– Помогли сбежать? Кто?!!

– Я всего лишь высказал предположение, – равнодушно прошелестел Магистр, – всего лишь…

– Ты меня не проведешь, – прошипел Квентис.

Происходящее раздражало, злило. И текущее положение дел игриво ускользало из рук, как рыбка-уклейка.

– Вместо того, чтобы отвечать на мои вопросы, ты несешь какую-то чушь. Бред. Ложь. Значит, тобой займутся мастера дознания. А после мы поговорим еще, когда ты сам будешь умолять меня о возможность рассказать всю правду.

Шеном Тэр предостерегающе коснулся плеча.

– Ваше величество…

Похоже было на то, что перспектива оказаться в положении поджариваемого мяса слегка развеселила Магистра.

– Ваш лорд крайне осторожный человек, ваше величество. Он знает: то, что неведомо – может быть опасным…

– Сейчас у тебя будет возможность поговорить, – Квентис улыбнулся, – мастер Керш, приступайте.

Лицо Магистра не дрогнуло. Ни малейшего движения. Даже когда мальчишка в алой робе принялся раздувать огонь.

Керш подошел, низко поклонился.

– Эээ… повелитель… Я вот подумал, может, сперва водой попробуем? После огня-то уже ничем не получится…

– Отчего же? Ведь наш предатель – маг. Полагаю, ему не чуждо искусство врачевания ран. Вот пусть и поврачует себя.

Квентис бросил взгляд в сторону Магистра: тот с интересом косился на рыжие язычки пламени за спиной. И закралась простая мысль – а, может быть, Магистр безумен? Ни один нормальный человек не смотрел бы столь спокойно на эту огненную постель…

«Да пусть он хоть трижды безумен! Он мне будет рассказывать все, о чем я спрошу… И не шарадами, а обстоятельно…»

Когда Керш обливал чародея маслом, Магистр шевельнулся. И поглядел мастеру дознания в лицо.

– Начинайте, – Квентис махнул рукой.

Шеном Тэр чуть слышно вздохнул.

– Ваше величество, мне кажется, нужно… другие методы…

Подручные дружно взялись за решетку, намереваясь уложить Магистра над огнем. И вдруг…

Вопль. Дикий крик, полный боли.

Потом второй… Третий…

Квентис вскочил, схватился за меч; мастера дознания, не прекращая, вопили, тела в красных одеждах тряслись, выгибались, словно их положили на жаровню и их кожу жадно лизал огонь…

– Ваше величество, спасайтесь! – взвизгнул Шеном Тэр.

Бросив пергамент с протоколом допроса, толстячок метнулся к двери, выскочил прочь…

И в тот же миг все стихло. Квентис, не веря собственным глазам, уставился на мастера Керша и двух его подручных: они безвольно топтались вокруг привязанного к жаровне Магистра.

– Мастер Керш, – хрипло позвал Император, – мастер…

И застыл в растерянности. Потому как кривой Керш обернулся, затряс головой и начал пускать слюни. Глаза его были абсолютно пусты, словно разум спалило уготованное Магистру пламя. Двое подручных замерли, опустив руки, покачивая головами; было похоже на то, что их постигла та же участь.

Квентис хрипло выругался.

А Магистр, глядя поверх голов трех идиотов, устало поинтересовался.

– Неужели вы, ваше величество, и вправду думаете, что меня можно подвергнуть пытке? Право же… Даже вонючие снадобья вашего ведуна не помогут…

В камере, куда его поместили, было темно. Но свет нужен человеку – а тому, кто давным-давно перестал оным являться, на самом деле все равно, сидеть при свечах или в потемках.

Когда громыхнули ржавые засовы, Магистр неторопливо огляделся; у стены его ждала охапка гнилой соломы, и он уселся на нее, облокотившись спиной о холодную стену. Ведь, давно утратив человеческую природу, Золий не боялся того, что подземелье отберет его тепло. Да и не было вовсе тепла, только Сила Отражений, поддерживающая в жизнь в его шестисотлетнем теле.

Из противоположной стены в камеру шагнул вихрастый мальчишка. Насупившись, уселся напротив, прямо на пол. Почесал подмышку, молча разглядывая Магистра, а затем спросил:

– Ну, и что теперь?

