Гафур недавно прибыл с выезда, даже не успел переодеться и привести себя в порядок. Зато, завалившись на широкую двуспальную кровать, успел раскурить вонючий косяк. Подняв на меня глаза, тут же осведомился, не хочу ли я поплыть вместе с ним по волшебным облакам, поднимающим душу к самому Аллаху. Это «косяка задавить» у нормальных людей называется.

- К Аллаху нам еще рано, - отказался я.

А потом посетовал на то, как хочется иногда просто перекинуться умным словом с добрым собеседником, дабы развеять тоску этого порочного, так и не павшего полностью перед величием Халифата города. С видимым сожалением Гафур притушил самокрутку. И кликнул своего ординарца, или как они тут называются.

Вскоре перед нами исходили паром пиалы с зеленым ароматным чаем. Ну что за разговор без чая?

Беседа текла неторопливо. Начав с радений за великое будущее Халифата, я постепенно и очень аккуратно перевел разговор на борьбу с Сопротивлением. Невзначай наступил на больную мозоль Гафура – оценку его заслуг вышестоящим руководствам и вопросы конкуренции за благосклонность начальства и награды.

Знал я, как его раззадорить. Тут уж он разошелся не на шутку. Капитан мог часами рассказывать о том, кого его каратели героически пристрелили, повесили, расстреляли. И насколько ничтожны успехи его главного конкурента – командира такой же группы Захида. Тот не только виртуозно славословит своим длинным языком, превознося себя и бесстыдно льстя всем вышестоящим, но еще и так облизал им уважаемого генерала Абдуссалама аль Бэреди, что получил привилегии и призы куда больше, чем заслуживает. А заслуживает он, по большому счету, только хорошей порки.

И тут он сам брякнул то, к чему я пытался подвести беседу.

- Герои Захида. Элитные бойцы. Как же! – Гафур теперь метал молнии. - Какой-то жалкий университетский профессор подорвался вместе с домом и воинами Захида. Если, конечно, их можно назвать воинами! А самому Захиду хоть бы что. Все сходит с рук. Ну, просто все!

- Какой-то позор, - поддакнул я, боясь, как бы ни сорвалась с крючка эта болтливая рыбка.

- Меня там не было! Я бы такого не допустил! Я бы этого умника взял живым! – Гафур сжал кулаки. - И он бы у меня передал в руки справедливого шариатского правосудия всех своих богомерзких соучастников!

- А что натворил этот профессор? – поинтересовался я.

- Вообще-то он декан факультета Сорбонны Давид Драппо, - пояснил Гафур. – Знаток древностей и искусств. Консультировал наш культурный отдел, занимающихся классификацией полученных от кяфиров богопротивных произведений их презренного искусства, которые до сих пор в хорошей цене. А одновременно очень хорошо сотрудничал с «Солнцем Франции». Это такая подпольная организация, сумасшедшие фанатики-христиане, ненавидящие «истинный Ислам» и самого Пророка. Захид поехал его арестовывать. Ну, декан и взорвался вместе со стражами.

- И какие потери? – сочувственно осведомился я.

- Двое убитых и трое раненых, - расплылся в довольной улыбке Гафур.

- Хорошо профессор продал свою жизнь, - поцокал я языком.

- Продал? Не смеши меня, мой брат! - Гафур торжествующе захихикал. – Я расследовал это дело. И я знаю все! Никто никому ничего не продал. Декан смог уйти подземным ходом. Теперь прячется. И от души смеется над глупым Захидом.

- Что, в Париже Халифата можно долго прятаться от доблестных стражей? – не понял я.

- Хоть всю жизнь, - отмахнулся Гафур небрежно. - Большой город. Много бесполезного населения и бесхозных жилых и нежилых площадей. Где-то затаился этот проклятый навозник Давид Драппо. А Захид его упустил. А я его найду. Я всех нахожу. За это меня и ценят, а не за льстивые речи

- И как тебе это удается? – с восхищением произнес я.

- Аллах дал мне острый ум, - Гафур постучал себя пальцем по лбу. - И еще он щедро одаряет меня удачей.

- Нравишься ты мне, Гафур, - похлопал я его одобрительно по плечу. - Если что, я помогу в твоих поисках.

