул я человеческим голосом в спины пялящейся на горящие деревья пары камуфляжников, с неуклюжими пулеметами в руках.

Оказалось, что в личине великана рубера я могу двигаться не только невероятно быстро, но и совершенно бесшумно. Пока, совершенно не таясь, я набегал на них со спины, ни один мур даже ухом в мою сторону не повел.

Разумеется, пулеметчики дружно развернулись на чужой голос, и проделали это молниеносно-быстро (как им казалось). И оба молодчика сильно удивились, когда длинные стволы их дур изрыгнули очереди в пустоту, я же живой и невредимый снова оказался у них за спиной.

Второго шанса потягаться с рубером в скорости я им не дал. Два размытых до невидимости движения хвостом, и изуродованные роговым шипом пулеметы рухнули на асфальт из вывихнутых пальцев горе-стрелков.

– Какого хрена? – полюбопытствовал самый разговорчивый перед смертью, и первым получил кислотной нитью по вытаращенным зенкам. Истошный вопль бедняги тут же захлебнулся очередным моим метким плевком аккурат в раззявленную пасть.

Товарищ его рядом тоже испуганно заголосил, что облегчило мне задачу, и очередная кислотная нить сразу попала крикуну точно в рот.

Эти двое мучались даже меньше Клеща. Гребанный цейтнот вынудил меня ускориться. И пригвоздив страдальцев к асфальту милосердным ударом шипа, я рванул дальше…

– Ну че, сученыш, поговорим? – склонился я над сидящим на асфальте Гвоздем.

Рядом в луже кровавой слизи корчился подыхающий от кислотного «угощения» напарник вожака – Цыган.

За спиной на асфальте дорог, с разных сторон окружающих догорающий лесной кластер, осталась куча изуродованных трупов муров. Однако и время, запланированное на вдумчивый допрос самого главного злыдня, у меня практически вышло.

Оставшиеся жалкие полминуты действия Дара вынудили действовать быстро и предельно жестоко.

Мгновенно переломанные в коленях ноги не позволяли шефу муров теперь даже дернуться в сторону.

– О чем вы договаривались с куратором? – спросил я.

Оторвавшись от разглядывания неестественно вывернутых ног, Гвоздь перевел на меня затуманенный болью взгляд.

– Да пошел ты!

– Не правильный ответ.

Полоснув когтями ему по животу, я харкнул кислотной нитью на вывалившиеся кишки.

Потроха мура мерзко зашипели, на глазах растекаясь кровавой слизью. Допрашиваемый отчаянно заорал.

– Отвечай, мразь! – очередной удар когтей, оставивший широкие до кости разрезы на правой руке, вернул начавшего было терять сознание мура обратно в чувство.

– Да пошел ты, – харкая кровью пропыхтел Гвоздь и, обозначив дрожащей рукой подобие фака, неожиданно добавил: – Хрен тебе, а не Замок, Рихтовщик.

– СУКА! – не помня себя от ярости, я пригвоздил догадливого ублюдка, как бабочку, шипом жала к дорожному полотну.

Но, прежде чем мур испустил дух, его залитые кровью губы разошлись в глумливой лыбе.

Глава 5, в которой я компенсирую потери, и меня застают врасплох

Гвоздь сдох.

И практически сразу же истекло время действия моего Дара. Тело начало корежить в судорогах боли обратной трансформы, и, рухнув на асфальт, я стал биться на нем в неистовом припадке.

Если бы сейчас на мои стоны откликнулась какая-нибудь тварь (да хоть жалкий прыгун), она могла б играючи вскрыть мне горло, потому как в эти ужасные первые минуты отката я был беспомощным, как младенец.

Но мне повезло. Расходящаяся по соседним лесам гарь из превратившегося в огромное пепелище кластера, похоже, отогнала все местные стаи тварей на приличное расстояние от пограничного асфальта. И моим жалким состоянием не воспользовался ни один зубасто-когтистый абориген.

Сюрпризом для меня стало, что по окончании обратной трансформы, не восстановились сгоревшие борода и волосы, но самое паршивое – на голове и руках по новой открылись кровавые волдыри многочисленных ожогов.

Ощутить ожоги конечно было чертовски не приятно, но сейчас, вне огня, боль от них показалась вполне терпимой. К тому же, мне было с чем сравнивать – на фоне БОЛИ обратной трансформы, дискомфорт кровавых ожогов показался сущим пустяком.

Потому, прежде чем приступить к лечению не опасных ран, я решил еще пару минут спокойно побалдеть на спине без движения, и разобраться, заодно, в случившейся оказии.

Выходило, моей прилично прокаченной регенерации едва хватало на восстановление организма после сложнейшей двойной трансформы, а на параллельное излечение полученных ранее даже не очень серьезных ран внутренних резервов, увы, уже не хватало… Проверяя догадку, вывел из меню перед собой шкалы:

Здоровья – 3659/4310

Удовольствия – 328/546

Спорового баланса – 18/323

Жажды и сытости – 113/595

Бодрости – 37/595

Духа Стикса – 532/619

Ну точно! Шкалы Спорового баланса и Бодрости были катастрофически близки к обнулению (на моих глазах в течении четверти минуты каждая скатилась еще на пару-тройку единиц). Жажды и сытости тоже просела на три четверти. Удовольствия почти наполовину. Все это указывает на критическое истощение организма. И хотя шкала Здоровья сократилась пока незначительно, если немедленно не принять экстренных мер к восстановлению, организм начнет пожирать себя изнутри, и Здоровье понесется вниз следом за остальными шкалами.

Единственным доступным средством восстановления был хранящийся в ячейке живец. Разумеется, я тут же призвал фляжку и, влив в себя разом добрую треть ее содержимого, остатки щедро выплеснул на кровавые ожоги.

Болезненный зуд в руках и голове тут же стал значительно меньше. А скакнувшие разом на два десятка единиц вверх шакалы Спорового баланса и Бодрости, продолжили уже не такое быстрое, но уверенное восстановление.