– Я… я не хотел, – пробормотал Лан-Ар, – прости… если можешь.

И, обхватив руками голову, бросился прочь.

«Давняя и почти забытая любовь пахнет лавандой», – сказал как-то один бард.

Он был молод, хорош собой и любил все, что казалось красивым, будь то силуэт далекой горы в сиреневой дымке или же наложница северного князя, томящаяся в неволе.

«Почему?» – спросила Эристо-Вет. Тогда… она была немного пьяна, совершенно свободна и почти влюблена в этого одаренного Покровителями юношу. – «Почему лавандой?»

В желтых глазах ийлура (редкий цвет даже для Гвенимара) мелькнула грусть.

«Ни один цветок, будучи мертвым и высушенным, не хранит аромат так долго, как эти невзрачные синие цветочки», – ответил бард.

…«И был тысячу раз прав, провались я к Шейнире!» – мрачно подумала Эристо-Вет.

Кто-то нагло пялился ей в спину. Ийлура обернулась – чего уставились? – и парочка влюбленных, верно истолковав ее свирепый взгляд, поспешила убраться с глаз долой.

«Но ведь я еще могу что-то сделать?» – растерянные мысли бродили в голове, точно заблудившиеся овцы, – «или уже поздно?!!»

Наклонившись к лежащему поперек улицы Дар-Теену, ийлура пощупала пульс. Под пальцами едва прослушивались вялые толчки крови, казалось, еще немного – и все. Наступит тишина.

«Ну же… Я ведь не могу позволить тебе просто так взять – и умереть!»

Эристо-Вет огляделась, лихорадочно соображая, что предпринять дальше. Граница выплюнула ее в одном из респектабельных кварталов Хатрана: по обе стороны улицы тянулись ряды высоких, о двух этажах домов с вычурной лепниной по карнизам – кричащей о наличии у хозяев приличного дохода и полном отсутствии вкуса. Из-за ажурных оград выглядывали роскошные розарии, белые крупные бутоны в листве сверкали точно жемчуг на зеленом бархате. Вся эта роскошь дремала в прозрачной свежести раннего утра, только вдалеке Эристо-Вет заметила слугу, катящего тележку с дровами.

Ийлура снова посмотрела на распростертого Дар-Теена. Дело было плохо: рука, исколотая шипами, распухла так, что казалось – вот-вот лопнет второпях наложенная повязка. А лицо ийлура очень напоминало ту самую зеленоватую луну по ту сторону, такое же круглое, раздувшееся… Глаза Дар-Теена были закрыты, дышал он часто-часто и неглубоко, так что иной раз казалось, что и вовсе не дышит.

– Побери меня Шейнира, – в сердцах выругалась Эристо-Вет.

Задыхаясь и чувствуя, как подгибаются ноги, она кое-как доволокла ийлура до ближайшей ограды и посадила его там, прислонив спиной к витым прутьям. Дар-Теен оказался чересчур тяжелым даже для нее, крепкой и тренированной. Оставалось только диву даваться, как этот громадный ийлур совершал прыжки и невероятные кульбиты во время боя.

– Посиди-ка тут, – буркнула Эристо-Вет, – и не вздумай отправляться к Фэнтару!

Еще мгновение она пристально смотрела на Дар-Теена, тщась увидеть проблески сознания, а потом развернулась и со всех ног кинулась бежать.

Она очень надеялась на то, что успеет.

До того, как раненного ийлура найдет кто-нибудь из разжиревших обитателей квартала. До того, как позовут городскую стражу. До того, в конце концов, как Дар-Теен покинет Эртинойс!

Мимо проносились дома белого и желтого алхаимского мрамора, плескали водой небольшие фонтаны, вокруг которых уютно шептались розовые кусты. А Эристо-Вет – совсем некстати – вдруг вспомнила…

Плывущий в ночи густой, почти осязаемый аромат цветущего жасмина. Посеребренные луной песчаные дорожки, что на сотни зеленых островков рассекли парк у главной башни Ордена. И крупные, низкие звезды, застывшие на небе, и пение цикад, и журчание бегущего ручья…

– Значит, ты уже решила?

В голосе Дар-Теена не было ни обиды, ни злости. Совсем ничего – холодная пустота, словно все чувства вмиг умерли.

– Да. – Эристо-Вет откашлялась и повторила уже громче: – да.

Ийлуры стояли рядом, плечо к плечу, и она ощущала тепло крепкого, сильного тела. Даже в длинном кафтане, без оружия Дар-Теен все равно не был похож на обычного горожанина, оставаясь воином.

