– Обалдеть! Я не ожидала, что ты придешь прямо в костюме. Что случилось?

– Ну, занавес опустился только в полдевятого. Я решила не медлить перед такой пьянкой. Луис и Клем взяли сменную одежду с собой. Насчет Ролли и Джо не знаю.

– Хочешь пойти наверх и переодеться? Речи можно отложить до твоего возвращения.

– Будут речи? – в притворном ужасе спросила Эйприл.

Ханна ухмыльнулась:

– Я пошутила.

– Нет, а чего? Давай! Пусть мне достанется вся слава. Не волнуйся, я задержусь только на секунду. Надо первым делом выпить. Где мой коктейль?

– Иди сюда. Я проставляю первый раунд для тебя и других актеров.

– Нет, – отрезала Эйприл. – Угощаю я. Эй, банда! – перекричала она нарастающий гомон и музыку и помахала рукой группе актеров. – Идите сюда, к бару! Я всем покупаю выпивку.

Прошел почти час, прежде чем Эйприл, слегка покачиваясь, поднялась со стула во главе большого стола, стоявшего в центре бара. Она держала в одной руке телефон, а в другой бокал для шампанского. Ханна решила, что Эйприл сейчас заберется на стол, но та лишь возвысила голос, чтобы перекрыть гвалт.

– Внимание, сукины дети! – крикнула она. К ней, как по команде, повернулись веселые, слегка пьяные лица. – Предлагаю тост. Учебный год почти закончился, суровое начало новой жизни – я права?

– Да, да! – заорал кто-то, остальные отсалютовали бокалами.

– Старый дурак, глава колледжа, стал бы вас убеждать, что в Пелэме главное труд, учеба или еще какой-нибудь академический бред. Так вот я желаю сказать, что все это вранье – труд не главное. Главное… дружба!

Эйприл подняла бокал, глядя на Ханну, и Ханна почувствовала, как у нее покраснели щеки.

– Потому что друзей, хороших друзей офигительно трудно найти. – Эйприл явно была пьяна, даже пошатывалась, но не раскисала. – Друзей, которые прикроют со спины, друзей, которые никогда не предадут. И если вы нашли такого друга, держитесь за него обеими руками. Я права?

– Да! – крикнул кто-то с противоположного конца стола.

– Это и есть мой тост. За друзей! За настоящих друзей! – Эйприл подняла бокал, красный напиток пролился ей на руку.

– За настоящих друзей! – взревели студенты за столом.

– За тебя, Эйприл! – сказала Ханна, поднимая свой бокал.

Подруга театрально поклонилась, парик съехал на ухо.

– А теперь прошу прощения, я удаляюсь в свой будуар сменить наряд, – объявила она.

– Не поздновато ли? – засомневалась Ханна. – Почти одиннадцать уже. Нас и так скоро выгонят.

– Ничего подобного, – высокопарно ответила Эйприл. – А что касается тебя, – ткнула она пальцем в Ханну, – смотри, чтоб народ не разбежался, пока меня нет. Я еще вернусь, и мы будем гулять, пока нас не выставят за дверь. Не расходитесь! Это и к вам относится. – Эйприл направила осуждающий взгляд на небольшую группку за столом. – Сегодня суббота, триместр почти закончился. Вы, зубрилы несчастные, можете хотя бы разок расслабиться.

Картинно взмахнув краем тоги, она вышла за дверь. Хью, приподняв бровь, посмотрел на смеющуюся Ханну, которой было немного неудобно перед друзьями.

– Сегодня у нее большой праздник. И она ужасно расстроилась, что Уилл не пришел.

– Он имел право дать деру, – пробурчал Райан. – Эйприл всю неделю обращалась с ним как с дерьмом.

– Да, успеха она, конечно, добилась, но чертовски всех достала, – подхватил один из актеров. Кажется, Эйприл называла его Луисом. – Больше недели ее вытерпеть невозможно. Респект парню, который мирился с этой истеричкой бо́льшую часть года.

– Может, они просто поссорились? – вставила Клем, похоже, пытаясь переключить разговор на другую тему. – Ее речь смахивала на заявление, что бойфренды не чета подругам. Такое говорят, когда тебя только что бросили.

– Выходит, Эйприл снова на витрине? – спросил Ролли. – Я могу занять очередь? Она, конечно, не подарок, зато выглядит – пальчики оближешь.

– Что значит «снова на витрине»? Насколько я слышал, она ее и не покидала, – похотливым тоном произнес его приятель. Оба загоготали, но Ханне было не до смеха. И Райану, как она заметила, тоже. Он насупился и был мрачнее тучи.

