Вернувшись в палату, Стуки бросил рассеянный взгляд на папку, которую оставил Скарпа. Десятки фотокопий писем. Инспектор начал читать кое-какие из них. Потом ему подумалось, что сегодня суббота, он в больнице Венеции, почти здоровый, и во всем городе чувствуется атмосфера праздника Реденторе.
Стуки решил пойти в город. Наплевать на правила и тайком сбежать из больницы. В конце концов, он же итальянец.
За ужином Стуки сделал вид, что ест, ковыряя ломтики жареного, или, скорее, вареного, мяса. Когда больничная суета стала постепенно затихать, он решил, что пора одеваться. В маленьком шкафчике стояли его туфли и висели на вешалке брюки, но футболка, которая была на нем в момент инцидента (Стуки отказывался называть по-другому то, что с ним случилось) была порвана и залита кровью. Скарпа принес коллеге только пижаму. Выйти на улицу в пижамной куртке в бело-синюю полоску было немыслимо. Стуки вспомнил, что Морган примерно одного с ним телосложения. Может быть, он одолжит ему футболку или рубашку?
Крадущимися бесшумными шагами, словно опытный лазутчик, Стуки пробрался к палате Моргана, но она была пуста.
«Куда он мог подеваться в этот час?» – подумал инспектор, начиная нервничать. Вполне возможно, что Морган находился уже на берегу лагуны в предвкушении праздничного фейерверка. Стуки неохотно открыл шкаф, чтобы поискать себе что-нибудь подходящее из одежды. Внутри, прислоненный к стенке шкафа, стоял протез ноги. «Значит, он где-то неподалеку», – подумал Стуки. Как раз в этот момент Морган медленно вошел в палату, опираясь на костыли.
– Что вы здесь делаете? – резко спросил он Стуки, заметив открытый шкаф и протез ноги на виду.
– Мне нужна футболка или рубашка. Я подумал, не могли бы вы мне ее одолжить. Я верну вам ее выстиранной и выглаженной.
– Вам зачем?
– Я хочу пройтись.
– Ах, разбойник!
– А вы, кстати, куда ходили в таком виде?
– Ставил ловушку.
– В каком смысле?
– Есть одна симпатичная медсестра…
– И вы ходили без вашего протеза?
– Нужно всегда выбирать подходящую ловушку. Медсестры обладают эмпатией, они всегда жалеют человека с таким серьезным физическим недостатком, как мой.
– Морган, вы неисправимы!
– Что вы скажете, если и я пойду с вами?
– Чтобы и вы себе что-нибудь сломали, как бедный Жанна Д’Арк? Уж простите великодушно, но я, наверное, откажусь.
– Тогда я не дам вам одежду. У меня есть одна супермодная рубашка фиолетового цвета, еще та ловушка!
– Хорошо, хорошо! Но хотя бы наденьте свой протез.
– Естественно! Я быстро, вы и глазом не успеете моргнуть.
Когда две тени, крадучись, проскользнули через служебный выход, пробило одиннадцать часов. Беглецы остановились за статуей Коллеони, чтобы отдышаться, а затем двинулись по направлению к площади Санта-Мария-Формоза. Морган шагал довольно быстро, казалось, ему совсем не трудно было поспевать вслед за Стуки, который хотел как можно скорее установить некоторую дистанцию между ними и возможными криками врачей и медсестер. Конечно, шагая быстро, Морган стучал протезом по камням мостовой и на мостах движения мужчины казались довольно скованными, но в остальном он справлялся довольно прилично.
– На случай, если мы с вами потеряем друг друга в толпе. Давайте встретимся возле больницы около двух. Что скажете? – сказал Морган.
– Отличная идея!
– Я надеялся, вы мне ответите, что хотите провести время в моем обществе.
– Если честно, ни в чьем обществе я не нуждаюсь.
– Ну, тогда вы составьте мне компанию. Знаете, тот препарат от малярии… и все эти анализы.
– Ваш друг Жанна Д’Арк кое-что рассказал мне о ваших проблемах.
– О моих проблемах? А он вам рассказал о своих жутких кошмарах? Уже два месяца Элвису снится, что его выкрали пластические хирурги и пришили ему лицо старого негра. Это что-то невероятное! Человек просто в ужасе.
– А у вас что?
– Кое-какие недомогания.
– Какие именно?
– Ну хорошо: галлюцинации! Теперь вы довольны? Да вообще, кто сказал, что все на свете нужно называть своими именами?
– Только не говорите, что вы видите Микки Мауса, гуляющего по площади Святого Марка.