Тот лишь развел руками.

– Ничего.

– Не болит? – сорванец указал на припухшую губу, по которой прошелся кулак Квентиса Доброго.

– Осмелюсь предположить, что рука у владыки болела сильнее, – усмехнулся Магистр.

Он коснулся пострадавшей части лица: еще несколько часов, и все станет, как прежде. Сила Отражений восстановит любое повреждение, даже отрубленная рука вырастет вновь, не говоря уже о таких пустяках, как разбитые губы.

– Наверное, Император тебя казнит, – предположил мальчишка, – ума не приложу, отчего он не отрубил тебе голову еще в пыточной?

Золий задумался. Прикрыл глаза, растворяясь в Отражениях, расплываясь масляной пленочкой по поверхности вязкой черной реки. Ему перепадали лишь крохи того, чем мог пользоваться Магистр Ильверс, и этого могло быть достаточно, чтобы…

… Император метался по кабинету, словно тигр по клетке. Квентис и сам не знал, что с ним творилось в присутствии Магистра: не оставалось ни хладнокровия, ни выдержки – только слепая, рвущаяся наружу ярость. Это-то и пугало. Вся решительность Императора разваливалась, как подмываемый водой песочный замок.

Магистр ощутил страх сорокалетнего властителя. И его растерянность. И беспомощность перед невидимой пока, но уже вполне ощутимой последней бурей. Похоже было на то, что отражения все-таки вернулись к породившему их… Недаром, в конце концов, у Императора до сих пор не было наследников!..

– Что молчишь? – просочился в сознание звонкий мальчишечий голосок, – вот, казнят тебя…

– Думаю, нет, – пробормотал Золий, – думаю, я дождусь того мига, когда все судьбы мира сойдутся в одну точку. Император не решится меня убить.

– Мы не успеем. Не успеем! – Миральда сжала кулаки. Злые слезы вскипали в глазах, и Великий лес расплывался зелеными и коричневыми пятнами, как будто художник мешал краски на палитре.

Ночью пал их несчастный конек; захрипел внезапно, ноги подломились – Гор едва успел сбросить Миральду с седла и соскочить сам. Потом они шли сквозь молчаливый строй деревьев-стражей, наткнулись на очередную воронку, откуда, по словам Гора, выползали пожиратели неба. Они не остановились, даже когда взошло солнце, Миральда лишь набросила капюшон… И шли, понимая, что дорог каждый час, каждый миг.

Чтобы отвлечься от боли в сбитых ногах и жжения на коже, Миральда пыталась думать о том, что сейчас может делать Гиллард, ее несчастное дитя, совершившее всего одну-единственную ошибку. Миртс унесла его в темное, плачущее звездами небо, и оставалось только надеяться, что они благополучно доберутся до земель, которые не захлестнула смертоносная волна новой нелюди. Ну, а если они все-таки обогнали орду, то Гиллард должен будет возвести барьер, чтобы спасти тех, кто еще не ведает об опасности…

Когда болотная ночница поняла, что не в состоянии сделать больше ни шагу, Гор молча подхватил ее на руки и двинулся дальше; он нес ее до самого заката, и, только когда древесные стволы вокруг окрасились золотисто-розовым, осторожно поставил на землю, а сам присел на вспученный корень.

– Мы не успеем, – обреченно повторила она, – Гор, что бы ты не делал – ты не можешь стать ветром и перенести нас в Алларен. Остается только надеяться, что у Гила все получится… И орда остановится.

Имн вздохнул и отхлебнул воды из фляги. Нужно было быть слепой, чтобы не заметить, насколько он устал.

На самом деле – им и дойти-то надо было до Эйкарнаса, а там – соорудить плот и отправиться вниз по течению. Воды реки – быстрые, бурные, должны были помочь опередить орду. Но вот теперь, когда не стало лошади, их передвижение сильно замедлилось, и с каждым часом надежда гасла, подергиваясь седой золой.

Миральда вытерла глаза. Если бы Магистр знал о том, что они спешат к нему, разве не помог бы? И тут же подумала, что только круглая дурочка может на это рассчитывать. Судя по рассказам Миртс, Магистру Закрытого города было наплевать на то, что мир катится в пропасть разрушения; мало того, он был непрочь этому и поспособствовать…