Понятно, что я никого не убивал, но я все равно боялся полицейских. В ушах эхом раздавался голос отца, который говорил, что я лжец и что меня разоблачат. Страшно было стать легкой добычей, ведь при необходимости полиция могла повесить преступление на меня. Чувство, словно потерял почву под ногами.

Тогда я этого не знал, но, как оказалось, пока меня держали взаперти в библиотеке, следователь просматривал записи камер видеонаблюдения, заснявшие тот момент, когда я обнаружил тело. В номерах, конечно, нет системы видеонаблюдения, но в целях безопасности в коридорах отеля установлены камеры. Я знаком с расположением большинства из них, и, скажу вам, прямо над шестым номером размещена камера, которая фиксирует вход в седьмой. Эти камеры, изготовленные по последнему слову техники, установили не так давно, и изображение они выдают очень четкое. Полиция прекрасно видела, как я зашел в седьмой номер и как вышел оттуда. Казалось бы, после этого я должен был оказаться вне подозрений, но, клянусь Богом, посмотрев видеозапись, детектив Радж устроил мне форменный допрос.

Следователь просто выполнял свою работу, я понимаю. Но хочу сказать вот что: проблему можно решить разными способами, и вот этот был неправильным. Три часа я провел в кабинете мистера Поттса, пока меня допрашивали. В мгновение ока я превратился из консьержа отеля в главного подозреваемого по делу об убийстве. Ведь именно так со мной и обращались! Они даже не предложили мне стакан воды. От стресса хочется пить, знаете ли. Язык у меня практически прилип к небу. Думаю, они пользовались грязными приемчиками, чтобы заставить меня говорить. Но зачем для этого мучить человека, ведь я едва не погиб от жажды! Все, что знал, я рассказал в первые две минуты, так что не понимаю, на кой им понадобилось вытягивать из меня все жилы? Издевательство – вот как это называется.

– Почему вы стучите по голове? – первое, что спросил детектив Радж, расхаживая из угла в угол по кабинету мистера Поттса.

Он усадил меня на офисный стул мистера Поттса, такой вращающийся. И вот что я вам скажу: похоже, мистер Поттс обычно сидел как кол проглотил, настолько прямо установили спинку. Я только за, чтобы сохранять правильную осанку, но мне нужно слегка откинуться на стуле, чтобы не давить на тазобедренный сустав. Если хотите знать, сустав меня совсем измучил. Должно быть, в суматохе я как-то неаккуратно двигался, и теперь чувствовал, словно в бок вонзили кинжал. И, доложу я вам, вот что я думаю о вопросе, с которого следователь начал разговор: это попросту грубо! Вот что я считаю. Представьте себе, только познакомились с кем-то – и сразу же тычете в его слабое место. То, что он спросил это, подтвердило, что я имею дело с не очень приятным человеком.

– Это нервное, я так делаю, когда у меня возникают недобрые или навязчивые мысли, – отозвался я, избегая смотреть ему в глаза.

– И часто у вас возникают эти недобрые мысли?

– Иногда.

– А эти голоса в голове, они велят вам делать что-то плохое? – поинтересовался он, полностью исказив мои слова.

– Это не… не голоса. Это… это воспоминания.

Я чувствовал, что заикание, призрак прошлого, потихоньку подбирается ко мне. Я закрыл глаза и легонько постучал себя по голове, снова и снова, три удара каждый раз. Голос отца завывал, чтобы я прекратил. Перестал вести себя нелепо. Перестал быть слабым.

– И о чем же вы сейчас думаете?

Я открыл глаза и увидел, что детектив Радж склонился надо мной, положив обе руки на стол.

– Кровь… т-т-тело, – заикаясь, выдавил я.

– Не очень-то приятное зрелище?

Кивок показался мне единственным подходящим ответом. Оглядываясь назад, я жалею, что не вел себя смелее. Теперь, когда я по другую сторону баррикад, легко так говорить. Не хочу, чтобы вы, читатели, думали, что я тюфяк. Надо понимать: я только что увидел мертвеца, человека, которого убили, и сидел как в воду опущенный. И еще мне было страшно. Я боялся, что воспоминания обо всей этой крови будут преследовать меня вечно, боялся, что меня обвинят в том, чего я не совершал. Надеюсь, в дальнейшем вы заметите, какие перемены во мне произошли по ходу истории. То, что случилось, сделало меня сильнее, это я знаю наверняка. Не думаю, что люди перестают учиться в старости, даже в семьдесят три года. Многих это губит: они полагают, что слишком старые, чтобы расти и меняться. Но я так не считаю.

