– Эй, люди, здесь телевизор! Наушники! Вайфай!

И тут из здания показались Брайана и ее принцессы – они шли одна за другой, словно в королевской процессии, и каждая катила за собой по мостовой симпатичный чемоданчик на колесиках. Когда они проходили мимо Клэр, девочка услышала, как одна из принцессок прошептала насмешливо: «Ночная Вошка!»

– Ничтожество! – огрызнулась Клэр.

Брайана развернулась к ней вместе со своим чемоданчиком.

– Я просто скажу это прямо здесь, громко и ясно, чтобы все слышали. Моя комната заперта. Если, когда я вернусь, что-нибудь пропадет – что угодно, – все будут знать, кто это взял.

– Садись в автобус, Брайана, – вздохнув, проговорила госпожа Соул. Они с госпожой Дюплесси пытались собрать всех студентов в салоне. – Нам нужно выезжать сейчас, если мы хотим оказаться на месте к обеду.

Бросив ядовитый взгляд на Клэр, Брайана забралась в автобус.

– Все хорошо, Клэр? – ласково спросила госпожа Соул.

Из преподавателей «Вечерни» Клэр больше всех любила госпожу Соул, потому что, глядя на Клэр, госпожа Соул видела именно ее, Клэр, и больше никого, и ей было не все равно. А то, что госпожа Соул увидела сейчас, наверняка дало ей понять: сколько бы Клэр ни отнекивалась от поездки, ей очень не хотелось оставаться в школе.

– Это все потому, что ты еще новичок в «Вечерне», – сказала госпожа Соул. – Ты поедешь на нашу следующую экскурсию. И потом – разве не здорово, что в эти выходные только вы вчетвером останетесь здесь?

– Думаю, да, – угрюмо ответила Клэр.

– Если хотите пострелять из луков, господин Роман расставил для вас тюки с сеном. Когда мы вернемся, вы наверняка уже станете настоящими спецами по стрельбе.

«А разве вы не боитесь, что я убью еще одну курицу?» – захотела спросить Клэр, но, пока госпожа Соул забиралась в автобус, девочка не проронила ни слова. Двери захлопнулись, и, изрыгнув облачко вонючего дыма, автобус тронулся и направился прочь через арку. Девочка услышала лай за спиной и заметила, как промелькнул комок черной шерсти – это пес Джулиана промчался мимо в погоне за автобусом.

– Волк! – закричала Клэр. – Вернись!

Собака не обратила на нее внимания и рванула за пределы двора. Клэр проследовала за псом до самой кромки озера; там он внезапно остановился и, подняв голову, принюхался. Похоже, автобус, который продолжал двигаться по дороге и очень скоро исчез за поворотом, его больше не интересовал. Волк отвернулся и помчался в другом направлении.

– А теперь-то куда ты рванул? – крикнула Клэр.

Вздохнув, девочка вслед за ним обогнула здание и направилась в сторону тропы, которая вела на холм. Пес уже начал пробираться сквозь кусты и ускорил ход – настолько, что Клэр с трудом удавалось за ним угнаться.

– Волк, вернись! – приказала она.

Клэр разочарованно наблюдала, как пес ускользнул в подлесок. Вот тебе и послушание – даже собака и та ее не уважает.

На полпути к вершине холма Клэр бросила преследовать пса и плюхнулась на валун. Отсюда ей была видна крыша школы. Конечно, из Логова Шакалов открывался куда более красивый вид, однако и здесь было на что полюбоваться, особенно таким ясным утром, когда солнце золотило поверхность озера. Сейчас автобус наверняка уже выехал за ворота и направился в Квебек. К полудню студенты пообедают в каком-нибудь крутом французском ресторане – во всяком случае, Брайана постоянно хвасталась этим, – а потом отправятся на экскурсию в Квебекский музей и поднимутся на скалу в лифте.

«А я тем временем вынуждена сидеть на этом дурацком камне», – подумала Клэр.

Она отколупнула кусочек лишайника и сбросила его вниз. Подумала: а может, Уилл и Тедди уже позавтракали? Может быть, им захочется вместе пострелять из лука? Но вместо того чтобы начать спуск с холма, Клэр улеглась на спину и, словно змея, греющаяся на солнышке, растянулась во весь рост на валуне и закрыла глаза. Затем она услышала, как скулит собака, и почувствовала, что Волк коснулся ее обтянутых джинсами ног. В ответ девочка погладила пса по спине, радуясь прикосновению к шерсти. И почему общество собаки так утешает? Может быть, потому, что от этих животных нет надобности прятать свои чувства, нет необходимости фальшиво улыбаться при них?

