Ночница покачала головой.

– Да, предание существует. Что появление последнего магистра предрекает гибель Дэйлорона… Может, оно еще сбудется, кто знает? Ведь Ильверс не испытывает благодарности к тем, кто его сделал Магистром, не так ли?

Д’Эвери только пожал плечами. Да и что тут можно было сказать?

– Ильверс вполне может быть тем самым предсказанным последним магистром, если окажется слабее своего предшественника. Если ему будет наплевать на всех ныне живущих, и он не пожелает ни нести бремя отражений, ни делить его с кем бы то ни было, – жестко пояснила королева, – вот тогда, я думаю, никто из нас не отвертится от того, что когда-то было предсказано!

Старший гнезда куниц молчал. В голове надоедливо вертелась одна мысль, но он не решался высказать ее вслух… Впрочем, королева болотных ночниц прекрасно поняла его и без слов.

– Я не могу идти с тобой, д’Эвери. И не могу подвергнуть себя опасности, ибо погибну я – и погибнут мои возлюбленные дочери, сестры печали. Надеюсь, ты меня понимаешь…

Уломару трясло. То ли от холода, то ли сказывались последствия магии Эльмера. Она подтянула коленки к груди и, кутаясь в бархат юбки Тиннат, принялась рассматривать обретенные сокровища.

Ха! Этот самонадеянный болван, вылезший из лесной чащи, возомнил себя слишком умным, а ее, магессу Уломару, лучшую ученицу Альхейма, влюбчивой дурочкой? Как бы не так! Умело разыгранная истерика, слезы, упреки, попытки выцарапать мерзавцу глаза… Она хихикнула. Уломара из Алларена не так уж проста. Да, конечно, она допустила промах, рассказав про Золюшку – но ведь верила в то, что у дэйлор хватит здравого смысла не использовать мальчика! Оказалось иначе. Вернее, как раз помянутого здравого смысла у Эльмера было хоть отбавляй. Все рассчитал, нелюдь проклятый… Только недооценил свою пылкую любовницу. И, между прочим, зря.

Уломара вдруг поймала себя на том, что смеется.

«Прекрати! Ведешь себя, как умалишенная. Смеяться будешь потом, потом… Когда благородные коллеги узнают, с кем связались!»

На земляном полу лежала крошечная, с ноготь, деревянная фигурка то ли волка, то ли собаки. Рядом – бусина, выточенная из кварца, несколько черных волосков, выдранных из густой шевелюры мага и ее собственная прядь.

Уломара потерла друг о дружку ладони. Уж теперь они точно пожалеют о том, что послушались чужака – и посадили свою магессу под замок! Она им покажет, да… На Ильверса – плевать. Но вот Золюшку хотелось бы освободить, спасти– слишком мало он пожил на свете, что уйти вот так, став приманкой на крючке для зубастой рыбины. Именно так… Она расстроит планы этих мерзавцев, посмевших напасть на нее в ее же доме!

Магесса сплела волосяную косичку, нанизала на нее добытую с таким трудом бусину; осмотревшись, оторвала кусок кружева от юбки Тиннат… Кстати, нужно будет разыскать и ее – только Хаттару ведомо, что с ней мог сделать Эльмер. И плевать, что Тиннат принадлежит к ночному братству; здесь речь о том, что сама она, Уломара, чего-нибудь да стоит… Раздернув кружево на кусочки ниток, Уломара завязала на черный волос семь узелков, затем добавила к получившейся комбинации вещей деревянную фигурку и удовлетворенно ухмыльнулась.

Взаимодействие работало! Жемчужные паутинки Силы пролегли от каждого узелка к деревянному волку, а от него – ярко-алой полоской к бусине.

– Ну-ка, посмотрим, что получилось, – пробормотала магесса.

Она натянула этот своеобразный браслет на руку, ощутила, как Сила потекла в тело из вмиг разогревшейся бусины.

Уломара улыбнулась, направила руку с браслетом на дверной замок…

Получилось несколько не то, на что она рассчитывала: слишком шумно. Но эффективно. Разорвавшийся огненный шар выломал из каменной стены приличный кусок вместе с замком; дверь, жалобно скрипнув, приоткрылась. И Уломара устремилась вперед.

