«Ах вот оно что! Скелет пастуха, убитого в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году неизвестными». Далее следовало перечисление имен и фамилий, а также кличек всех коров пород фризская и cимменталь, мясо которых продавалось на местном рынке. «Вы точно уверены, что это тунисский официант, замешанный в гомосексуальных связях? Останки двух наркоторговцев? Спасибо, синьора, я все записал».

Кроме этого, было бесчисленное множество костей тещ, зятьев, управляющих железных дорог, водителей автобусов и даже домработницы пастора из города Фельтре, бог знает как оказавшей в этих землях.

Дежурный по отделению тщательно записал все сообщения, некоторые из которых были анонимными. Затем он с некоторым удивлением выслушал просьбу одной синьоры срочно поговорить с начальником полиции о найденном скелете. По тону ее голоса полицейский понял, что та намеревалась сообщить что-то важное.

Начальник внимательно выслушал женщину и несколько минут находился в задумчивости. Потом он вызвал к себе комиссара Леонарди.

— Вы знаете, кто такая Аличе Бельтраме? — спросил он протягивающего ему для приветствия руку комиссара.

Леонарди вздрогнул, ударившись коленом о край письменного стола.

— Бель…

— Бельтраме, Аличе, — резко повторил начальник.

На что Леонарди пробормотал жалкое «это невозможно».

Они разговаривали не менее получаса. В итоге было решено немедленно собрать всех сотрудников на срочное совещание, что до крайности взволновало отдел по расследованию убийств.

— Аличе Бельтраме, — медленно произнес начальник полиции, пытаясь понять по выражению лиц полицейских, помнит ли кто-нибудь это имя.

Никто не проронил ни звука.

— Я говорю, что найденный скелет может принадлежать некой Аличе Бельтраме. Господа, вспоминайте! Дело женщины из Тревизо, бесследно исчезнувшей в августе двухтысячного года.

Раздался гул голосов, но никто не задал ни одного вопроса. Только удивленный Стуки смог произнести:

— Как вы об этом узнали? Не от ясновидящей ли?

Начальник полиции колебался.

— Я что, похож на человека, который прибегает к подобным методам? Некоторое время назад позвонила одна синьора по фамилии Фортуна и заявила, что скелет на самом деле принадлежит пропавшей Аличе Бельтраме.

— На каком основании она это утверждает?

— Она сказала, что у нее есть надежный источник информации, но ничего не стала объяснять. Она настаивает на том, чтобы мы приехали к ней домой. Что ж, мы поедем и все проверим. Немедленно!

— И чтобы ни одно слово не просочилось в прессу, — предупредил коллег комиссар Леонарди.

На протяжении всего совещания он не сводил глаз с начальника полиции, то краснея, то бледнея, будто камбала, переползающая с одного места на морском дне на другое.

Поговорить с синьорой Фортуной было поручено инспектору Стуки.

— Ты со мной, Ландрулли?

— Если бы! Комиссар Леонарди дал мне задание найти все, что касается дела Бельтраме. Инспектор, агент Сперелли свободен, если что.

«Сперелли, Сперелли! Он почему-то всегда оказывается свободным. Наверное, потому, что его никто не хочет в напарники», — подумал Стуки, в очередной раз сожалея об агенте Спрейфико, который мог бы справиться с заданием Леонарди гораздо лучше, чем Ландрулли.

Полицейские сели в машину, Сперелли на место водителя. Агент вел автомобиль молча, время от времени бросая взгляд на профиль задумавшегося инспектора.

Городок, в котором жила синьора Фортуна, находился примерно в пятнадцати километрах от Тревизо. Ее дом прятался в конце такой узкой улочки, что, казалось, она могла бы пройти сквозь игольное ушко. Сквозь ограду на дорогу уныло смотрел крохотный садик с полусухой ивой и единственной клумбой, превращенной в грядку, на которой росли радиккьо и капуста. У Стуки дрогнули руки, когда он увидел нарисованное на стене лицо Мадонны — похоже, рисунок был сделан цветными мелками. Тот, кто это нарисовал, не был опытным художником, но ему удалось превосходно передать деликатную нежность лица Девы Марии. Почти лазурный цвет ее глаз напоминал прозрачность чистых родников, теплые слезы и детское изумление.

