Последнее что я видел, это красивый эфес, летящий в мой нос. Даже сопротивляться не хотелось. Банально, аж зубы сводит…

Тесноту и мрачность хранилища антикварного салона усугубляли резкие миазмы лимона и уксуса. Пожалуй, стоило пренебречь конспирацией и заняться реставрацией страниц на просторном балконе, а не в переполненном подвале. Кто из этих городских невежд заподозрил бы неладное, заметив свечной огонек в одном из окон? Да сунь им под нос этот журнал… Нет, не журнал! Артефакт!

Сунь он им под нос артефакт и ограниченные землепашцы все равно ничего не поймут. Истинная ценность страниц ускользнет от них, как и мысли о чем-то более важном, чем собственное брюхо или мнимый статус.

Однако, предосторожность превыше всего. Случайности губили и великих, и эта рукопись тому прямое подтверждение.

— Пожалуй, ради такого стоит перетерпеть эту вонь… — кивнул реставратор своим мыслям и отложил пузырек с растворителем.

Теперь осталось только дождаться, когда субстанция разъест чернила на очередной странице. Уже неделю к ряду, каждую свободную минуту мужчина тратил на восстановление и расшифровку рукописи.

В этих неровных строках содержалось нечто необычайное! Не сухая хроника последних дней империи, не биографии древних, не старческие размышления о философии. Окно! Нет, зеркало! В другой мир! В голову существа, настоль экзотичного, насколь же и неподходящего! И каждый символ, это тропа в историю освоения. Становления, обучения. В то, как он воспринимает Осколки, что думает о встреченных существах, каким ему видится этот мир! И как он сравнивает его со своим.

Воистину, реставратор почти жалел о кончине того невоспитанного варвара, что принес ему рукопись. Но продираясь сквозь нестройные буквы лишь постигающего грамоту пришельца, антиквар все сильнее убеждался — сведения о артефакте не должны достигнуть чужих ушей. С каждой новой расшифровкой, он ощущал нарастающую дрожь в сердце. Надежду, что быть может, автор все еще жив и однажды судьба сведет их вместе. Ох, сколь желанным и волнительным бы вышло это свидание…

Дернув носом, мужчина аккуратно промокнул страницы конским волосом, дабы избавиться от растворителя. С каждым движением, потекшие чернила исчезали, уступая место едва заметным отметинам на бумаге. Как же повезло, что наемники дали пришельцу лишь дешевый угольный карандаш! Впервые в жизни, антиквар порадовался существованию этого грубого инструмента.

— Ах ты негодник… Снова перешел на свой язык? Значит тут что-то интересное! — обрадовался читатель, пододвигая к себе заготовленный лист, испещренный пометками.

К счастью, автор рукописи не сильно переживал по поводу приватности и, чтобы легче постигать чуждую ему грамоту, в самом начале дневника записал два алфавита, щедро сдобрив их подсказками и пояснениями. Обратный перевод и разбор упущенных деталей был делом техники. Тем более, что «нормальный» язык был на удивление схож с обычной люрией. Разве что, чуть больше букв. И сквернословия.

Взявшись за увеличительное стекло и пододвинув лампу поближе, исследователь с неудовольствием заметил, что его уединение нарушено.

— Возможно, идея матушки о колокольчике на твоей шее была не такой уж неуместной… — язвительная реплика никак не повлияла на бледную девушку.

Стоя у двери со смиренно опущенной головой, она безмолвно глядела в пол, словно стесняясь своих перепачканных в грязи сапог.

— Ну что же… Как видно по багровому пятну на твоем воротнике и умилительному румянцу, все прошло как нужно?

— Да. — без тени эмоции ответила облаченная в темную одежду гостья. — Но…

Это «но» являлось настолько нехарактерным для «сестры», что реставратор не смог удержать дернувшуюся бровь:

— «Но»? Я так полагаю, это «но» и стало причиной твоей задержки на столь непозволительный срок?

— Да. Он там. Я собирался возвращаться, когда услышала, как Ансел требует вызвать из гильдии наемника.

— Инспектора, ты хотела сказать?

Темно-синяя челка чуть наклонилась.

— И ты задержалась чтобы от него избавиться… Похвальная инициатива! Признаться, не ожидал.

