– Где вы нашли труп норвежца?

– В районе Сан-Барнаба.

Стуки осенило:

– Если я не ошибаюсь и если мы здесь не толчем воду в ступе, банкир Арвид Берге был в нашем городе не в первый раз, и очень может быть, что кто-то из Венеции ездил в Осло, так сказать, с ответным визитом.

Тереза Брунетти бросила на инспектора быстрый взгляд, но, прежде чем она успела ответить, произошло нечто неожиданное. Лицо женщины запылало, и она начала надувать щеки и пыхтеть, как древесная лягушка в брачный период.

– У вас все в порядке, агент Брунетти?

– Приливы, – с трудом произнесла женщина и затрясла воротом рубашки.

– Какие еще приливы? – чуть было не слетело с языка Стуки, но какое-то бессознательное чувство благоразумно подсказало ему не спрашивать никаких разъяснений.

– Кто эта личность, за которой мы следим? – осмелился задать вопрос инспектор по прошествии нескольких минут.

С ироничной улыбкой и без единого слова Тереза кивком головы указала на площадь, будто призывая Стуки обратить внимание на расположение места, красоту зданий, и даже совершенно особый запах – аромат престижа.

– Дама из Дезенцано. Стрекоза с озера Гарда.

– Замужем?

– Еще как!

– Агент Брунетти, как в полицейском управлении вышли на эту женщину?

– Это было несложно, инспектор. Господин Берге прибыл из Осло в Милан второго июля в тринадцать сорок. В аэропорту он взял такси и доехал до Центрального вокзала, где в шестнадцать тридцать пять сел на поезд до станции Пескьера, как это доказывает железнодорожный билет, найденный в его номере. На вокзале банкира встретила эта дама и отвезла на своей машине в дорогую гостиницу в Дезенцано. Они забронировали два отдельных двухместных номера. Но за ужином их видели вместе, а синьора, как вы, инспектор, сами убедитесь, имеет очень запоминающуюся внешность.

– Скажите, агент Брунетти, лично вы разделяете идею инспектора Скарпы о серийном убийце иностранных туристов? Преступления, поставленные на поток.

– Вы лучше меня знаете инспектора Скарпу, – ответила Тереза, – он известен своим упрямством. Однако…

– Однако что?

– Я не могу утверждать, что он ошибается. У меня не было возможности изучить во всех подробностях дела других погибших туристов. Скарпа передал мне его записи, но там были материалы расследования только начиная с француза Осписа Дюфура. Десять месяцев работы, плюс сверхурочная. Что касается дела норвежца, я думаю, в нем мелькает силуэт рогов и попахивает местью.

– Значит, дама из Дезенцано замужем за одним из сильных мира сего?

– Несомненно. Ее муж занимается политикой.

– На высоком уровне?

– Высочайшем, я бы сказала.

– А мы зачем за ней следим?

– Таков был приказ инспектора Скарпы. Уфф! – агент Брунетти вновь отпрянула от инспектора Стуки. – Как на раскаленной сковородке, – произнесла она, отдуваясь.

– Гормоны… – пробормотал Стуки.

– Если вы произнесете это слово еще раз, клянусь, я надену на вас наручники за попытку сексуального домогательства.

Увидев лицо Стуки, женщина лукаво улыбнулась, с легкостью признав, что да, кое-какие колебания настроения у нее имеются. Тереза стала объяснять, что у нее непростая наследственность в гормональном плане и что уже в сорок пять лет у нее начались некоторые изменения, которые значительно усложнили ей жизнь. В отличие от ее бабушки по материнской линии, у которой, как утверждала сама старушка, никогда не было менопаузы. Бабушка не призналась в этом даже на смертном одре в возрасте девяноста лет.

– Генетика – вещь коварная, – проговорил Стуки.

– Это правда.

– Вот она! – прошептала агент Брунетти, и Стуки прищурился, пытаясь разглядеть высокую фигуру женщины в легком развевающемся платье.

Тщательно заперев за собой входную дверь, женщина надела темные очки, поправила ремешок сумки на правом плече и зацокала каблуками по мостовой на длинных ногах.

