– Кто это был? – сдавленным шепотом спросил Золюшка, – он нас искал?

– Не знаю, – Ильверс задумчиво покачал головой, – наверное, не нас. По-моему, он искал n’tahe, народ Зла…

И, встретив полный непонимания взгляд мальчика, принялся пояснять:

– Ну, народ Зла – это зеркальники, упыри, ночницы… понял?

Золюшка молча кивнул.

– Странно только, почему он искал их здесь… Ну да ладно.

Мальчик опять шмыгнул носом. И, как-то совсем по-взрослому спросил:

– Ты меня не бросишь, Ильв? Один я остался… И деревни больше нет.

Ильверс отодвинулся от него и внимательно посмотрел в блестящие слезами глазенки. Было похоже на то, что парень и вправду хочет остаться с ним. Дэйлор откашлялся.

– Я не слишком хорошая для тебя компания, Золюшка. Мы отправимся в Алларен, к твоей тетке. И, уж будь спокоен, до того, как я перепоручу тебя Таме, ты не будешь скитаться сам.

Золюшка вздохнул. Его взгляд оторвался от лица Ильверса и, совершив короткий бег по сырой траве, остановился на замершей навеки матери.

Варна все-таки наведался еще раз во владения Эвора д’Аштам – никому не говоря ни слова, инкогнито, обрядившись в черную мантию Ищущего мага. Хоть и не одобрял он этих новомодных веяний, никому непонятных исканий, коими занималась молодежь – однако ж Ищущий чародей мог путешествовать где угодно, заглядывать в любые владения и – никому бы и в голову не пришло спрашивать, кто он такой и что ему надо.

Внешность свою Варна тоже изменил: слегка вытянул нос, сузил лоб, опустил внешние уголки глаз и губ, одним словом – изменился на самую толику, но узнать его было нелегко.

Вот в таком виде он мог бродить по владениям Эвора столько, сколько бы ему заблагорассудилось.

… Он шагнул на берег Эйкарнаса, погасил портал за спиной и, придав лицу самое скучающее выражение, на какое только был способен, медленно побрел вперед.

Стояли последние осенние деньки, и Дэйлорон готовился встретить зиму – с неглубоким пушистым снегом, моросящими дождями и промозглыми ветрами. Деревья давно сбросили свои золотистые и багряные уборы; стояли, скорбно покачивая мокрыми ветками. И только вечнозеленые кусты тамико радовали взор, да цветки мелких поздних хризантем, что будут держаться на потемневших стеблях до первого снега. А под ногами сочно чавкала грязь вперемешку с сухими травинками и мертвыми листьями.

Если бы Варну спросили, зачем он отправился во владения Эвора, он бы сперва долго думал, а потом сказал бы, что хочет еще раз побывать на том месте, где погиб молодой маг Ильверс, и попытаться выяснить, кто же на самом деле убийца. И это оказалось бы правдой – но только отчасти: Варна был уверен в том, что виновница происшедшего – красавица Найли, и теперь, когда выдался свободный денек, ему хотелось просто убедиться в собственной правоте.

На узкой дорожке он с трудом разминулся с двумя крепкими надсмотрщиками; те, вместо того, чтобы схватить за шиворот наглеца, просочившегося во владения д‘Аштам, только учтиво поклонились и поспешили дальше. Варна улыбнулся в тени капюшона – все-таки не стоит недооценивать те преимущества, которые давало одеяние Ищущего. Затем он столкнулся нос к носу и с самим хозяином земель: Эвор собственной персоной куда-то шел в сопровождении трех стражей спокойствия главы дома. Варна смиренно поклонился, получил в ответ высокомерный кивок и пошел дальше.

Маг добрался до поселка рабов; повсюду было пусто и тихо. Только на пороге одной лачуги сидел немолодой дэйлор, нахохлившись, как больная птица. Время от времени его сотрясали приступы кашля, и тогда он просто утыкался лицом в острые колени.

«А ведь он уже долго не протянет», – хмуро подумал маг, – «а еще жил бы и жил…»

В конце концов, Великому Магистру недавно миновало три столетия; вот, пожалуй, предел длительности жизни дэйлор. Разумеется, без магии тут дело не обошлось – учитель умел тянуть жизнь из самой священной земли. И неясно, сколько бы еще мог прожить старый маг, если бы оставался при здравом рассудке! Потому как угасание мысли есть неизменное начало конца…

Размышления Варны прервал тот самый больной старик.

