Впрочем, никаких умильных чувств, подобно фанатикам-альпинистам, от преодоления трудностей и себя самого я не испытывал. Вся эта экзотика мне осточертела практически сразу.

Эти горные монастыри и их развалины, убогие домишки из навоза яка, перевалы и переходы для меня всего лишь место работы. И место крайне неблагоприятное и неудобное. Куда лучше, когда много кислорода и привычной еды, и когда в июле не идет снег. И когда не приходится трястись на спине лошади или везти ее под уздцы по запутанным горным тропам.

Но я привычный. Предметы порой имеют обыкновение скрываться от взора людей в далеких джунглях и горных массивах. Так что эта не первая моя экспедиция в экстремальных условиях. Главное, чтобы она не стала последней…

Часов через пять после того, как я чуть не убился на горной тропе, мы спустились вниз и вышли в окрестности окружного центра Джингон.

На холме раскинулось радиолокационное поле. Вращающиеся сетчатые антенны неустанно ловили сигналы от нарушителей воздушного пространства Китая.

Это была часть китайской системы ПВО, которую усиленно формируют в последнее время. КНР слишком большой вес взяла в мире. А потому готовилась защищаться, законно полагая, что ее будут пробовать на прочность, в том числе в военном плане.

Джингон оказался довольно оживленным и стандартным китайским городишком с многоэтажными жилыми домами, статуей Мао Дзедуна на центральной площади и, конечно, религиозными учреждениями. Кафе, гостиница, торговая улица, рынок, окружной совет – все как у людей. Цивилизация! И с трудом верится, что всего пять часов назад моя лошадь рухнула в пропасть с заснеженной тропы среди холодных голубых горных пиков.

Мы оставили лошадей в специальном загоне, который власти держали в городе для обслуживания научных экспедиций и всяких богатых чудаков, отважившихся шататься по горным тропам. Обедать отправились в местную рабочую столовую.

– Не хотим же мы выглядеть богатыми бездельниками и капиталистами. Настоящие путешественники скромны и добродетельны, – улыбался Проводник, и я не мог решить, издевается ли он или действительное уверен в своих словах.

Просторный зал столовой был наполнен людьми. Выбор приличный – китайские пельмени, лапша, курица в сладком соусе, местные тефтели. Кормили неплохо и по каким-то несуразно мелким ценам, так что мне становилось даже немного неудобно. Выходило, что питаемся мы чуть ли не на дармовщину.

За соседним столиком обедали два офицера, судя по всему, из местной части ПВО. Это их локаторы вертелись на холме. Военные что-то горячо обсуждали.

От сытной пищи, горячего тибетского чая и покоя цивилизованной жизни разомлевшего Писателя как всегда понесло на досужие рассуждения. Кто о чем, а он о своем, о главном, о писательском:

– Рерих утверждал, что Гималаи кишат НЛО. Вот интересно бы расспросить этих ребят из ПВО. Наверняка видели что-то сногсшибательное. Или засекали радиолокаторами. Но ведь не скажут.

– Почему не скажут? – не понял Проводник.

– Секретность. Подписки разные. Государственная тайна.

– Ох, – махнул рукой товарищ Тинджол. – Вы, русские, заполняете свое сознание лишним мусором. Если так хочется, спроси меня, и я тебе без всякой секретности все расскажу.

– Что именно? – как почуявший утиную стаю охотничий пес, повел носом в сторону Проводника Писатель.

– НЛО? Это что, тарелки летающие?

– Они самые.

– Не видел.

– Тогда чего мне тебя спрашивать?!

– Треугольник видел. Многие видели.

– Треугольник?! – опешил Писатель. – И какой он?

– Треугольник как треугольник. Пролетел – и нету. Ничего интересного. Никто тут давно не обращает внимания на то, что неважно для повседневной жизни.

– Как это неважно! – Писатель чуть не задохнулся от возмущения – как же это ничего интересного и важного в звездолете иной цивилизации?

– Что бы это ни было, оно не касается нас. Так не лучше ли не касаться его? – глубокомысленно изрек Проводник.

