До «Стакана» добирались довольно долго. С четверть часа петляли по улицам стаба. Полностью прошли Седьмую и Шестнадцатую, и частично зацепили Четвертую, Одиннадцатую и Тринадцатую. Из объяснений словоохотливой спутницы я узнал, что всего в Вешалке тридцать пять улиц и, особо не заморачиваясь с названиями, местные обозначают их просто по номерам.

Помпезный вид заведения бросился в глаза еще на улице, резко контрастируя с унылым серым однообразием вокруг. Четырехэтажная башня полностью соответствовала своему оригинальному названию. Ее верхние три этажа целиком состояли из стекла на металлокаркасе, что, вкупе со стеклянной же крышей, делало здание очень похожим на стакан в низком подстаканнике.

У широкой стеклянной двери заведения дежурил настоящий швейцар, в расшитой золотом красной ливрее. Услужливо распахнув перед нами дверь, он застыл сбоку в глубоком поклоне и, в награду за старание, получил небрежно брошенный на ходу Виолой споран.

Внутреннее убранство заведения потрясло меня обилием зеркал. На залитом искусственным светом первом этаже они были повсюду: и на стенах, и на потолке, и даже на полу. Зеркальное изобилие изрядно расширяло и без того немалое пространство холла, превращая его в бескрайний зеркальный лабиринт.

Метнувшемуся нам навстречу администратору, в строгом деловом костюме, Виола небрежно бросила, что заказала на семь часов столик под крышей.

Администратор проводил нас до лифта, вместе с нами поднялся на четвертый этаж, и лично усадил за шикарно сервированный стол в отдельном кабинете, с панорамным видом через стеклянные стену и потолок на добрую половину стаба.

Виола не обманула, кухня в «Стакане» оказалась под стать внешнему лоску – выше всяких похвал. Но гораздо больше умопомрачительно вкусных гребешков, лангустов… и прочих подаваемых нам в этот вечер деликатесов, меня потрясли откровения спутницы.

Девушка призналась, что ненавидит мать, из-за роковой ошибки которой на бесконечно-долгие три года была выброшена из привычного круга общения – тусовки местной золотой молодежи. Была вынуждена влачить жалкое существование в теле монстра, стала всеми презираемой уродкой, объектом постоянных насмешек, мерзким квазом.

В благодарность за свое спасение (или, что на мой взгляд более вероятно, из огромного желания насолить матери) Виола открыла мне способ самостоятельно вырваться из тенет паучихи.

В этот раз все было намного сложнее.

Передо мной была Белка. Обнаженная, желанная, манящая… Я хотел ее. И вздыбленные под ремнем штаны сдавали меня с потрохами.

Но, в то же время, я точно знал, что все это обман. Гребаный морок! Наваждение мерзкой паучихи. Что на самом деле никакой Белки в кровати нет, а соблазнительными позами подманивает меня ничуть не сексуальная толстуха.

Мозг рвался на части из-за необходимости уживаться с этим противоречием.

Викинг предлагал, перед визитом в спальню Незабудки, оглушить разум кружкой-другой забористого ерша на спирту. Но, для реализации предложенного Виолой плана, мне нужна была ясная голова, и я отказался. О чем сейчас, признаться, сильно пожалел.

– Ну что же ты замер в дверях? Смелее, красавчик, – даже голос точь-в-точь Белкин, но развязные, похотливые интонации в нем выдают паучиху.

Увы, для успешного выполнения предложенного Виолой плана, придется снова пройти через это.

Я раздеваюсь и ложусь рядом. Белкино лицо приближается, ее губы соединяются с моими… И на несколько восхитительно мимолетных часов тень паучихи исчезает в вихре любви и нежности…

Я снова испытываю шок, когда хрупкая фигура любимой девушки за считанные мгновенья оборачивается дряблыми телесами толстухи.

– Славно потрудился, котик, – скалится Незабудка, посылая воздушный поцелуй в угол, куда я позорно сбежал с кровати и откуда таращусь на нее, как на натурального ядовитого паука. – Мне так сладко, что пожалуй не стану тебя наказывать за жалобу Скальпелю. Ты ведь больше не будешь сплетничать на стороне о наших маленьких шалостях?

