– Мой хозяин говорил о том, что ему нужно найти ключ к вратам. Это… связано с изображением, которое он сделал на моем теле?

– Странно, что хозяин вообще говорил тебе об этом, – буркнула Нитар-Лисс и покачала головой.

А Лан-Ар подумал, что темно-синий цвет чудо как идет к ее белой коже и огненно-красным волосам.

– На твоем теле – карта, – сказала она, – а у меня есть ключ к вратам. Вот почему мы должны были идти вместе, я и посвященный Ин-Шатур. Теперь его не стало, значит, со мной отправишься ты. И больше пока ни о чем не спрашивай, клянусь ее претемным величеством, я боюсь спугнуть удачу.

…Они покинули Альдохьен тихими вечерними сумерками. До этого, невзирая на вялое сопротивление Лан-Ара, Нитар-Лисс распорядилась устроить ему горячую ванну («от тебя смердит, как от больного щера»), отправила мальчишку за одеждой («терпеть не могу оборванцев»), а последнего своего стража – за приличным, по ее словам, оружием («нам предстоит долгое и опасное путешествие»). И пока Лан-Ар прятался от нее в деревянной бадье с мыльной водой, Нитар-Лисс преспокойно расхаживала взад-вперед по комнате, заложив руки за спину и о чем-то напряженно размышляя.

– Удивительно, что я не успела принести тебя в жертву, – наконец проговорила она и уставилась на Лан-Ара. Тот едва успел нырнуть в чистую рубаху, и снова ощутил, как приливает кровь к щекам. Ему опять стало стыдно – но уже оттого, что краснел, как мальчишка, когда на него просто смотрит женщина.

«Прекрасная, как посланница Фэнтара… Тьфу. Ийлура, обратившаяся к Шейнире. Хуже не придумаешь».

Он торопливо, стараясь не смотреть на жрицу, нырнул в штаны.

– Каким он был, твой хозяин? – вдруг спросила ийлура. – я встречалась с ним всего пару раз, и мало о чем говорила. Но, судя по всему, он был не лишен некоторого величия… Смертный, задумавший такое, просто не может быть ничтожеством.

Вопрос застал Лан-Ара врасплох. Смертный, задумавший такое… Что же было на уме у Посвященного? Теперь только Богам известно.

Ийлур натянул кожаную безрукавку, застегнул тяжелый пояс с ножнами.

– Посвященный Ин-Шатур… – начал Лан-Ар и запнулся. Вот ведь странно – прожил столько лет бок о бок с хозяином, а теперь даже и сказать толком ничего не может.

– Мне известно его имя, – ядовито обронила ийлура, – не заставляй меня думать, что я оставила жизнь слабоумному. Расскажи о своем хозяине. Чем он любил заниматься?

– Он изучал архивы, – Лан-Ар брякнул первое, что в голову пришло. Хотя он был недалек от истины: хозяин на самом деле все свободное время проводил за чтением старых, покрытых вековой пылью фолиантов. Что-то он искал там, а когда нашел – потащил Лан-Ара в Черные пески…

– Многие великие черпают знания из глубины веков, – Нитар-Лисс согласно кивнула, – этому я не могу не верить. Иначе откуда бы он узнал о…

Ийлура прикусила язык, оборвав себя на полуслове. Затем, одарив Лан-Ара улыбкой невинного младенца, поинтересовалась:

– Ну, а признайся, девиц он к себе водил?

«Посвященный не станет водить к себе продажных девок», – чуть было не возмутился Лан-Ар. Но тут же вспомнил о дешевом браслетике, зажатом в мертвой руке Ин-Шатура. Хорошо ли он знал своего хозяина?..

– Я не видел ни одной, – осторожно сказал ийлур.

– Значит, Посвященный ушел к Фэнтару с незапятнанной честью, – усмехнулась Нитар-Лисс, – тем лучше, тем лучше…

«А если это и правда она убила? Ведь, обладая ключом, она могла пожелать и карту, чтобы не зависеть от Ин-Шатура…»

Лан-Ар осторожно глянул на ийлуру и невольно отшатнулся: Нитар-Лисс решительно шла к нему с мечом в руках.

– Это тебе. Путь предстоит долгий, и коль скоро я лишилась одного стража, тебе придется меня защищать. Умеешь клинок в руках держать?

Лан-Ар с некоторым облегчением принял оружие, несколько раз взмахнул мечом, примеряясь… Нитар-Лисс с интересом наблюдала за ним; в ее черных глазах розовой искрой отражалось закатное солнце.

– Я вижу, рабов неплохо обучают, – наконец произнесла она.

– Рабами становятся послушники, которым не отвечает Пресветлый.

– А, вот как! Я этого не знала.