- Ты дал обещание! - встрепенулся Гафур.

- И выполню его, - заверил я и тут же добавил: - По возможности, конечно…

Пакет от координаторов содержал множество информации по декану Давиду Драппо. Были даже его тщательные биометрические данные и генетический идентификационный код. Ну а еще – тщательная биография, длинные списки его связей – близких и не очень.

А вот оперативные материалы стражей и картотеки, к которым меня допустили по личному повелению генерала аль Бэреди, велись на удивление небрежно и не давали никаких зацепок.

Когда не знаешь, где искать человека, работай по связям – это основы любого сыскного дела. Но это в обычной ситуации. Здесь же, в новом Париже, все перемешано, связи оборваны и запутаны, люди запуганы и неконтактны, боятся друг друга.

Вряд ли декан, будучи в бегах, подался к своим близким друзьям и родственникам, которых возьмут на карандаш в первую очередь. Наверняка у него теперь обширные новые контакты в группе Сопротивления. И тут наши координаторы не могли нам помочь ничем, хотя я и надеялся на их осведомленность по подполью. Знатно замаскировались члены организации «Солнце Франции». Никаких подходов к ним ни у нас, ни у стражей. Поэтому еще и живы.

Но только практика показывает, что человек скрывающийся обязательно что-то упустит и где-то засветится. Нужно только вовремя суметь рассмотреть подсказку.

Индивидуальные полицейские карточки местных стражей нам выдали. С ними можно законно заниматься сыском по известным связям декана, которые еще живы. Методично и тупо. Чем мы и занялись.

Мы разделились на три группы. Ничего особо хитрого. Берешь адрес возможного контакта. Просматриваешь видеозаписи со всех окрестных камер видеонаблюдения – в старом Париже их понатыкали на каждом шагу, и еще не все разбили в хлам. Предъявляешь фото беглого декана соседям контакта. Конечно, тут у нас вся надежда на лояльных к Халифату и готовых к сотрудничеству «добропорядочных» граждан, проходящих по секретным базам данных стражей в качестве информаторов.

Поразительно, сколько же стукачей оказалось в этом городе. Притом многие были вполне искренни в желании изгнать смуту и крамолу с парижских улиц. Чтобы все наладилось, никто их не тревожил, и им, наконец, спокойно дали бы жить в своем милом Париже, зажмуривая глаза на виселицы и сожженных заживо людей. Для этого всего лишь надо доказать лояльность.

Вечером наши опергруппы возвращались в Дом Инвалидов. Следовали доклады – отработаны такие-то адреса. И все было без толку! В одном месте, правда, декана видели месяц назад. Но его знакомого, у которого он был, уже неделю как забрали стражи и угнали в лагерь смерти.

Постепенно у меня крепло убеждение, что мы маемся дурью. И маяться ей можем долго, пока не истечет срок годности наших документов и нас, наконец, не разоблачат. Нужен был какой-то неожиданный ход. Или подарок судьбы, на которые так щедр любой Поиск.

В тот вечер в моей тесной комнате мы с Лешим в достаточно унылом состоянии духа пытались наметить дальнейшие шаги. Но какими-то прорывными идеями похвастаться не могли.

В дверь постучали, притом достаточно требовательно. Я пододвинул к себе автомат, щелкнув предохранителем. И крикнул:

- Войдите!

На пороге возник Гафур. Обычно оптимистичный и улыбающийся, сейчас он был озабоченный и нервный.

- Эх, мои люди уехали ловить неверных, - запричитал он. - Хотите помочь нашему делу? Помню, ты обещал помощь.

- Что надо? – спросил я угрюмо. Меньше всего мне хотелось участвовать в карательных акциях.

- Шайтанка одна, да проклянет Аллах ее имя! - воскликнул Гафур. - Официально числилась сестрой в стрелковом исламском полку. Сбежала, забрав жизни многих наших доблестных воинов. Сейчас в розыске на первых строчках. Мой верный и доблестный агент сообщил, что видел ее в городе. Нужно поехать и взять ее.

- Кто такая? – полюбопытствовал Леший.

- Новое имя Зейна, - пояснил Гафур. - До обращения Флорин Шарпантье.