Коротенькое письмо, но в нем есть все, что я хотел услышать. Рад, что у мистера Поттса все хорошо. Всегда волнуешься, когда внезапно теряешь с кем-то контакт. За то время, что мы провели в «Кавенгрине» взаперти, между нами установилась своеобразная связь. Я и не подозревал, какой недолгой окажется наша дружба. Однако навещу-ка его, пожалуй, в скором времени: надо понять, почему он так поступил.

Позвольте рассказать вам все, что мне известно о мистере Поттсе и что, по моему мнению, соответствует действительности. Думаю, вам будет полезно узнать кое-что о его биографии. Он носит имя Тулуз – полагаю, что его мать французского происхождения, а отец – англичанин. Его жену зовут Изабелла, и я слышал, как мистер Поттс как-то упоминал, что она итальянка. У них есть сын пятнадцати лет по имени Антон. Изабелла и Антон как-то заходили в отель на послеобеденный чай, но, к сожалению, у меня не было возможности поздороваться с ними. Если бы я заранее догадывался, что в конечном счете мы с мистером Поттсом станем ближе друг к другу, я бы не упустил возможности познакомиться с его родными. Семья может многое рассказать о человеке; вероятно, я бы заметил некоторые тревожные звоночки, если бы мы встретились раньше. Хотя не знаю, что обо мне говорит тот факт, что у меня нет жены и детей. Наверное, то, что я просто не заслуживаю любви…

Тук-тук-тук!

Иногда думаю, кто же меня похоронит, когда я умру. Иметь заботливую семью – настоящая роскошь. Если бы я только мог начать все с начала, думаю, это стало бы главной целью моей жизни. Но время пролетело так быстро, и вот где я оказался. Один.

Мистер Поттс жил в десяти минутах езды от «Кавенгрина», в перестроенном фермерском доме. Знаю я это потому, что как-то раз подбросил его домой, когда у его машины забарахлил мотор. Дом был премилым: с высокими воротами, увитый плющом. Жаль, что они больше не могут там жить. Вот и все, что мне было известно о мистере Поттсе до убийства. Пока нас держали взаперти в отеле, я понял, что он не особенно хорошо справляется со стрессом. Хоть мистер Поттс и выучился на гостиничного менеджера и знает правила английской сервировки, но как вести себя в случае убийства на курсах не учат.

Мистер Поттс навестил меня одним из первых; я расположился во втором номере, куда мне разрешили отправиться после задержания. Он ворвался в двери как раз в тот момент, когда я выходил из душа. К счастью, вокруг талии я обернул полотенце, а то представляю, как бы он перепугался…

Он обнял меня, не смутившись, что прижался своим затасканным костюмом к моей волосатой груди. Лицо мистера Поттса покраснело, покрылось потом, а темные круги под глазами стали еще заметнее. От него пахло виски и арахисом.

Мистер Поттс подошел к мини-бару и, порывшись, выудил оттуда пиво. Открыв бутылку, он сообщил, что, по словам детектива Раджа, я велел полиции присмотреться к мистеру Поттсу повнимательнее, но он не поверил ни единому слову. Я не понимал, почему детектив Радж прибегнул к такой грязной тактике, зачем стравливал персонал. Он сказал мистеру Поттсу, что я заявил, что услышал, как тот угрожал Бруно за день до убийства. Если вы уже дочитали до этого места, уверен, не требуется объяснять, что я ничего подобного не слышал и не говорил.

Мистер Поттс пришел в ужас, когда я рассказал ему о случае с мешком. Конечно, любой испугался бы, услышав такую историю. Хотя мне подумалось, что американец Дэйв хорошенько посмеялся, если бы услышал, что мне пришлось пережить. Тем не менее, как я уяснил, история с мешком доказала мою невиновность. Если бы после убийства тело Бруно не протащили по полу, даже и не знаю, где бы я сейчас был. Причем с помощью этого эксперимента других подозреваемых исключить не получится: большинство здоровых взрослых людей, включая мистера Поттса, вероятно, при необходимости сумеют перетащить девяносто килограммов.