– Господин маг!

– Что тебе? – Варне хотелось, чтобы голос звучал как можно мягче; ему было жаль этого больного старика, которому и жить-то осталось недолго.

Кутаясь в тряпье, дэйлор поднялся и несмело приковылял ближе.

– Вы уж простите меня, за то, что обращаюсь, – сказал он, – совсем я дурной стал, немочь проклятая заела… Но вы, господин маг, уже второй раз здесь, только в прошлый раз я вас видел с дочкой Эвора, Найли, да и выглядели вы по-иному…

– Ты ошибаешься, старик, – оборвал Варна, – я – Ищущий, и впервые в этих местах. Говори, что нужно.

Дэйлор испуганно заморгал, шагнул назад.

– Но это ведь вы, господин, хоть и сами на себя не похожи! Я… я ведь… нутром чувствую…

Вот так. Варна понял, что проморгал еще одного мага среди рабов Эвора д’Аштам. А, может быть, этот старик – зная нравы высокорожденных – даже приходится дальним родственником Ильверсу?

– Я вот и подумал, господин маг… пока все разбежались, может, я чем полезен буду?

Варна вздохнул. И решил, что настала пора хватать нежданный случай за хвост.

– Хорошо, старик. Разгадал ты меня, видно, есть в тебе способности к магии.

Он быстро огляделся и, убедившись, что поблизости никого нет, стиснул тощий локоть старого дэйлор.

– Ну-ка, веди меня в свою хижину. Может, и есть нам о чем поговорить.

В хлипкой лачуге было темно. Воняли пропитанные больным потом тряпки. Варна остановился у входа, не желая проходить дальше, откинул капюшон.

– Поклянись Духами Предков, что никто не узнает о моем визите, – сказал маг.

Дэйлор поморгал удивленно, прищурил подслеповатые глаза.

– Что вы, господин маг… Да кому?.. Это с меня шкуру скорее сдерут, если узнают, что с вами говорил!

Кряхтя, он уселся в угол, на тряпки, скрестив ноги.

– Что вы здесь ищете, господин маг?

Варна передернул плечами.

– Ты, часом, не видел, как весной убежали два раба из поселка, мать и сын?

Лицо старика вдруг сморщилось, стало похожим на сухой гриб. В следующий миг по ввалившимся щекам потекли слезы.

– Великие Предки! Так вот что вы хотели узнать!

Он вытер дрожащей рукой глаза и, всхлипывая, посмотрел на Варну.

– Они не убежали, господин маг. Их ночью увел Кэйвур, увел – и убил. Обоих. Об этом знает весь поселок, но все молчат… Мы-то кто? Рабы… А раз Кэйвур их увел, значит, кому-то из хозяев это было нужно… Кэйвур-то сам ничего без приказа не сделает! А я их хорошо знал, да… Ильверса, и мать его. Ильверс был таким гордым, так мучился тем, что живет рабом, когда хозяин – его отец…

Маг хрустнул костяшками пальцев.

– Кэйвур, говоришь? А тебя-то как зовут?

– Ящерица, господин. Меня зовут Ящерица.

Варна шагнул вглубь хижины и, склонившись над тяжело вздыхающим дэйлор, вложил ему в ладонь полновесный золотой.

– На вот, держи. Купишь себе одежды… И, смотри у меня, ни слова.

…Надсмотрщика Кэйвура маг нашел в весьма добротном доме. Занятие этого дэйлор было крайне незамысловатым: он пил брагу стакан за стаканом, тупо уставившись в стену, и при виде задрапированной в черное фигуры не смог даже подняться на ноги. Затем, бросив бесплодные попытки встретить гостя в вертикальном положении, Кэйвур угрожающе положил локти на стол и прорычал:

– Ы… Ты… чего надо?

Варна не стал ходить вокруг да около.

– Скажи-ка, милейший, это ведь ты убил по весне Ильверса и его мать?

Кэйвур мотнул головой, безуспешно пытаясь привести в порядок мысли.

– Ты кто… такой?

Хрясь! – и ножка стола, вытянувшись, обвилась вокруг шеи надсмотрщика.

– Думаю, так наша беседа будет куда более плодотворной, – холодно изрек Варна, – говори. Это ты их убил?

Мигом протрезвев, Кэйвур в панике уставился на мага.

– И не вздумай кричать, – добавил чародей, обращаясь к Силе Дерева и усиливая давление петли на шею.