– Крупп. Чтобы он спроектировал двух и трёх орудийные башни с четырнадцатидюймовыми пушками и наладил их производство в России. И броня у него гораздо лучше Гарвеевской. Не бесплатно, конечно, деньги у нас есть, но для этого нужно твоё решение, насколько я понимаю.

– Правильно понимаешь. Решение моё положительное. А зачем тебе такие монструозные пушки?

– Босфор, Кронштадт, Романов-на-Мурмане, Бендер-Аббас, Петропавловск-Камчатский, Свято-Георгиевск. Нападений я ожидаю повсюду, Вилли. Вспомни Крымскую войну.

– Будут тебе пушки! Лично прослежу.

«Память Азова» остался в Вильгельмсхафене для обслуживания и ремонта машин и подготовки к походу в Таиланд за будущей Императрицей и её свитой, а Николай погрузился в поезд Кайзера и отправился в Санкт-Петербург. Золото положили в германские банки, почти всё оно уже было распланировано – Парсонсу, Максиму и не только им. Скоро нам понадобятся заводы, а лучшее станкостроение сейчас у немцев, это бесспорно.

Отец болел. Как и в прошлый раз. Но если тогда он весь последний год своей жизни почти не покидал Гатчину, то теперь вёл довольно активную жизнь. На износ. Даже не на износ, а как корабль, идущий в последнюю атаку – на таран, с заклёпанными клапанами котлов.

– Дождался, – Александр Третий крепко обнял сына, – а я уж боялся… Слава тебе, Господи!

– Что говорят доктора, Государь?

– Врут, паскуды, юлят, но я-то чувствую. Недолго мне осталось, Ники. Хочу постриг принять. Не одобряешь?

– Неожиданно, отец. Но кто я такой, чтобы одобрять, или осуждать такие решения? На всё Воля Господня. Трудно мне без тебя будет.

– Когда-нибудь это всё равно случится, Ники, причём, довольно скоро. Мне и года не протянуть в мирянах. А я хочу дождаться рождения твоего наследника. Авось, в монастыре Господь и сподобит. Про дела не докладывай – всё одобряю, хоть Витте и ныл со своим бюджетом, я ТОЧНО знаю, что просто так ты ничего не делаешь. Пора мне сын, слишком быстро меняется жизнь, слишком многого я уже не понимаю, обузой становлюсь. Благослови.

– Я же не священник, отец!

– Священник меня уже благословил. Ты иной. На тебе печать Божья, я её теперь вижу, Ники. Отчётливо вижу. Благослови.

– Не умею я, Государь.

– А ты без умения, как сердце подскажет.

Николай молча обнял отца и неподвижно простоял так минут пять. Мысли покинули голову, сознание улетело куда-то в космос, или даже в сингулярность.

– Мы победим, отец!

– Я это почувствовал, сын. Спасибо тебе.

Император Александр Третий, Миротворец и Избавитель, принял постриг под именем Иоанн в Соловецком монастыре 24 декабря 1893 года, накануне Рождества Христова по Юлианскому календарю. Он хотел, чтобы это событие стало праздником. Или хотя-бы совпало с ним.

Одновременно с Александром Третьим, в отставку подали его сподвижники – председатель Комитета министров, Николай Христианович Бунге; министр Иностранных Дел, Николай Карлович Гирс; Военный министр, Пётр Семёнович Ванновский и обер-прокурор Святейшего Синода, Константин Петрович Победоносцев. Ни один из них не принял предложения перейти в Государственный совет, все последовали за своим Государем в монастырь. Всё-таки отец был глыбой, скалой. Такую преданность от таких людей простой человек получить не может. Это воистину дар Божий.

Что-ж, эпоха Миротворца закончилось, наступает эпоха безудержного прогресса и морей крови. Ни того, ни другого отменить невозможно, а значит нужно крепче всех оседлать прогресс и сохранить кровь своих. Не должна Россия в этот раз потерять пятьдесят миллионов жизней. Господь этого не простит, а отец тем более.

Комитет министров Николай временно возглавил сам, помощником его на этом посту стал статс-секретарь Пётр Аркадьевич Столыпин. Также Николай возглавил и Военное министерство, а помощником назначил генерал-лейтенанта Михаила Ивановича Драгомирова. Министром Иностранных дел стал Алексей Петрович Извольский, а обер-прокурором Синода Петр Николаевич Дурново.