По пути она размышляла о том, что нет границ человеческой подлости. Это кем надо быть, чтобы посадить ее в собственный же подвал и запереть на неопределенное время? Оставалось только скрежетать зубами от праведного гнева.

Выбравшись из подвалов, магесса неслышно поднялась наверх, туда, где располагалась лаборатория – и где можно было запастись всеми нужными компонентами… Похоже, в доме не было ни души; и Уломара не могла не радоваться этому. Хотя это же вызывало легкое беспокойство. Если никого нет, значит, они уже занялись установкой компонент для ловушки. И, значит, нужно торопиться, чтобы успеть – при том, что Уломара не имела ни малейшего понятия о том, где эта ловушка будет установлена.

Проходя мимо окна, магесса мельком глянула на небо. Вечерело. Солнце неумолимо ползло к линии горизонта, и длинные, уродливые тени ложились поперек улицы.

«Плохо дело», – мелькнула тревожная мысль, – «ночь – нехорошее время. Как бы не случилось чего…»

В груди, под ложечкой, шевельнулось недоброе предчувствие, прошлось ознобом по позвоночнику. Уломара решительно тряхнула головой.

– Прочь сомнения! Они у меня еще узнают, с кем связались!

… Дверь в лабораторию оказалась распахнутой настежь. Уломара сперва осторожно заглянула внутрь, держа наготове маленький огненный кокон, но никто не напал на нее, и среди столов и пузатых реторт не таился враг. Магесса с облегчением вздохнула и вошла.

Что и говорить, господа маги недурственно покопались в ее запасах! Некоторые редкие компоненты исчезли напрочь, словно их и не было никогда, прочие, менее ценные, были раскиданы хаотично по комнате – так что Уломаре пришлось потратить немало времени, чтобы быть, как говорится, во всеоружии. Она столь тщательно увешивала себя гирляндами компонент и мешочками со всевозможным содержимым, что под конец стала похожа на бродяжку, которая носит с собой все имущество.

Наконец, окончив сборы, магесса еще немного потопталась на месте, размышляя, куда следует идти, глянула в окно. Молочные сумерки с туманом медленно наползали на Алларен.

«Надо торопиться», – подумала Уломара, – «иначе – не успею…»

И вдруг…

Звук шагов по лестнице. Кто-то явно шел по дому, и этот кто-то быстро приближался к лаборатории.

Уломара на цыпочках подкралась к двери и стала так, чтобы деревянная створка хотя бы на какое-то время скрыла ее от непрошенного гостя. Место оказалось достаточно удобным: в щель между дверью и косяком она видела кусок коридора – и уж конечно, смогла бы узнать посетителя.

Шаги приближались. Затем в щели мелькнули яркая шаль, черное платье… Уломара с трудом сдержала улыбку – и, когда женщина вошла в лабораторию, резко захлопнула дверь.

Агелина подпрыгнула на месте, резко обернулась (тут Уломара подумала, что с перекошенным от страха лицом Агелина вовсе не так красива, чтобы за ней волочилось столько поклонников). В изящных пальцах сверкнула молния, но Уломара оказалась проворнее – отбила заклятье, и оно с треском ушло в потолок.

Губы Агелины задрожали; она с нескрываемым удивлением взирала на хозяйку дома.

– Уломара? Ты?!!

Оставалось только мстительно улыбнуться.

– Да, я. Мне показалось, что сидеть в подвале – не самое лучшее занятие.

– В каком… подвале?..

Казалось, Агелина искренне удивлена. Ее округлившиеся глаза шарили по фигуре Уломары, и той вдруг стало смешно – потому что утонченная и аристократичная Агелина не могла понять, как это можно стоять босиком, в одной сорочке, в растрепанными и спутанными волосами, да еще увешанной компонентами заклятий.

– Не строй из себя дурочку! – рявкнула Уломара, – говори, быстро, где будет ставиться ловушка?

Сила послушно устремилась в руки, и на ладони расцвел огненный цветок.

– Я жду.

– Но… ты что, хочешь меня убить? – промямлила Агелина, и было неясно, то ли она вправду испугалась, то ли пытается выиграть время для очередного заклятья.

Огонь сорвался с пальцев, пыхнул жаром совсем близко от головы Агелины, опалив ей волосы. Которыми, к слову, та очень гордилась.