Микеланджело застыл с бокалом мартини в руках и открытым от удивления ртом. «Во дает бабулька!» — подумал он.
— Между предсказательницами началась настоящая война, — Ландрулли с презрением швырнул газету на стол.
В эту самую секунду дверь распахнулась.
— Он пришел в себя! — громогласно объявил Спрейфико. — Врачи говорят, что фермер в состоянии отвечать на вопросы полиции.
На одной служебной машине полицейские помчались в больницу. Прежде чем впустить их в палату господина Палаццоло, двое молодых врачей предупредили, что беседа должна быть короткой, вежливой и спокойной, чтобы не тревожить больного.
— Всего лишь несколько минут, — добавили врачи.
— Заходите вы, Стуки, — сказал инспектору комиссар Леонарди. — И помните о вежливости.
— Не волнуйтесь, комиссар, я это умею — я все-таки наполовину иранец.
Агенты Спрейфико и Ландрулли согласились, что никто в полицейском участке не был столь вежлив, как инспектор Стуки.
На голове у мистера Палаццоло красовалась внушительных размеров повязка. От фермера во все стороны тянулись многочисленные трубочки. Он взглянул на инспектора, явно не узнавая. Стуки это не удивило: как пояснили врачи, зрение фермера, особенно того глаза, со стороны которого пришелся удар, значительно ухудшилось. Этот глаз был синим и опухшим.
Стуки взял стул, стоявший в углу палаты, и сел возле кровати больного.
— Вас ударили лопатой? — спросил инспектор шепотом.
Свинарь кивнул.
— Это сделали ваши индийцы?
Фермер отрицательно покачал головой.
— Только не говорите, что это сделали свиньи.
Услышав это слово, свинарь вздрогнул и попытался приподняться в кровати. Стуки поправил ему подушку.
— Это был…
— Кто?
— Мои работники… их капо[112].
— Тоже индиец?
— Да. Он пришел сказать мне, что я не забочусь о его земляках, и потребовал больше денег, — медленно проговорил фермер.
— Еще бы, ваши свиньи жиреют, а работники еле держатся на ногах.
— Они не зарабатывают даже на хлеб, который едят. Разве вы не видите, что происходит с теми из них, кто жиреет? Я держу индийцев на диете для их же блага.
— Вы и с капо повздорили?
— Скелет, полиция — все только отвлекали меня от работы. А тут еще этот стал наезжать. У меня в тот вечер была назначена галантная встреча. Я хотел привести себя в порядок…
— Вы хотели подготовиться ко встрече с путаной?
— Я ударил его по лицу.
— А он вам ответил лопатой.
— Вы и моих работников теперь арестуете?
— Увидим.
— Прошу вас, подождите, пока меня не выпишут из больницы. А иначе кто будет кормить моих свиней? Без еды они сожрут друг друга.
— Посмотрим, что можно будет сделать.
— Если вы мне в этом поможете… я вам кое-что скажу.
— Что?
— Пообещайте мне, что вы спасете моих свиней.
— Хорошо, обещаю.
— Я не знаю, кто закопал этот скелет. Это правда. Но года четыре назад, рано утром, на участке Бенвенью я видел одного светловолосого мужчину.
— И это вам показалось странным? Почему?
— Дело было в январе, никто не ходит на поля зимой. Я видел, как он долго бродил по участку.
— Вы сказали, у него были светлые волосы?
— Да, на вид лет тридцать, рост высокий. Одет был шикарно. А потом, в мае, когда я пахал, приблизившись к берегу, на котором больше не было деревьев… честно говоря, кое-какие кости вышли наружу.
— Так вот куда делись ноги! Сатанисты ни при чем!
Выйдя из палаты после разговора с фермером, Стуки не удостоил своих коллег даже взглядом, и ни у кого не хватило смелости его о чем-нибудь спросить. Все молча двинулись к автомобильной стоянке. Усевшись в машину, полицейские с нетерпением ждали, когда инспектор Стуки им обо всем расскажет. Но тот молчал. Инспектор расположился на заднем сидении возле Спрейфико, Ландрулли за рулем и комиссар Леонарди с ним рядом. Первым не выдержал Леонарди.