Дар-Теен вдруг резко повернулся. Глаза лихорадочно блестят, и на лице – боль, мгновенно отозвавшаяся под сердцем Эристо-Вет.

«Ничего, это пройдет», – она выдержала тяжелый взгляд ийлура. А тот, помолчав, спросил:

– Почему?

«Почему?!! И ты еще спрашиваешь, почему? Ты же видишь, что мы одинаковые, и равны друг другу во всем, и потому просто не можем быть вместе!» – кричала в душе Эристо-Вет. А вслух, деревянными губами, она произнесла:

– Я тебя не люблю больше.

Дар-Теен вздрогнул. Потом вдруг засмеялся – как ийлур, стоящий на краю жизни и у которого в Эртинойсе не осталось ничего, что могло бы его задержать.

– Ты лжешь, Эристо. Впрочем… – его лоб пересекла глубокая складка, которая так и не разгладилась с той ночи, – впрочем, решать тебе. Но я… всегда буду…

Внезапно он замолчал. И, не прощаясь, ушел в ночь, растворился среди серебряной листвы и мелких жемчужин цветущего жасмина. А у Эристо-Вет появилось чувство нависшей беды.

«Да нет же, все правильно», – она поймала себя на том, что оправдывается перед самой собой, – «я смогу жить только с мужчиной, который будем во всем превосходить меня. И только так».

…Задыхаясь от быстрого бега, хватая ртом ставший вдруг горьким воздух, Эристо-Вет схватила бронзовый молоток и что есть мочи заколотила в парадную дверь.

– Откройте! Открывайте, скорее!

Тишина.

Эристо-Вет набрала полные легкие воздуха.

– Господин Мееталь! Господин…

Покрытая затейливой резьбой дверь отворилась столь внезапно, что едва не стукнула ийлуру по лбу – благо, что хранительница успела отскочить.

– Господин Мееталь!

И прикусила губу, потому что на пороге стоял отнюдь не тот, кто был нужен.

«Неужели уехал? Или, того хуже, отправился в сумеречные сады?!!»

Она в отчаянии воззрилась на открывшего дверь элеана – молодого, с глазами цвета аместиста на пол-лица. Алый халат с вышитыми по вороту птицами скорее всего подбирался с умыслом – гармонично оттенить иссиня-черные волосы, заплетенные в три замысловатые косы (как и положено элеанам из клана лекарей), а заодно и подчеркнуть молочную белизну кожи.

– Э… – ийлура кое-как одернула куртку, провела рукой по волосам, приглаживая растрепавшуюся косу. Наверное, в глазах столь блистательного элеана она выглядела сущей оборванкой, попрошайкой, а то и вовсе воровкой, которую стоит прогнать взашей – но еще лучше просто вызвать стражей, чтобы отправили куда положено. В городскую тюрьму, то есть.

– Я слушаю вас, уважаемая, – мягко сказал мужчина.

Эристо-Вет невольно принюхалась – пахло от него жасмином. Наверняка этот красавчик не пренебрегал умащиванием своего благородного тела разного рода маслами.

– П-простите… Я… верно, я ошиблась, – ийлура предприняла еще одну попытку отбросить со лба синие пряди. – Но разве не здесь живет господин Мееталь?

Элеан с искренним сожалением смотрел на нее.

– Господин Мееталь уже год как пребывает в сумерках. Но, если вы знали его… Быть может, я могу чем-нибудь помочь?

– Мне нужен лекарь. – Эристо-Вет воспряла духом. Трясущимися руками отцепила от пояса кошель с золотом и протянула его элеану, – вы лекарь, господин?..

– Вееталь, – сдержано улыбнулся тот, – я племянник Мееталя. И, как видите, приехал, дабы занять его место в достойном городе Хатране.

Он взял кошель, взвесил его на ладони – «Покровители, какие у него красивые пальцы!» – а затем вновь уставился на Эристо-Вет, которая под пристальным аметистовым взглядом опять почувствовала себя не в своей тарелке.

– Что случилось?..

– Меня зовут Эристо, – представилась ийлура, – и мой товарищ… опасно ранен. Похоже, что яд проник в рану. Вы можете послать слуг с носилками?

А сама подумала – чего он медлит? И это в то время, когда дорог каждый миг?!!

– Нужно торопиться, – она выразительно глянула на пребывающего в задумчивости лекаря, – если мы хотим застать моего друга живым.