– Настоящий жираф! – охарактеризовала ее Тереза. – Таких высоких мужчин-политиков в наших местах точно нет.

– Вы в этом уверены, агент Брунетти? – спросил Стуки.

– Абсолютно. Наверное, с высоты лучше видна общая стратегия. Думаю, мужчинам-политикам нравится, когда их женщина ясно различает направление их идей.

– Понимаю.

Следовавшие за высокой женщиной агент Брунетти и инспектор Стуки увидели, как та перешла мост и ненадолго вошла в один из палаццо полюбоваться старинными лютнями и скрипками, а затем вышла и снова зашагала по набережной.

Агента Брунетти настиг еще один приступ самовоспламенения, причем такой интенсивности, что Тереза была вынуждена сделать знак инспектору Стуки продолжать слежку без нее.

– Не волнуйтесь, у меня есть ваш номер телефона. Я догоню вас через несколько минут.

Тем временем женщина-жираф завернула за угол и скрылась в одном из узких переулков. Стуки поспешил за ней, держась поближе к витринам магазинов и стенам домов и притормаживая каждый раз, когда женщина бросала взгляд то направо, то налево.

– Инспектор! – услышал он голос за своей спиной.

В дверном проеме крохотной таверны Стуки увидел Моргана и Жанну д’Арк. Мужчины радостно махали ему руками. Инспектор приложил палец к губам, призывая их молчать. Но никто из двоих, судя по всему, этого не понял. Жанна д’Арк махал даже рукой в гипсе, так ему хотелось быть замеченным.

Друзья выбежали из таверны и радостно спешили навстречу Стуки, в то время как расстояние между инспектором и дамой из Дезенцано с каждой секундой все возрастало, пока, наконец, повернув налево, женщина не скрылась из вида.

– Антимама! – воскликнул Стуки, хотя в глубине души он понимал, что ничего ужасного не произойдет и расследование особо не пострадает.

Агент Брунетти в это время пыталась справиться с последствиями гормональной встряски и не могла прийти ему на помощь.

Морган-Полторашка приближался к инспектору Стуки довольно резвой походкой. Со стороны небольшая скованность в движении его поврежденной конечности была едва заметна. Приблизившись, Морган и Элвис – Жанна д’Арк с чувством пожали инспектору руку и кратко посвятили его в курс своих новостей. Нежелательные симптомы противомалярийной профилактики врачам удается держать под контролем. У Элвиса осталось только еле уловимое чувство тревоги. Морган от галлюцинаций практически избавился, а сейчас он был занят тем, что ставил ловушку на одну из официанток таверны. Возможно, последнюю до его поездки на Мадагаскар.

– Когда вы отчаливаете?

– Тридцатого.

– Пункт назначения – Фианаранцуа[175]. Впрочем, все зависит от вашего коллеги Скарпы, разрешит ли он нам уехать, – проговорил Морган.

– Ясно, – произнес Стуки.

– Выпьете с нами, инспектор? Мы угощаем, – стали приглашать его друзья.

– А заодно я проверю, сработала ли моя ловушка, – добавил Морган.

Официантка оказалась довольно приятной пражанкой с замечательно красивыми руками.

– Вы заметили, – обратился к своим знакомым Стуки, – что в Венеции сейчас довольно много горничных и официанток из Чехии и Литвы?

– Но не у всех такие великолепные руки, – ответил Морган, не отводя взгляда от женщины, которая с ловкостью передвигалась между столиками.

Еще несколько минут они порассуждали о тех, кому выпадает удача иметь красивые руки. Это вопрос генетики, или все же играет роль хороший характер и спокойный нрав их обладательницы? Или все дело в качестве увлажняющего крема, как считал Жанна Д’Арк.

– Она мне улыбнулась, – Морган подмигнул Стуки.

– Однако тот мертвец в ночь праздника Реденторе, – сменил тему разговора инспектор, – я из-за вас попал в неловкую ситуацию.

– А что мертвец? Я ни на чем не настаивал. И вообще, скоро я буду на Мадагаскаре.

– Как это понимать, Морган?

– А так, что мертвому уже ничем не поможешь.

– Это да, но все-таки…

– Он точно там был. Я его даже потрогал, чтобы проверить пульс.