Инспектор приблизился к входной двери и постучал. Ему открыла пожилая женщина. Рядом с ней стояла девушка, возраст которой Стуки не смог точно определить. Лет пятнадцать, наверное. Небольшого роста, худенькая, темные ресницы обрамляют глубоко посаженные, слегка воспаленные глаза. Девушка обнимала женщину за талию.

— Инспектор Стуки.

— Антония Фортуна, — представилась синьора. — А это Аиша. Это она мне сказала. — добавила женщина скороговоркой, будто хотела поскорее сбросить с себя тяжелую ношу.

Они все еще стояли у дверей.

— От кого ты все узнала? — спросил девушку Стуки, вынужденный сразу перейти к делу.

— От Девы Марии.

Инспектор застыл в изумлении: этого еще не хватало! Так значит, это о ней писали все местные газеты и говорили даже сатанисты, хотя Аиша уж точно не была дочерью шведской принцессы. Стуки предположил, что у девушки могли быть кое-какие проблемы с головой.

— Погодите-ка, — сказал инспектор Стуки, обращаясь к синьоре Фортуне, — это та самая провидица, которая предсказала наводнение?

Женщина с удовлетворенным видом кивнула головой.

— Ее и в тот раз предупредила Мадонна. Но Аише никто не поверил, и в газетах этому посвятили всего несколько строк. Вы видите, как мы все за это наказаны? Какая катастрофа! Если бы власти сразу приняли информацию к сведению, они бы смогли предотвратить…

Стуки почувствовал себя не в своей тарелке.

— Я бы хотел кое-что уточнить у Аиши по довольно деликатному вопросу, — сказал он.

— Я понимаю, — произнесла женщина, впуская полицейских в дом.

Cтуки жестом пригласил Сперелли следовать за собой. Синьора Фортуна провела полицейских на кухню и усадила за стол. Сама она осталась стоять у дверей. Инспектор окинул взглядом выцветшие стены с развешанными на них старинными фотографиями.

— Хотите кофе? — предложила синьора и, не дожидаясь ответа, обратилась к девушке: — Аиша, приготовь, пожалуйста, кофе. Покрепче.

Женщина повернулась к полицейским.

— У меня стали трястись руки, — добавила она, подняв их на уровне лица.

Действительно, кисти ее рук немного подрагивали.

Инспектор Стуки молча наблюдал за женщиной и девушкой. Он пришел к выводу, что между ними царило определенное согласие. Аиша достала из шкафчика кофеварку, аккуратно насыпала в нее молотый кофе и деликатно придавила его ложечкой. Когда марокканка, приблизившись к нему с сахарницей, спросила, сколько ложек сахара он предпочитает, инспектор решил, что пришла пора задать несколько вопросов.

— Итак, Аиша, ты утверждаешь, что найденный скелет принадлежит Аличе Бельтраме?

— Да.

«Какой необычный у нее голос», — подумал Стуки, но так и не смог определить, чем именно.

— А ты знаешь, кто это?

— Нет.

— А как ты узнала ее имя?

Аиша посмотрела на синьору Антонию. Потом на Стуки. Казалось, взгляд ее темных глаз спрашивал: «Как ты можешь мне не верить?»

— Ты знала о найденном скелете? Может быть, ты читала об этом в газетах?

— Нет.

— И тебе было сообщено, что это скелет незнакомой тебе женщины, которую зовут Аличе Бельтраме, так?

— Да.

«Временами создается впечатление, что этот голос принадлежит взрослой женщине», — мелькнуло в голове у Стуки.

— Хорошо, мы проверим, — сказал Стуки, обращаясь к синьоре Фортуне.

— Это не нужно, — сказала Аиша. — Матерь Божья никогда не ошибается.

Девушка выглядела довольно уверенной в себе. «Даже слишком», — подумал инспектор.

Полицейские молча пили кофе, рассматривая старую мебель, треснутые чашки, слегка пожелтевшие стены и большое распятие, висевшее на стене рядом с холодильником.

— Синьора, я бы хотел поговорить с вами наедине, — проговорил Стуки и сделал знак Сперелли оставаться с Аишей.

— Можно же провести анализ ДНК, — сказал инспектору в машине агент Сперелли. — Давайте заедем к родственникам этой Бельтраме, сделаем, что полагается, а затем сравним ДНК их и скелета. Так мы сразу возьмем быка за рога.