Я оделся и присоединился к мистеру Поттсу в гостиной. Он пошутил насчет моего простецкого наряда; здорово, когда в такие моменты есть с кем посмеяться. Увидеть консьержа в спортивном костюме – все равно что встретить рыбу в цилиндре. Мистер Поттс сидел на диване с чашечкой кофе, но руки его дрожали, и жидкость переливалась через край всякий раз, когда он пытался сделать глоток. Очевидно, ему требовалось немного отдохнуть. Я предложил ему прилечь, но сначала он хотел рассказать мне о допросе, которому подверг его детектив Радж. Похоже, что команда криминалистов обнаружила на ковре едва различимые кровавые следы. Детектив Радж сказал, что выяснить, кому они принадлежат, не так уж трудно. Он даже намекнул, что если мистер Поттс пожелает во всем признаться, то тем самым сэкономит им всем массу времени. Мистер Поттс, конечно, этого не сделал: зачем ему это нужно? Как оказалось, нам предстояло провести в отеле еще две ночи, прежде чем полиция наденет на кого-то наручники.

Мистер Поттс проспал почти семь часов. Время пролетело незаметно. В перерывах между чашками чая я сидел в кресле, уставившись на пролитый на столе кофе. За семь часов лужица не уменьшилась. При любых нормальных обстоятельствах я немедленно убрал бы пятно, само его наличие вызывало у меня дискомфорт. Но я оставил его, потому что хотел подумать о чем-то другом, а не о затруднительном положении, в которое попал. Я глядел на лужицу кофе, и она занимала все мои мысли, так кстати отвлекая от размышлений о том, кто убил Бруно Таттерсона.

Услыхав, как мистер Поттс заворочался, я мигом схватил салфетку и вытер лужу. Мистер Поттс потянулся, зевнул, спустил ноги с кровати, встал, почесывая затылок, и направился к мини-бару. Он взял бутылку пива и упаковку орешков с васаби. Мистер Поттс предложил мне выпить, но скорее просто из вежливости. Мы оба понимали, что я не тот человек, который согласился бы распить с ним бутылочку холодненького.

В отеле стоял «золотой час». Именно так свадебные фотографы называют время перед заходом солнца. Лучи окрасили комнату в оранжевый оттенок и озарили лицо мистера Поттса. Даже после семи часов сна и при благоприятном освещении он все равно выглядел усталым.

– Как полагаете, кто это сделал? – поинтересовался мистер Поттс, потягивая пиво.

– Понятия не имею, – отозвался я.

– Итак, что нам известно на данный момент? Только то, что это не вы.

– И не вы.

– Откуда вам знать? – Мистер Поттс посмотрел мне прямо в глаза. – Разумеется, это не я, но вы ведь просто верите мне на слово.

– Для меня вашего слова достаточно, – заверил я его.

– Спасибо, Гектор. – Он жадно отхлебнул пива. – Как мы знаем, Эрик, ночной портье, видел Бруно, когда заносил ему шампанское незадолго до полуночи, так что это не мог совершить никто из приглашенных на свадьбу, потому что все они уехали в четверть двенадцатого. А после этого, насколько нам известно, только вы видели Бруно – на следующие сутки, сразу после трех часов дня, когда и обнаружили труп. Довольно большой промежуток времени получается.

– Судя по камерам, я единственный, кто входил в номер. Может, он сам это сделал? – спросил я.

– А потом протащил свое мертвое тело по полу? Вряд ли.

– Возможно, он сделал это, а потом пытался доползти до ванной. – Однако, вспомнив, как выглядел труп, я понял, что ни один человек не сумел бы сотворить подобные ужасы с собственной плотью.

Тук-тук-тук!

– Гектор! – Мистер Поттс вдруг прямо-таки подпрыгнул; я и не подозревал, что он на такое способен. – Вход на террасу. Там около дверей нет камер видеонаблюдения. Вот как убийца проник внутрь незамеченным.

– Ну конечно!

Да, очевидно же. И как мы не подумали об этом раньше?

– Убийца, наверное, знал, что там нет камер. Гектор, это мог быть кто-то из персонала.

– Или гость, которому было все равно, поймают его или нет.

В «Кавенгрине» никогда не ставили камеры на террасах: это считалось вторжением в личную жизнь постояльцев, что вполне справедливо. До сих пор нам ни разу это не потребовалось. В садах тоже нет камер; есть несколько на фасаде, и они направлены на парковку и террасу ресторана. Внутри повсюду камеры. И чихнуть нельзя незаметно. Несомненно, вот и вся информация, которой на тот момент располагала полиция. Мистер Поттс упомянул, что детектив Радж завесил одну из стен в кабинете листами бумаги, испещренными именами, алиби и вопросительными знаками, – как в кино. Когда я поинтересовался, что же там было написано, он сказал, что не помнит. Никакого толку от него.