Снова растерянность в глазах, промелькнула и исчезла, как тень от летящего ястреба. Нитар-Лисс потрогала новый браслет, словно хотела почесать руку под серебряным плетением, но забыла, что теперь к коже не прикоснешься.

– Так, значит, ты хотел стать жрецом, да не получилось? Фэнтар отвернулся от тебя, и остался глух к твоим молитвам?

Лан-Ар вбросил меч в ножны. Его все еще пошатывало от слабости, нет-нет, да кружилась голова – и немудрено, после того, как он несколько дней провалялся в горячке.

– Я никогда не хотел быть жрецом, – ответил ийлур, – я хотел стать путешественником. Но мои родители решили иначе…

– Можешь не продолжать, – Нитар-Лисс махнула рукой, – мне известная эта история. Видишь ли, Лан-Ар, перед тобой несостоявшаяся жрица Пресветлого.

…Позже, когда позади остались западные ворота Альдохьена, и щеры мерной рысью устремились к лесу, у Лан-Ара появилась возможность хотя бы попробовать разобраться с собственными мыслями.

Он старательно, так, как учили когда-то в Храме, раскладывал по полочкам известное и неизвестное, пытаясь таким образом угадать, что ждет дальше, за поворотом. Хозяин, зарезанный неведомо кем – а может быть, даже ийлурой, едущей чуть впереди; карта неизвестно чего, въевшаяся в кожу Лан-Ара до конца жизни; нечто, за которым пустилась в путешествие Нитар-Лисс, обладательница ключа.

«Знать бы еще, как этот ключ выглядит! Да и от какой двери этот ключ?..»

Лан-Ар вздохнул. Слишком много неизвестных. Как говорил старый учитель, в такой ситуации может быть сколь угодно много предположений. Спросить бы у Нитар-Лисс, но… Лан-Ар не смел. И каждый раз, ловя на себе пристальный взгляд угольно-черных глаз, он робел и смущался, безуспешно пытаясь унять заходящееся в дикой пляске сердце.

Ничего подобного Лан-Ар не испытывал ни разу в жизни. И все пытался себя убедить – это происходит потому, что Нитар-Лисс темная жрица, отвернувшаяся от Фэнтара и присягнувшая на верность Шейнире.

Она, в конце концов, просто опасна для любого доброго ийлура, почитающего Фэнтара. И ее утонченная красота – приманка для светлых душ, которые пожирает Шейнира в своем подземном царстве…

«Я должен сбежать», – вдруг решил Лан-Ар, – «На первом же привале. Ведь теперь я свободен, и в руках оружие… Не пропаду».

Нитар-Лисс, ехавшая впереди, натянула поводья; дождалась, пока Лан-Ар поравняется с ней – теперь ийлур мог созерцать ее совершенный, словно выточенный из мрамора профиль.

– Я совсем забыла тебе сказать, Лан-Ар, – прошелестела она, – даже не пытайся меня обмануть и удрать. Я все равно тебя найду, но когда найду – все будет по-другому. Я сдеру кожу с твоей груди, и таким образом заполучу карту.

И мягко, почти нежно улыбнулась, глядя в разливающуюся по лесу ночь.

Лан-Ар промолчал.

Но, глядя на нее, снова вдруг подумал о том, что прикосновение к ее белой коже будет подобно глотку прохладной ключевой воды.

Граница всегда рядом. В любой точке Эртинойса, стоит только протянуть руку – и коснешься ее, тонкой, как стенка мыльного пузыря, и такой же радужной. В кулуарах ордена Хранителей любят говорить, что Граница всегда ходит за тобой по пятам. Точно также, как ходит сама смерть – ибо Граница – это то невесомое, но почти непреодолимое для простых жителей Эртинойса, что разделяет мир живых и мир теней.

Разумеется, все рано или поздно попадают в мир ушедших. Верховные жрецы полагают, что, пробыв по ту сторону положенное время, смертные неизменно обретают покой у тронов своих отцов-покровителей.

Склонные к философскому анализу еретики считают, что после смерти душа раздваивается, и верхнее, «эфирное» ее тело уносится к покровителю, а нижнее, более плотное, остается по ту сторону Границы. Ортодоксы преследуют еретиков, сажают их на кол или сжигают на костре; не лучший, но довольно действенный способ отстоять свой взгляд на мироустройство. Оставшиеся в живых еретики злословят в адрес ортодоксов и на тайных собраниях проповедуют Истину. А те простые смертные, кому проповедуют и первые, и вторые, уверены в том, что, испустив дух, они пойдут по длинной и извилистой тропе, которая в конце концов приведет их к Отцу-Покровителю… И все они – и ортодоксы, и еретики, и разумные обитатели Эртинойса, несомненно, правы. Ибо того, что же происходит на самом деле после жизни, не знает никто. И никому еще не удалось разговорить тень по ту сторону Границы. Мертвые слишком ревностно оберегают свои тайны.