Оказалось, «огнеупорная» троица смогла выжить в эпицентре лесного пожара благодаря очередной активации Скунсом своего читерского «Туманного Убежища». На мое же резонное возмущение: мол, нахрена тогда вы, черти полосатые, меня-то из салона авто перед активацией «Убежища» выкинули? – Слеза лишь хлопала глазами и разводила руками, всем своим ошарашенным видом талантливо изображая, что она здесь совершенно не при чем. Предъява же, разумеется, адресована была в первую очередь именно ей, потому как у низкоуровневых крестников попросту не хватило б силенок для придания моей упитанной тушке необходимого для сноса двери ускорения.

– Это, наверное, из-за Дара случилось, – неожиданно пришел девушке на выручку Скунс.

– Че-че? – практически синхронно с двух сторон тут же насели на него мы со Слезой.

– Дело в том, что в «Убежище» я смог бы взять с собой только двух спутников. А поскольку в салоне нас было четверо, одного пришлось выставить из защитного круга. Но это не я тебя, начальник…

– Да уж куда тебе, – фыркнула Слеза. – Однако ж темнила ты, пердун, оказывается, еще тот… Раньше-то про ограничение почему не предупредил?

– Сам недавно только узнал, когда над скрытым Даром провел ритуал «Раскрытия сути». Как знахарь, я раз в сутки могу познать суть любого непонятного…

– Знаю, – перебила Слеза. – Телись дальше!

– А потом вокруг все так быстро завертелось, что я забыл предупредить.

– Понятно, – хмыкнула девушка.

– А мне вот нифига не понятно! – возмутился я. – Так кто меня из машины-то в огонь швырнул?

– Ограничитель Дара тебя из защитного круга «Убежища» так удалил, – пояснила Слеза. – Видимо счел самым живучим, из нас четверых. И, походу, не прогадал… Ты не только в огне выжил, но и лихо тут, без нас, развернулся. Кого-то конкретно прищучил и фургоном, на смену нашей сгоревшей тачке, обзавестись даже успел.

– Да, подвернулись тут уроды под руку.

– Автоматы только жалко и пистолет твой, – печально вздохнул Жаба. – Они в багажнике вчистую выгорели, мы заглядывали, проверяли. Да и машина тю-тю – она, хоть и не новая, но была на ходу, плюс защитой обшита, значит, сотни четыре споранов, по любому, стоила… Хорошо еще я рюкзак с трофеями настоял с собой в салон взять – а то бы сейчас, вообще, остались мы, горемыки-погорельцы, без единого спорана за душой.

– Жаба, хорош тоску наводить, – хлопнул я крестника по плечу, от чего меняла едва не хлопнулся задницей на асфальт. – Пошли-ка лучше в фургон заглянем, там я тебе сюрприз подготовил. Уверен, он в легкую компенсирует все перечисленные потери, и мигом поднимет твое настроение.

Слеза со Скунсом направились к разбросанным у обочины бутылкам, напиться и набрать халявных полторашек с собой в дорогу. Я же, прихватив за рукав Жабу, потащил крестника в нашу новую машину.

Как я и обещал, стоило нам оказаться внутри просторного салона, меняла, обнаруживший гору оружия между рядами кресел, буквально взвыл от восторга:

– Это че, пулеметы?! Откуда, начальник?..

– От верблюда, мля, – хмыкнул я, довольный произведенным эффектом.

– Ты, вообще, представляешь, сколько каждый такой стоит?

– Без понятия, – пожал я плечами. – Полагаю, по любому, дороже сгоревших калашей.

– В пять раз дороже! В смысле, каждый дегтярь калаша. А их тут… Раз, два…

– Восемь пулеметов и шесть автоматов, – подсказал я, для ускорения процедуры оценки. – И на сколько все это богатство потянет?

– Автомат – примерно триста споранов. Пулемет, соответственно, – полторы тысячи. Это, разумеется, усредненно. На самом деле торг ведется по каждому огнестрелу отдельно, в зависимости от изношенности спускового механизма, и…

– Жаба, хорош гонять по ушам. Ты мне общую сумму обозначь, хотя бы приблизительно.

– Шесть на триста плюс восемь на полторы, итого выходит тринадцать тысяч восемьсот споранов… Признаю, достойная альтернатива сгоревшим калашам. Но вот твой славный пистолет…

– О нем, вообще, не парься, – отмахнулся я. – Как привязанный предмет, он через денек-другой самовосстановится, и вернется ко мне еще лучше, чем был… Иди-ка лучше вон в том пакетике еще пошарь, – указал я меняле на сверток, в соседнем с водительским кресле.