— Нет. Этим занялся стюард. Он решил, что наемник выгоден для…

— Решил? Себас «решил»?! Да сколько еще некомпетентности я должен вытерпеть, прежде чем все это кончится? Что он там «решил» на этот раз?! Только не говори, что Грисби мертв и этот таракан пытается занять его место!

Не поведя бровью, бледная девушка покачала головой:

— Грисби жив. Я видела его, когда покидала стены после заката. Стюард объявил наем… Инспектора соучастником заговора.

— А, похвально, похвально… Для идиота! Как ты допустила, дура?!

Склянка с лимонным экстрактом с дребезгом разбилась о короткую челку. Вместе с заструившемуся по девичьему лбу ручейку крови вперемешку с раствором, градус вони в подвале достиг апогея.

— Почему ты его не остановила?!

— Ты велел не выдавать участия.

— Ну и что?! А сама разве… — пламя гнева угасло столь же резко, как и зажглось. — Ай, твоя правда. Да-да, знаю-знаю, ты права. Прошу, прости мою забывчивость. — улыбнувшись, молодой реставратор протянул девушке кусок свежей губки из конского волоса, чтобы та вытерла выступившую кровь. — Будем надеяться, что этот слизняк не напортачит снова. Хотя, если хотя бы половина слухов об инспекторе правда…

— Филлип?

— Да, моя дорогая?

— Я думаю…

— Ты думаешь? Вот так новость! Ну и о чем же ты думаешь?

— Тот… «Инспектор». Я думаю, он тот, кто написал этот журнал.

— И что же натолкнуло тебя на эту дивную гипотезу… А это еще что мусор? — утонченные брови изогнулись, когда возле артефакта, на столе оказалась пара диковинных сапог.

— Подошва и внутренняя сторона. — подсказала девушка, прижимая губку к рассеченному лбу.

Презрительно зажав нос, Филлип недовольно взглянул на «сестру» и вернулся к обуви. Поношенная, грязная, будто бы из кожи, но… Детали и кольца из очень качественной стали — точно не дешевая. Шнурки… Материал не поддается опознанию. Не волос, точно. На подошвах отпечатаны идеально четкие символы. На внутренней стороны голени, имеются некие надписи нанесенные удивительно живучей краской. Похоже, цифры и аббревиатуры… Клеймо? Позвольте-ка!

— Чьи они?!

— Я забрала их у пьяного стражника в замке. Ему они достались от «Инспектора».

Медленно набрав воздуха в грудь, Филлип со всего маху запустил увеличительным стеклом в стену. Истеричный дребезг дорогой линзы оказался недостаточным и вслед отправился и ламповый фонарь. Опасность пожара волновала его меньше всего.

Как же он сразу не понял! Он ведь тоже наемник! Неужто в мире могут существовать два наемника с выдающимися умственными способностями?! Инспектор… Да какой он, в шахту, инспектор! Он пришелец! Настоящий!

— Ты должна немедленно вернуть их обратно! — бережно протерев рукавом носок ботинка, обратился антиквар к молчаливой девушке.

— Но…

— Два «но» за одну ночь? С тебя довольно и одного. Верни их и убедись, что никто не заметил!

— Наемника казнят на рассвете. Полагаю, уже…

— Полагаю-полагаю… Что ты полагаешь, бестолочь?! Право слово, сытость притупляет твой и без того не самый утонченный ум. Наемник одним своим появлением всю игру поломал! Казнят его… Нет, такого не казнят! — он многозначительно постучал пальцем по хрупким страницам. — С этого момента мы закончили. В бездну этого индюка, в бездну план, в шахту фигуры! Я хочу лично увидеть, их игру! Посмотрим, как этот невежда «возьмет свое» без нашей помощи. Он едва ли не выпрыгивал из своих необъемных штанов, стремясь доказать самостоятельность? Восславим же свершившуюся мечту идиота!

— Это разумно?

— Свою часть я сделал на совесть и в точности! Не моя вина, что на сцене произошла замена. К тому, какая разница? Так или иначе, он прибудет еще до ужина — так пусть же отведает заваренной каши.

Девушка быстро встретилась глазами с Филлипом и поспешно опустила взгляд обратно под темно-синюю челку. Лишь грязные разводы от губки напоминали о глубокой ссадине на лбу.