Детектив Радж заявил, что хочет мне кое-что показать. Он открыл ноутбук и вставил туда такую штуку…

Хелен, пожалуйста, отредактируй фрагмент, чтобы добавить название этой штуки.

Я в них не очень-то разбираюсь.

Он вставил в разъем USB-накопитель [примечание редактора]. Следователь выдвинул стул рядом со мной и нажал на кнопку воспроизведения. Это был я. Я направлялся к седьмому номеру, держа в руках ведерко со льдом. Странно вновь увидеть ту версию самого себя – версию, которая еще не обнаружила труп. Версию, жизнь которой вот-вот изменится из-за зрелища, оставившего на ней неизгладимый след. Каким наивным я был.

На видео изображалось, как я стучу в дверь и захожу внутрь. Детектив Радж поставил запись на паузу. Он достал мобильный телефон и сказал, что собирается включить секундомер. Запустив его, он нажал кнопку воспроизведения. Я переводил глаза с экрана на телефон и обратно. Десять секунд. Двадцать секунд. Через тридцать секунд я понял, зачем следователь это делает. Я догадался, на что он намекает. Сорок секунд. Ничего. Сорок пять секунд. Ничего. Пятьдесят секунд. И тут я вышел из номера, а детектив Радж остановил секундомер.

– Понятное дело, что мы только начали расследование и нужно будет поговорить со всеми. Но объясните, почему, войдя в комнату и увидев труп, вам потребовалось пятьдесят секунд, чтобы выйти и позвать на помощь? По-моему, тут можно уложиться в десять или, пожалуй, пятнадцать секунд.

Темные глаза детектива Раджа бесстрастно уставились на меня. В этом человеке не сыщешь ни капли теплоты.

– Наверное, мне нужен адвокат, – предположил я.

– Мистер Харроу, в этом нет необходимости. Мы просто беседуем, неофициально, не для протокола. Неприятностей не ждите, – чуть оживленнее произнес детектив Радж, точно желал убедить меня в том, что говорит правду. – Поскольку именно вы обнаружили тело, необходимо сначала выяснить вашу точку зрения относительно произошедшего, – заверил он, обнажив зубы в улыбке. – Теперь вернемся к тем пятидесяти секундам…

– Именно столько это и заняло. Я поставил в-в-ведерко со льдом, обернулся и увидел Бруно, мистера Таттерсона, мертвого в ванной…

– Вы поняли, что он погиб, просто посмотрев на него?

– Там столько к-к-крови было… – Я трижды постучал себя по голове. – Было очевидно, что он мертв. Глаза распахнуты, а взгляд п-п-пустой…

– А потом?

– Я был в шоке. Стоял там в ступоре. Моргнул три раза. Затем пошел за мистером Поттсом. За помощью.

Возможно, вас удивил этот разговор: неужели все так и произошло на самом деле? Но поверьте, этот диалог врезался мне в память. Конечно, я не запомнил его слово в слово, но довольно близко к тому. Постараюсь максимально точно передать нашу беседу. Если засомневаюсь в том, какая фраза прозвучала, то опишу, что произошло в ходе разговора. Я бы хотел предупредить вас об этом, потому что понимаю, что у вас могут возникнуть вопросы.

Я попросил у детектива Раджа воды; он заявил, что даст попить, как только я объясню, почему, обнаружив труп, провел в комнате пятьдесят секунд и лишь затем вышел. Он даже засек, сколько времени ему потребовалось, чтобы моргнуть три раза. Восемь секунд. Я твердил и твердил, что получилось, как получилось. От шока, вызванного видом убитого, я реагировал медленнее обычного, и, конечно, в этом не было ничего экстраординарного. Но он не бросил свое занятие. Казалось, он хотел покончить с делом как можно быстрее, а значит, добиться от меня признания. Я вращался на стуле туда-сюда, наблюдая, как детектив Радж расхаживает по кабинету, без лишних слов доказывая мне, что я виновен. Стрелки на часах прыгали; время шло, но все вокруг казалось таким медленным. Я измучился, вымотался, хотел домой. Все, чего я желал, – вернуться во вчерашний день, когда самой большой трудностью были айпады, которые решили использовать новые владельцы. Как видите, все относительно.