– Охренеть! – ожидаемо оценил Жаба результаты моего потрошения споровиков подстреленных мурами тварей. – А это богатство откуда?

– Повезло, – хмыкнул я, про себя мысленно продолжив:

«Это ты, дружочек, еще самых драгоценных трофеев не видел. Которые, по привычке, я сразу по ячейкам притырил. Боюсь представлять, как бы ты, сердешный, задохнулся от жадности, если б узнал, что в одном матером топтуне мне фартануло добыть аж красную жемчужину и узелковую нить янтаря. Ну и еще кроме нее, с остальных: одну золотую и шесть белых звезд, и две золотые горошины… Так-то, меняла ты наш доморощенный.»

– Эй, Рихтовщик, можно тебя на секунду, – позвала меня в распахнутую дверь фургона Слеза.

– Ну ты считай тут пока, – напутствовал я крестника, жадно перебирающиеся кругляши в пакете. – Потом доложишь… А я пойду выясню: че там им от меня понадобилось?

Выскочив из фургона, я тут же реально прихренел от слаженного рывка с двух сторон за края куртки. И без того держащаяся на соплях маломерка Гвоздя с треском разлетелась на две неровные половинки и повисла на лохмотьях рукавов.

– Вы, мля, че, нахрен, черти, творите?! – возмущенно заорал я на нагло лыбящихся Слезу со Скунсом.

– Избавляем тебя от стремного рванья, – как ни в чем небывало, ответила Слеза.

– Эстеты, млять!.. Согласен, маловата была куртяшка. Но она хотя бы худо-бедно большую часть пузо мне прикрывала. А теперь, что прикажите: голяком до Крынки сайгачить? Как шелупонь беспонтовая?

– Угомонись, истеричка, – фыркнула Слеза и, повернувшись ко Скунсу, кивнула: – Доставай!

Крестник протянул мне руку, которую до этого старательно прятал за спиной. И в ней оказалась аккуратно свернутая камуфляжная куртка – аккурат моего размера.

– На обочине под бутылками нашли, – объяснил Скунс. – Неизвестно чья это куртка. Но тебе, начальник, определенно, она подойдет гораздо лучше предыдущей.

Вспомнив голый торс Клеща, я догадался что это была его вещица.

– Чего встал-то, – хмыкнула Слеза. – Одевай, не стесняйся… Ты уж извини нас, Рихтовщик, не сдержались, решили чутка тебя разыграть.

– Шутники, мля, – заворчал я, стряхивая с рук лохмотья старой и натягивая, взамен, практически новую куртку Клеща. – Вас бы так ошарашили, я б посмотрел…

– Со всеми звездами и горохом, тут примерно еще около трех тысяч трехсот споранов, – перебил меня высунувшийся из окна фургона Жаба и тут же, без паузы, продолжил докладывать дальше: – Итого, общий вклад Рихтовщика составил: семнадцать тысяч сто споранов. Это без учета стоимости фургона. Плюс семь тысяч девятьсот споранов – сохранившихся в рюкзаке трофеев. И общая сумма наших отрядных накоплений теперь составляет: ровно двадцать пять тысяч споранов.

– О как?! – удивленно вскинула брови Слеза. – Это где ж ты такую прорву богатств всего за пару часов надыбал? А, Рихтовщик?

– Давайте уже все сядем в фургон, и поедем дальше. А я по дороге все расскажу, – предложил я.

И отряд с воодушевлением принял мое предложение.

Интерлюдия 2

– Млять! Ну и где тварь? – раздался в наушнике Жгута злой шепот напарника.

– А я знаю? – так же шепотом откликнулся Жгут. – Рубер в твою сторону подорвался. И должен был на мины выскочить еще секунд двадцать назад.

– Ну и где же он потерялся?.. В прямом, сука, тоннеле второй выход не нашел? Или говнюка внезапно пробило на сон? Да так, что он устроил лежбище прямо на сквозняке?

– Да хрен его знает, че его там так задержало.

– Так сходи, млять, и узнай!

– Ага, нашел дурака – так подставляться. А если он меня учует?

– Жгут, мля, кончай выделываться. Мы честно кинули жребий – никто не виноват, что мне выпало заниматься минированием площадки на этой стороне, а тебе – быть загонщиком, с другого края.