– И они не пролили свет… не намекнули, почему?

– Нет, – грустно отвечает Ханна. – Я, разумеется, не спрашивала. Они его очень любили. Из головы не идет последняя беседа с ним в Пелэме перед тем, как погибла Эйприл. Провожая меня, Хью рассказывал о том, насколько его отец гордился, что сын пошел по его стопам и начал изучать медицину. У меня на душе кошки скребут.

– Эйприл всегда говорила, что ему не место в Пелэме. Она однажды сказала… как бы передать поточнее? Что его можно поддержать под руки, но, если он сам не научится стоять на ногах, это ему не поможет.

– Поддержать? – удивляется Ханна. – Эйприл не изучала медицину. Чем она могла помочь Хью?

– Не знаю. Кажется, у нее был знакомый, который помогал готовиться к экзаменам. Репетитор?

У Ханны перехватывает дух. В голове отчетливо звучит голос Эйприл, как если бы та, а не Новембер, говорила в трубку: «А-а, экзамены! У меня был парень в Карни, неплохо зарабатывавший тем, что сдавал за других вступительные тесты по биологии и медицине».

И тут ее осеняет.

Так случается: ломаешь-ломаешь голову над оставшимися клеточками судоку, и вдруг недостающие цифры разом встают на места! На раз-два-три.

Раз. Хью отчаянно стремился идти по стопам отца.

Два. Эйприл поддержала его «под руки».

Три. Способности Хью не позволяли ему учиться в Пелэме.

Что, по словам самого Хью, говорили преподаватели? «Выше нос, мы не будем слишком придираться к вам на экзаменах». И сухая реплика Эмили, произнесенная всего несколько недель назад, хотя кажется, что с тех пор прошла целая вечность: «А что, разве это не правда? Я точно не заслужила отличную отметку, а Хью без помощи Эйприл и вовсе бы провалился».

Какое множество мелких деталей предстают в истинном свете! Ужас Хью, в первый день учебы увидевшего Эйприл в столовой университета. То, как Эйприл им понукала, гоняла туда-сюда, как собачку за брошенной палкой, заставляла принимать участие в ее играх даже накануне самого важного экзамена. Почему Хью никогда не противился? Ханна никак не могла взять это в толк. Он буквально был не в состоянии сказать «нет».

И, наконец, таблетки. Безобидные маленькие капсулы на тумбочке, наполовину закрашенные, наполовину прозрачные. Откуда их брала Эйприл, так и не удалось установить. Это было еще до появления «Шелкового пути» и других сайтов в даркнете. В те времена требовались контакты с людьми, способными выписывать рецепты. «Таблетки от сонливости для взрослых». Сильнее, намного сильнее обычных. В тот вечер Эйприл сказала Хью: «К черту цветы. Лучше принес бы кое-что позабористее. То, что доктор прописал. Разве я не права?»

– Ханна? – напоминает о себе Новембер. – Ты слушаешь?

– Да. – В горле пересохло, она с трудом сглатывает. – Да-да, слушаю. Кажется, я поняла, в чем было дело. Подожди.

Такси подъезжает к ее дому, покачиваясь на булыжной мостовой. Ханна расплачивается с водителем с помощью новенького телефона и выходит под моросящий дождь. Машина уезжает.

Ее пробирает холод.

– Ханна?

– Слушаю, – отвечает она. Холодные капли стекают за шиворот. – Новембер, мне кажется, я поняла, почему Хью убил Эйприл.

– Подожди, что ты поняла? Всего минуту назад ты говорила…

– Меня навела на догадку твоя фраза «поддержать под руки». Эйприл как-то сказала, что у нее есть приятель, бывший бойфренд, который сдавал за других БМАТ.

– Что такое БМАТ? – в полной растерянности спрашивает Новембер.

– Вступительный тест по биологии и медицине, который необходимо сдать для зачисления в Оксфорд. Очень важно получить хорошую отметку. Хью говорил, что тест заменяет вступительное собеседование, а отметка за него важнее балла в школьном аттестате. Хью хорошо справился с тестом. Даже очень хорошо. Получил одну из самых высоких оценок в текущем году. Вот что меня смущало, когда стало видно, что он слишком сильно переживал за годовые экзамены. Он лихо одолел тест, тогда почему так нервничал перед обычным экзаменом для первокурсников? Может, потому что он не сам сдавал его? А если тест сдал вместо него кто-то другой?