– Я… мы… – растерянно залепетал, сбитый с толку неожиданной предъявой.

– Конечно не будешь. Я тебе верю, – Незабудка встала и накинула халат. – Отдыхай, милый. С утра тебя навещу, и мы обязательно снова пошалим.

– Нет!

Мой протест не произвел на паучиху ни малейшего впечатления.

– До утра, милый, – хмыкнула Незабудка, направляясь к двери.

– Поразить мать у тебя будет лишь одна возможность, – наставляла меня заплетающимся языком Виола, прилично окосевшая поле девятого кряду бокала мартини. – Когда, после активации Дара, по ней шарахнет жестким откатом. Наступление отката определить очень просто. Чувствуя свою беспомощность, паучиха в эти роковые секунды всегда спасается бегством. Но просто убить ее для тебя будет недостаточно! Тебе банально не позволят сбежать из логова – взбудораженные смертью паучихи слуги перекроют все пути отхода из бара. Но даже если вырвешься – свободой будешь наслаждаться не долго. Воскреснув, паучиха без труда найдет и жестоко покарает взбунтовавшегося фаворита. Чтобы гарантированно вырваться из-под опеки матери, тебе нужно одновременно с ней убить и себя. Тогда против паучихи сработает ее же Дар Нимфы. Воскреснуть фаворит должен рядом со своей нимфой. А поскольку мать будет мертва, тебя, после перерождения, выбросит возле любимой женщины.

– Белки?

– Уж не знаю, кто там у тебя – белка, стрелка… Важно, что она не будет нимфой, и ты обретешь полную свободу… Короче, Рихтовщик, ты все понял – умереть с матерью вы должны вместе и желательно в один миг. Сможешь такое проделать?

– Постараюсь.

– Не правильный ответ, – Виола так энергично замотала головой, что чуть не свалилась со стула. Пришлось даже вставать, чтобы ее поддержать.

– Все нормально, я в порядке, – заверила девушка, икнула и запила из десятого бокала мартини, подсунутого услужливым официантом.

– Виола, это конечно не мое дело, но может не стоит так налегать на спиртное. Вон, хоть салатиком закуси.

– Правильно сказал, не твое, – хлопнула кулачком по столу спутница. – Никаких постараюсь, Рихтовщик! Ты либо можешь сделать, либо нет! И если нет, то даже не пытайся!

– Да сделаю я. Смогу. Есть у меня одна козырная убивалка, идеально подходящая для такого случая.

– Другое дело, – кивнула Виола. – Ну, за свободу твою, Рихтовщик!

Я поднял пивной бокал и чокнулся с девушкой.

– Круши!

Почуявшая мое намерение Незабудка рванула из комнаты с невероятной для своих габаритов быстротой. Но удесятеренная сила парой длинных прыжков позволила догнать паучиху в коридоре.

– Умри! – выдохнул я, хватая беглянку за плечо.

Ужасная боль ветвистой молнией одновременно пронзила все части тела. Шкала здоровья рванула к нулю с неотвратимой быстротой.

Перед глазами наметились контуры разгорающихся строк уведомления, но я ничего не успел прочесть из-за внезапной слепоты.

Я снова умер. И отправился на перерождение.

Глава 37, в которой готовлюсь к долгожданной встрече, но судьба снова смеется надо мной

На паркет коридора мы с Незабудкой рухнули практически одновременно. Синхронно забились в агонии. И, к появлению Викинга, дружно затихли.

Бармен, проверив пульс, отступил и раздраженно выматерился.

А наши тела стали постепенно наливаться чернотой…

На этом месте оторвался от зеркала, и заклубившийся туман тут же спрятал его за непроницаемой завесой.

У меня получилось!

Захлестнувшая волна эйфории смягчила акклиматизацию с кисляком, и привыкание к вонючему туману прошло практически безболезненно.

Вспомнив о не прочитанных уведомлениях, активировал мигающий на периферии зрения конверт. И перед глазами стали по новой разгораться красные строки: