Еще до того, как брызнувшая из обезглавленного тела струя крови заляпала борт вертолета, я с разбегу заскочил на его крышу и, ухватившись могучими лапищами за гигантский винт, стал выдирать его из вращательного механизма.

Увы, я не рассчитал свои силы. Мощная стальная конструкция отчаянно сопротивлялась, поддаваясь крайне медленно и с оглушительным скрипом, буквально раздирающим мои чувствительные барабанные перепонки. Драгоценные секунды без толку утекали в песок. В соседнем же лагере, оправившиеся от шока внезапного нападения боты, уже разворачивали в сторону неожиданного агрессора всю мощь своего крупнокалиберного арсенала, и я жопой чуял, что от ураганного града снарядов и пуль меня отделяют считанные мгновенья.

С досады, я плюнул на неподдающийся механизм, собираясь оставить все как есть, в надежде, что Система засчитает искривление винта на вертолете за выведение из строя техники… И вдруг ошарашенно заметил, как вылетевшая изо рта «слюна», угодив на стальные шестеренки механизма, стала стремительно их окислять, на газах обращая в ржавую труху… Млять! Как же я мог забыть об этой, имеющейся в арсенале слепуна, кислотной абилке!

Очередной рывок, и подточенный ржой крутящий механизм с досадливым скрежетом отпускает винт.

Играючи отбросив в траву многометровую махину, в пару центнеров весом, соскакиваю с крыши «обескрыленной» стрекозы, и несусь к скоплению техники. Параллельно, развернувшиеся и прицелившиеся танк и бронетранспортеры ботов, выдают мне навстречу дружный залп из всех стволов.

Вот только из-за ауры «Лунного пламени» они меня не видят, и лупят вслепую, наудачу. Я же, рухнув на четвереньки, благополучно пропускаю над головой смертоносный град, который к хренам разносит кабину вертолета за моей спиной и воспламеняет баки с топливом… Взрывная волна от превратившегося в груду горящего металлолома винтокрыла очень удачно бьет мне в спину, позволяя с десяти метров запрыгнуть на крышу ближайшего бронетранспортера.

Мощный рывок, и вырванный из гнезда стрелковой башни пулеметный ствол летит в траву. Я накланяюсь и пару раз смачно харкаю в освободившееся отверстие. Чуткий нос тут же улавливает появление внутри кислотного дыма, подтверждающего, что «слюна», зацепившись за что-то внутри бронетранспортера, уже начала неотвратимо выжигать его изнутри.

Я перескакиваю на второй бронетранспортер. И стремительно проделываю там аналогичную операцию.

Стрелки внутри других бронемашин, разумеется, замечают отлетающие от башен соседей пулеметные стволы, понимают, что невидимый враг орудует там, и корректируют свою стрельбу в нужном направлении. Вот только, значениям их характеристик Скорости и Реакции далеко до моих. Пока стрелки наводятся на невидимого меня, я успеваю на очередном бронетранспортере совершить диверсию с плевками кислотой в проделанную в башне брешь, и отпрыгнуть на другое, не засвеченное еще, потому совершенно безопасное, место.

С шестью бронетранспортерами я управился меньше чем за минуту, а вот с оставшимся танком пришлось повозиться.

Шансов с наскока сорвать его массивный ствол было гораздо меньше, чем винт у вертолета, с которым я провозился гораздо дольше, чем планировал, и из-за этой заминки едва не запорол все дело. Потому, прежде чем хвататься за эту мощную стальную трубу, я решил сперва хорошенько обработать ствол в стыке с основанием башни плевками кислотных нитей… Оплевывая ствол, параллельно я наблюдал, как из «заряженных» кислотой бронетранспортеров вываливались на волю задыхающиеся в кислотном дыму, раскрасневшиеся, со слезящимися глазами, боты.

Я понимал, что боты внутри танка не могли не слышать наверху перемещения гигантской туши по их башне. И что через внешние камеры танкисты, наверняка, видели клубы кислотного дыма, поднимающегося с разъедаемого кислотой танкового ствола. Точно такого же дыма, который клубился над выведенными уже из строя бронетранспортерами рядом. Но, находясь внутри танка, что они могли мне сделать? Сунувшись наружу, попытаться сбить меня автоматным огнем? Так это ж будет мне только на руку, смогу отвоевать открытый люк и от души наплюю кислоты внутрь танка… Так рассуждал я, и просчитался.