Вообще-то, на Дурново изначально у Николая были другие планы, он должен был возглавить структуру вроде МГБ СССР Сталинского периода, но такое совместительство он потянет запросто. Да и кому как не церкви заботиться о государственной безопасности?

Маман имела на всё своё мнение, реагировала на все назначения крайне стервозно и, в конце концов, добилась высылки в свою любимую Данию. Вернее, была поставлена перед выбором – Дания, или монастырь. В обществе заговорили о возвращении порядков времён Грозного царя, который, как известно, за свою лютую свирепость был прозван Иоанном Васильевичем.

В возвращение к должности главнокомандующего над флотом, дяде Алексею было отказано и даже запрещено возвращаться из Парижа, пока не повинится. Этот не повинится, так что про него можно забыть. Витте получил указания по возможности затягивать с выплатой ему великокняжеского содержания, Алексей Александрович всё глубже влезал в долги и всё сильнее интриговал. И чем сильнее была его фронда, тем меньше оставалось у него сторонников. Если человек дурак – ему нужно просто не мешать, он и сам себя отлично угробит.

Дядя Владимир (громче всех поддерживавший Алексея) был отстранён от командования гвардией и назначен Варшавским генерал-губернатором. Этот псих быстро доведёт поляков до очередного бунта, решив сразу две задачи – продемонстрирует собственную некомпетентность занимать хоть какие-то руководящие посты и развяжет Николаю руки в отношении геморройного Царства Польского. Не нужно нам, России, такое Царство. Даже если придётся разделить его с Германией – и то благо. Вилли и буйных шляхтичей заберёт, да ещё и заплатит за это. Уж он то отдельную конституцию этим буйным сумасшедшим точно не даст, познают паны, что есть такое Ди Орднунг. Всплакнут ещё по доброй Матушке-России.

Первое совещание по предстоящей денежной реформе проводили втроём – Государь-Император Николай Второй, министр Финансов Сергей Юльевич Витте и товарищ Председателя Комитета министров Пётр Аркадьевич Столыпин.

Витте уже сосчитал имеющиеся у государства резервы золота, серебра, платины, меди и олова; соотношение их цен, годовую добычу; и приблизительный объём денежной массы, которая будет обеспечена этим резервом, из расчёта один грамм золота за один рубль. Это заметно снижало золотой курс рубля, сейчас червонец весил двенадцать и девять десятых грамма, а значит только за счёт золота можно было нарастить почти на тридцать процентов сумму бумажных ассигнаций в обороте. Плюс, включение в качестве обеспечения платины, серебра, меди и олова, биржевые торги которыми должны были начаться сразу после проведения денежной реформы, позволяло увеличить эту сумму ещё вдвое. Монополия на экспорт акцизных металлов, с практически заградительной экспортной пошлиной в тридцать процентов, защищала казну от вымывания резервов. Витте был очень доволен собой, он и правда проделал колоссальную работу, но Николаю этого было мало.

– То есть, рубль в этой системе останется привязанным к золоту?

– Да, Государь. Не к олову же его привязывать.

– Не к олову, – кивнул Николай, – а зачем его вообще привязывать к чему-то? Пусть золото тоже торгуется на бирже.

– А как мы будем поддерживать стабильный курс? – удивился Витте.

– Курс по отношению к чему? К золоту? А зачем он нам нужен стабильный? Золото – это товар, оно может дорожать, а может и дешеветь. Рубль нужно привязывать к основной потребительской корзине – еда, одежда, топливо на обогрев жилья и приготовление пищи, стоимость самого жилья наконец и арендной платы за него. Вот на это цены должны быть стабильны, но и то не статичны. Инфляция в два-три процента в год – идеальна для развития экономики. Она стимулирует тратить и вкладывать деньги, а не копить. Где в вашей системе сталь и чугун, никель и марганец, свинец и алюминий? Строевой лес, уголь, керосин и так далее и тому подобное. Они что, наш рубль совсем никак не обеспечивают? Абсурд ведь, Сергей Юльевич. В чём ценность золота?