– Нет, конечно! И придет же такое в голову! Ко мне приходит Нельсон Мандела.
– Кто?
– Вы прекрасно знаете, кто это.
– Да, да, но он к вам приходит… как это?
– Каждый вечер, когда я выхожу в город, мне переходит дорогу Мандела. Идет, заложив руки за спину, смотрит на меня и жестом приказывает мне молчать.
– Каким жестом?
– Поднося палец к губам.
Дорогая редакция!
Вчера я в последний раз руководил свадебной церемонией в Палаццо Кавалли. Мое решение бесповоротно и обсуждению не подлежит. Но все по порядку.
Около часа дня у меня была назначена встреча на острове Святой Елены в Военно-морском училище имени Франческо Морозини [159] . Там проводилось важное мероприятие, на котором я хотел поприсутствовать.
Еще до полудня прибыла одна пара. Уже по их виду мы должны были догадаться, какие странные люди перед нами. Не было не только свадебного платья невесты и костюма жениха, но даже одежды, сколько-нибудь подходящей к месту и ситуации. Он был в треккинговых ботинках и в темной толстовке с рюкзаком на плечах, а она – в красных балетках и в джинсовой куртке.
Я попросил у них документы, и заметил, что жениху это не понравилось.
– Это всего лишь формальность, – поспешил успокоить его я, – чтобы знать, кто заключает брак.
А он ответил, что сам будет решать, когда ему заключать брак.
– Тогда почему вы пришли сюда? – удивился я.
– Мы просто мимо проходили, – был ответ.
Я попытался разрядить ситуацию и задал вопрос о его о профессии. Вдруг этот тип закончил Университет Боккони [160] , а в день своей свадьбы решил позволить себе немного экстравагантности? Мне уже приходилось встречать таких. Большинство людей в день собственной свадьбы одеты с иголочки, а кое-кто хочет выделиться и приходит в штанах с дырками.
Жених мне очень серьезно ответил, что он защитник окружающей среды. Я сразу и не понял, о чем это он, подумал, может, какой-нибудь юрист. Мало ли какие бывают специализации у адвокатов: одни занимаются разводами, а другие – защитой природы.
– Вы эколог? – спросил я у жениха.
А он вместо ответа открыл рюкзак, достал рулон ткани и попытался растянуть его на балконе. На том самом, где сотни и сотни влюбленных были увековечены в самый счастливый день в их жизни!
– Стойте! – воскликнул я. – Иначе я никого не буду женить. Вы, случайно, не из зеленых радикалов?
– Мы протестуем против строительства мобильных барьеров!
– Каких еще барьеров?
– В порту.
– А где же их еще строить, если не там? – спросил я.
Девушка стала помогать своему спутнику разворачивать транспарант с какими-то лозунгами, который они собирались вывесить на балконе. Откуда я знал, что они там написали? Может, что-то против заключения браков. Я стал подозревать, что они только притворяются любителями природы, а на самом деле выступают против института семьи. А может быть, это были религиозные фанатики, бойкотирующие гражданскую церемонию?
– Мы говорим «нет» дамбам в порту! – крикнула женщина, подпрыгнув.
С ноги у нее слетела красная балетка. Я должен был это предвидеть. Эти самые балетки мне с самого начала кричали: «Сейчас мы вам такое устроим!»
Я попытался взять себя в руки и очень спокойно сказал:
– Не могли бы мы поторопиться? Я еще, знаете ли, хотел бы посетить мероприятие в военно-морском училище на острове Святой Елены.
А он схватил меня за плечо и гневно произнес:
– Так, значит, вы одобряете строительство мобильных барьеров? Вы отдаете себе отчет, что это приведет к гибели лагуны?
Тут уж я не выдержал:
– Далась вам эта лагуна! Мы все когда-то умрем, что мы можем с этим поделать? И потом, важен город. Главное – спасти Венецию, а не вашу лагуну. Мы поставим водоочистительный насос, как в аквариуме, и каждый год будем высаживать немного водорослей, закупать и выпускать в море рыб и крабов. Важно, чтобы не рухнул город, а иначе – где и, самое главное, на что мы будем жить?
А этот сумасшедший посмотрел на меня своими зелеными глазами, горящими как у маньяка, и процедил сквозь зубы: «Паразиты».
Мне! Потомственному венецианцу! Какой-то иностранный турист назвал жителя Венеции паразитом? Это чудовищно! У меня просто нет слов.
Потерявший дар речи венецианец
Март 2003