– Как бы это ему удалось? – В голосе Новембер сквозит крайнее удивление. – Я имею в виду бывшего парня Эйприл. Каким образом он мог выдать себя за Хью? И вообще за кого угодно?

– Не знаю. – Ханна отчаянно пытается вспомнить что-то еще, обнаружить какие-нибудь зацепки. – Если этот тест проводят так же, как на нашем факультете тест по английскому, то там все иначе, чем на обычном экзамене. Мне пришлось приехать в экзаменационный центр, но предъявить удостоверение личности меня никто не попросил. Да и с какой стати? Насколько велика вероятность, что вдруг явится человек примерно такого же возраста и такого же пола, чтобы сдать экзамен вместо Хью Блэнда?

– Если только, – медленно продолжает мысль Новембер, – тебе за это не заплатили. Но откуда Хью взял деньги? Состоятельным его нельзя было назвать.

– Денег у него как раз не было. Зато у него был отец, участковый врач, способный выписать нужный рецепт. В то время рецепты не вносили в электронную базу, большинство врачей все еще выписывали их от руки. Думаешь, такому смышленому парню, как Хью, было трудно стащить пару бланков и выписать рецепт на малодоступное лекарство?

– Вроде декстроамфетаминов, – все поняв, говорит Новембер. – О боже! Я помню, ты даже говорила, что убийство могло быть связано с обломом при покупке наркотиков.

– Облом происходил, я думаю, не один раз, – чувствуя ужасающую уверенность, произносит Ханна. – Когда Эйприл припирала человека к стенке, она не знала пощады. Она и мне однажды предлагала таблетки, говоря, что у нее еще есть. Как видно, принимала их не первый день и начала задолго до поступления в Пелэм. Должно быть, выдаивала медикаменты из Хью много месяцев. Скорее всего с того самого дня, когда он сдал вступительный экзамен. Обнаружив, что Хью тоже поступил в Пелэм, Эйприл только облизнулась, как кошка, стащившая сметану. Я тогда не понимала, почему она так радовалась встрече с ним, ведь они даже друзьями не были. Теперь, похоже, причина ясна. Как же – обнаружить своего поставщика таблеток не просто в Оксфорде, а в своем же колледже! И она цепко держала его целый год, пока он не сорвался. Что он мог сделать? Хью не мог ничем досадить Эйприл, ведь это не она сдавала за него экзамен. Она лишь играла роль непричастной свидетельницы. Зато Эйприл имела над Хью большую власть. И собиралась пользоваться ей на всю катушку. Возможно, всю жизнь.

– А он не протестовал, – шепчет Новембер. – Просто отвечал: «Конечно, я еще достану». Возможно, даже сочувствовал ей в связи с тем, что Уилл ушел от нее к тебе, говорил, что она имеет право злиться на Уилла за неверность.

– Хью наверняка сам помог ей устроить последний розыгрыш, если вообще не был автором идеи. Уговорил ее прикинуться мертвой, чтобы убедить меня в отсутствии пульса, выставить меня круглой дурой перед руководителем и остальным персоналом колледжа. Потом склонился над ней, как будто делал искусственное дыхание…

– И как только ты вышла из квартиры, задушил, – заканчивает Новембер упавшим голосом.

Ханна стоит перед подъездом, ощущая, как огромная тяжесть сваливается с плеч и одновременно прижимает ее к земле.

Бедный Хью.

– Мне пора, – говорит она Новембер. – Ты сильно расстроилась?

– Ничего, справлюсь, – горько отвечает Новембер. – До свиданья, Ханна.

Ханна вставляет ключ в замочную скважину и медленно, шаг за шагом, поднимается по лестнице. На верхней площадке ей уже не хватает дыхания, все же тяжело носить ребенка в огромном животе.

В квартире она проходит на кухню и, сев у окна, смотрит на улицу.

Надо бы позвонить Уиллу и узнать последние новости насчет его выписки, связаться с реабилитологом, заказать такси, заказать и установить поручни и позаботиться о тысяче других мелочей, связанных с возвращением мужа домой. Но она не находит в себе для этого энергии, хотя жаждет присутствия Уилла с такой силой, что это доставляет почти физическую боль.