А меня как молотком ударили. Тут же вспомнились мои личные три встречи с Треугольником. И у Тинджола была такая встреча. Все чудесатее и чудесатее – как говорила Алиса в Стране Чудес

Эти места все же не от мира сего. Здесь царят поразительная хрустальная пустота и четкость мира. И будто провода гудят от напряжения. Вот еще и иномирный Треугольник нарисовался. И Католик где-то бродит. И Предмет где-то лежит. И я лично – точно такая же загадка. И Проводник с Писателем и их закидонами насчет «синих бункеров». И надо вот так всему этому собраться вместе!

Странно все же ткутся кружева событий и явлений вокруг нас. Пересекаются. Переплетаются. И гадай – случайно это или все расписано каким-то дотошным мастером судеб и имеет непостижимый простым смертным смысл…

После обеда мы обустроились в двух номерах местной, чистенькой, но скромненькой гостиницы с санузлом во дворе. Выведенный из равновесия Писатель упорно пытался выведать у Проводника новые подробности про Треугольник, заставляя его вновь и вновь повторять эту историю. Наконец, китаец не выдержал и выдал свою привычную китайскую прибаутку:

– Как у нас говорят. Ты сказал – я поверил. Ты повторил – я засомневался. Ты стал настаивать – и я понял, что ты лжешь. Я не повторяю. И не настаиваю. Я сказал.

После этой отповеди Писатель как-то настороженно затих. И с видимым удовольствием, будто у него самого иссяк заряд, стал искать подходящие розетки и втыкать в них различные устройства, типа смартфона, аккумулятора, планшета. В стране чудес он должен быть во всеоружии. Чтобы ни одного чуда не осталось не запечатленным для антинаучной общественности.

У нас же с Проводником были неотложные дела. Для начала мы отправились с дипломатическим визитом в местный окружной совет. Надо обеспечивать продолжение экспедиции.

Председатель совета, улыбчивый мелкий пожилой китаец, изучив бумаги Проводника, низко поклонился и развил такую бурную деятельность, что все наши вопросы решились со скоростью свиста. Мы пополнили вещевой запас взамен утерянного в горах. Часть вещей получили с военного склада. Дали нам две новых вьючных лошади и еще тысячу приятных мелочей. И за вполне приемлемую плату.

Секрет заключался в том, что Проводник имел волшебные грамоты. Где бы мы ни останавливались, представители властей встречали нас, как любимых родственников. Не отставали от них и духовные лица. Мы по дороге уже заглянули в четыре монастыря, и везде грамоты произели должное воздействие. С центральными властями тут никто не ссорился – в Китае это себе дороже. Так что организационно путешествие протекало гладко.

Остаток дня мы посвятили визитам в местные духовные учреждения. Это разведка, дабы попытаться выяснить, где же то несчастное святилище давно и основательно забытого демона Сита Гурана.

Начали с монастыря, славного тем, что в нем разводились самые дорогие и большие собаки в мире – тибетские мастиффы. Говорят, что один из них, нажравший вес в сто килограмм, ушел в прошлом году на аукционе за два миллиона долларов США.

Мастифов нам показали. Но больше ничего ценного из этого визита мы не вынесли.

В двух последующих храмах и мастифов не было. Зато нам стали, как тут принято, вежливо втирать про пользу медитаций и молитв, а также особых трав, которые продадут задешево. Ну и про иллюзию реальности – куда ж без нее приличным буддистам. А про Святилище Сита Гурана никто ничего не знал. Оно как угорь ускользало от нас и не давалось в руки. И это удручало. Где-то рядом было нечто так необходимое мне. От него отделял всего лишь один точный вопрос, заданный в нужном месте. И один ответ, произнесенный в нужное время. Но не получалось совместить эти кубики.

А ведь Католик занят сейчас примерно тем же. Колесит по Тибету и задает вопросы. И тут уже дело его величества случая – кому он улыбнется, капризный, тот и успеет раньше. И я молил всех Богов, которые только отметились на нашей планете, чтобы случай улыбнулся мне, а не врагу. Хотя бы ради вселенского принципа справедливости.