— И чего нам теперь ожидать? — проговорил он, пристегивая ремень безопасности.
— История такова, — начал Стуки. — Аличе Бельтраме, молодая женщина из Тревизо, не вернулась домой из поездки в горы. Она была особой довольно ветреной, славилась свободой взглядов и вертела своими многочисленными поклонниками, как хотела. Неудивительно, что поначалу никто, — в этом месте Стуки бросил быстрый взгляд в сторону комиссара Леонарди, — никто не придал этому факту должного значения. Потом, по прошествии некоторого времени, женщину стали считать пропавшей без вести. Вы следите за ходом моей мысли?
В ответ Стуки услышал лишь неразборчивое мычание.
— Одно из сотен исчезновений, тысячи в масштабах всего континента. Далее происходит вот что. Однажды, благодаря случившемуся в этих местах наводнению, выходит на поверхность похороненный три или четыре года назад скелет. Его нашли на участке, принадлежавшем одному, предположительно последнему, бойфренду синьорины Бельтраме.
— Все это нам уже известно, — не выдержал комиссар Леонарди. — Расскажите, что нового вы узнали.
— Я предполагаю, что кто-то, подозревающий связь между исчезновением Бельтраме и владельцем земельного участка Джакомо Бенвенью, где-то добыл скелет, похожий по своим анатомическим особенностям на скелет Аличе Бельтраме, и закопал его на поле, которое принадлежит ее последнему поклоннику. Нужно сказать, что найти похожий скелет — дело не из легких, и на это потребовалось довольно много времени.
— И кто же этот «кто-то»? — язвительно спросил Леонарди.
— Хозяин свинофермы рассказал, что видел одного блондина, бродившего по полю. Дело было в январе, и это показалось ему подозрительным.
— Это означает, что свинарь не при делах? — воскликнул Спрейфико.
— Похоже на то. Его оглушил лопатой капо индийских работников за то, что владелец свинофермы недостаточно хорошо обращался с его соотечественниками. А еще добавлю, что фотокопии страниц из записной книжки разбрасывала по городу мать Бельтраме, а подписывала их именем Аличе ее сестра, Беатриче Бельтраме.
Полицейские загалдели, переговариваясь между собой.
— А вот это, Стуки, большой шаг вперед, — удовлетворенно заметил Леонарди. — Хвалю! Кстати, откуда вы все это знаете?
— У меня имеются личные источники информации.
Стуки снова подумал о том, что рассказал ему Микеланджело: о записной книжке с непристойными рисунками насекомых, но решил пока об этом не упоминать.
Леонарди покачал головой.
— Почему Бельтраме сразу не показали нам эту записную книжку?
— Единственное объяснение, которое мне приходит на ум, — это то, что во время первого расследования тетради у них еще не было. Скорее всего, она попала к ним в руки несколько лет спустя. Вы следите за ходом моей мысли?
— Конечно, инспектор.
— Однако мне кажется, — произнес Стуки, как бы рассуждая сам с собой, — что существует больше одной записной книжки.
— Судя по вашим словам, — заметил комиссар Леонарди, — можно подумать, что вся эта махинация была организована матерью и сестрой Аличе Бельтраме.
— И это они наняли кого-то, чтобы тот закопал скелет? — недоверчиво произнес Ландрулли?
— Так или иначе, они могли поместить скелет в землю и терпеливо ждать, что там он дойдет до кондиции, чтобы потом судмедэксперты хорошо поломали над этим голову, — не слишком уверенно проговорил Стуки.
— Значит, они порядочно над нами поиздевались, — мрачно произнес Леонарди, — а мы не можем даже с точностью установить, жива ли еще Аличе Бельтраме.
— Как кот Шрёдингера, — пробормотал Стуки.
— При чем здесь кот мэра Берлина[113]? — вскипел Леонарди.
Комиссар вспомнил о мужчинах, в которых стреляли.
— А выстрелы? Они тоже не имеют никакого отношения к делу?
Никто не знал ответа на этот вопрос.
— Инспектор, как вы думаете, обе ясновидящие в сговоре с семьей Бельтраме? — спросил Ландрулли.