В баре прозвучал первый предупредительный звонок колокольчика. Ханна поднялась.

– Пойду к стойке, сделаю последний заказ. Что кому нужно?

– Мне пинту, – бросил Райан.

– Кому что еще?

– Мне «Гиннесс», спасибочки, – сказал Луис.

Клем отрицательно покачала головой.

– Мне бутылочного, – попросил Ролли тоном, каким обращаются к официантке. – Что у них есть? «Сол»? «Эстрелла»?

– Я выясню, – коротко ответила Ханна.

– Мне лагер, – подал голос Хью. – Позволь пойти с тобой, ты одна не донесешь.

Ханна кивнула, подождала, пока Хью выберется с узкой скамьи, и стала протискиваться сквозь толпу у стойки. Часы показывали без трех минут одиннадцать. Эйприл отсутствовала почти двадцать минут, бар вот-вот закроется. До Нового двора и обратно всего пара минут пешком. Еще десяти с лихвой хватило бы для того, чтобы снять парик и стереть грим. Или она передумала? Пригласила кого-нибудь к себе в квартиру?

– Что заказываете? – крикнул бармен.

Ханна вскинула руку.

– Эй, сейчас моя очередь! – заявил высокий парень в форменной футболке регбиста, втиснувшийся прямо перед Ханной. Колокольчик прозвенел второй раз.

Ханна передумала.

– Кажется, поезд ушел, – сказала она Хью.

– Согласен. Что будешь делать? Спать пойдешь?

Они вернулись к столу, за которым все еще сидел Райан и остальные.

– Прошу извинить. Я не смогла пробиться к стойке.

– Надо было мужика послать, – посетовал приятель Луиса. – Чтобы сделать последний заказ, нужны крепкие локти.

Ханна криво улыбнулась:

– Пойду-ка я лучше спать. Совсем вымоталась. Извините, что ломаю кайф. Рада была с вами увидеться.

– Что? – Райан углубился в спор с парнем, которого Ханна однажды видела в «Клоудс». – Извини, что ты сказал?

– Значит, ты чертов марксист! – не обращая внимания на реплику Райана, продолжал его собеседник.

– Я иду домой, – громче повторила Ханна. – Извини, что не принесла тебе пинту. Не успела.

– Ничего страшного, – ответил Райан. – Послушай, Рич, если ты называешь элементарную перераспределительную бюджетно-налоговую политику марксизмом…

– Я… э-э… иду с тобой, – застенчиво предложил Хью Ханне. – Провожу тебя и все такое.

Она благодарно улыбнулась. После столкновения с Невиллом возле галерей она вечерами частенько озиралась по сторонам. При звуке торопливых шагов сзади на лестнице у нее начинало бешено колотиться сердце, а после заявления доктора Майерса о намерении обсудить с Невиллом ее «утверждения» она жила в страхе, что преподаватель так и сделает, не поставив ее в известность. Тогда Невилл припрет ее к стенке и поинтересуется, что за игру она затеяла. Поэтому Ханна была очень благодарна Хью за предложение ее проводить.

– Если ты не против, то спасибо.

Юноша взял пиджак со скамьи, и они вместе направились к выходу.

Хью и Ханна подошли к двери одновременно со стайкой девушек. Хью отступил на шаг в сторону и с легким поклоном открыл перед ними дверь.

– Ну ты даешь, чувак, – бросила одна из них, проходя мимо. – У меня что, рук нет? Господи, на дворе не девятнадцатый век!

Они со смехом оттеснили Хью в сторону и вышли.

– Спасибо! – извиняющимся тоном сказала Ханна, когда он придержал для нее дверь. После духоты бара воздух на улице был свеж и прохладен.

– Пожалуйста, – с легкой грустью ответил Хью, и Ханна ощутила внезапный прилив охренительного гнева. Хью вел себя очень мило. Он один заметил, что ей неуютно возвращаться в одиночку, и только он помог с организацией вечера, хотя Эйприл не числилась среди его лучших друзей. На самом деле она всегда относилась к нескладному юноше с насмешливым высокомерием, понукала им, заставляла прислуживать, всячески третировала. А Хью… Хью терпел и добродушно улыбался. Пусть его манеры были старомодны – так он пытался наладить контакт с женским полом. Не всем присущ шарм, как, например, Уиллу, не все умеют подначивать и шутить, как Райан. Открыть дверь перед девушкой не бог весть какое преступление.