Танкисты оказались гребаными камикадзе. Они не стали открывать люк, и пытаться отогнать меня стрельбой из автоматов. Нет. Отчаянные отморозки просто рванули к хренам весь свой боекомплект, и меня вместе с оторвавшейся башней отшвырнула за полсотни метров жуткой силы взрывной волной.

Глава 29, в которой я бросаюсь в отчаянный прорыв, и сбегаю знакомым маршрутом

Из ступора, вызванного контузией после взрыва, меня вывела серия болезненных щелчков по роговым пластинам груди и живота… Распахнув единственный глаз, я хрипло выматерился. По мне стреляли. Оказалось, пока я безвольным куском дерьма валялся в траве, скоренько сориентировавшиеся боты нашли меня и, разумеется, захотели добить.

От укрывающей тело ауры «Лунного пламени» не осталось и следа. Приняв на себя большую часть урона от взрыва, Дар деактивировался раньше срока. Я стал видимым и уязвимым для врагов, превратившись в здоровенную неподвижную мишень, по которой и косой по жизни мазила не промахнется.

Врагов же вокруг обнаружилось, что блох на уличной дворняге. Потому как уничтоженная мною группировка ботовской техники вокруг Крынки была далеко не единственной. Еще две примерно такие же сейчас выкатывались с двух сторон холма, грозя через считанные секунды зажать меня в клещи. Но самое паршивое заключалось в том, что у ботов где-то за стабом оказался заныкан еще один вертолет, и шустрая «стрекоза», первой долетев до меня, теперь душевно поливали свинцовым дождем из пары бортовых пулеметов. Именно щелчки этих пуль и вернули меня из прострации в суровую реальность.

Все ж таки взрыв самоликвидировавшегося танка оказался чудовищно сильным. Даже сорокатысячного бонуса к Физической броне от «Лунного пламени» не хватило, для полной нейтрализации ущерба. Моя шкала здоровья просела примерно на треть. В ушах стоял звон. Забитый кровавой слизью нос тоже временно не функционировал. Зрение сохранилось чудом, благодаря отменной реакции века, опустившегося на глаз фактически одновременно с подрывом танка. Пластины рогового панциря покрылись паутинами трещин, а местами даже раскрошились, обнажив кровоточащие щели. И это ужасное состояние сейчас активно усугублялось непрерывным пулеметным огнем с вертолета.

К счастью, квалификация стрелков-вертолетчиков была далека от идеала, и большая половина направляемых в мою сторону пуль летела мимо цели, без толку выкашивая траву вокруг. Но и того, что таки прилетало, учитывая жалкое состояние доспеха, с секунды на секунду грозило обернуться чертовки опасным ранением внутренних органов. Учитывая же, что с двух сторон к вертушке спешила подмога, дружный залп которой мигом превратит меня в дуршлаг, положение у меня, прямо скажем, оказалось аховое.

Пытаться сбежать в такой ситуации было бессмысленно. Да у меня еще действовал активированный примерно полчаса назад «Марафонец». Но вряд ли получится в теперешнем весьма плачевном моем состоянии, как следует разогнаться. От вертолета же я не смог бы удрать, даже находясь в идеальной форме.

Все эти мысли пронеслись у меня в голове за пару секунд, пока затравлено озирался по сторонам, предварительно, разумеется, перевернувшись на четвереньки, и подставив под пули сверху более толстые пластины спинного панциря. И тут же в голове родился отчаянный до безумия план «штурма» стаба. Но сперва…

– Пухом, – шепчу под нос фразу-активатор «Легче пуха» и, почувствовав через секунду восхитительную легкость в теле, тут же активирую скрытую ступень, но другого Дара: – Скачок.

Правда в описании этой скрытой абилки «Марафонца» уточнялось, что сработает прыжок лишь при разгоне до тридцати шести километров в час, ну да мне, ведь, прыгать не в длину, а в высоту, да, к тому же, экспериментировать-то я буду при обнуленном весе.