– Старина Волк, – пробормотала Клэр и открыла глаза, чтобы поглядеть на собаку. – Что же ты принес мне?

В пасти у пса был какой-то предмет, который, судя по всему, он не собирался отдавать. И только когда Клэр потянула у него изо рта добычу, Волк наконец-то отпустил ее. Кожаная перчатка, черная. Где в здешнем лесу пес мог обнаружить перчатку? От нее исходил гадкий запах, и вся она блестела – Волк ее обслюнявил.

Поморщившись, Клэр подняла находку с земли и почувствовала, какая она тяжелая. Заглянув внутрь, девочка увидела там что-то белое. Она перевернула перчатку и как следует потрясла ее. При виде того, что выпало из перчатки, Клэр закричала и отшатнулась, чтобы оказаться подальше от валуна, на котором лежала вонючая находка.

Рука.

– Их почему-то всегда находят собаки, – констатировала Эмма Оуэн.

Маура и судмедэксперт штата Мэн стояли в пестрой полутени леса, прямо у их лиц жужжали насекомые, а в воздухе стоял густой трупный запах. Маура вспомнила другие тела, которые ей приходилось осматривать за последние годы и которые тоже были отрыты собаками; эти животные особенно остро чуют подобные спелые сокровища. Несмотря на то что эти останки лежали далеко, в нескольких сотнях ярдов по склону холма, Волк учуял запах и отыскал их в зарослях – густой подлесок частично скрывал тело. Мужчина в камуфляжных брюках с многочисленными карманами, темно-зеленой ветровке, футболке и высоких спортивных ботинках, судя по всему, был крепким и мускулистым. На лодыжке по-прежнему был закреплен нож с зазубринами, а ружье с телескопическим прицелом этот человек установил на ближайшем от него валуне. Покойный лежал на боку, подставив правую сторону лица и шеи ветрам и дождям. Падальщики уже потрудились: оголили кости на голове, погрызли носовые хрящи и даже забрались в правую глазницу; теперь там была пустая дыра – все содержимое выскребли. Собачьи, решила Маура, заметив следы зубов на остатках кожи и пунктирные отметины на тонкой глазничной кости. Скорее всего, койоты. А в этой удаленной от города местности, возможно, и волки. Даже в такой паутине вьющихся растений причина смерти была прекрасно видна – алюминиевая стрела с темно-зеленым пером, наконечник которой был глубоко утоплен в левом глазу.

В иных обстоятельствах Маура наверняка решила бы, что незадачливый охотник по неосторожности убил своего несчастного собрата. Однако этот человек незаконно ступил на землю «Вечерни», а с валуна, на котором он установил ружье, открывался отличный вид на долину и расположившуюся внизу школу. Он мог наблюдать за теми, кто приезжал и кто уезжал оттуда.

Хоть Маура и привыкла к неприятным запахам, даже ей пришлось отвернуться, когда тело перекатывали на пластиковый мешок; при этом поднялся такой отвратительный запах, что Маура закашлялась и прикрыла рукой нос. Сослуживцы доктора Оуэн были полностью обмундированы и в масках, а Маура находилась здесь всего-навсего как зритель, на ней были лишь перчатки да бахилы, – медэксперт из большого города, пытающаяся доказать, что она хорошо закалена и гниющий труп ей не помеха.

Доктор Оуэн опустилась на корточки возле трупа.

– Тут едва ли устойчивое трупное окоченение, – заметила она, пытаясь согнуть конечности в разных направлениях.

– Прошлой ночью было десять градусов, – произнес один из полицейских детективов штата. – Не холодно.

Медэксперт приподняла край футболки погибшего и обнажила живот. Изменения, связанные с аутоцитолизом, были очевидны даже с того места, где стояла Маура. Смерть запускает целый каскад изменений в мягких тканях – выделяющиеся ферменты переваривают белки и разрушают мембраны. Кровяные клетки разрушаются и просачиваются сквозь стенки сосудов, и в супе из этих питательных веществ пируют бактерии, заполняя брюшную полость газами. Бросив вызов зловонию, Маура опустилась на корточки возле доктора Оуэн. Она увидела синие вены, сеткой проступившие на вспухшем животе, и поняла: если спустить брюки, они увидят мошонку, разбухшую от тех же самых газов.