— Все ваши карты биты! — горячо возразил Ваня. — Довольно вы издевались над трудящимися людьми. Пора и на выход.

— Это вам скоро пора будет на выход! — воскликнул лорд. — Думаете, вы победители? Такой результат общественной эволюции! Да ничего подобного! Вы казус! Мутанты! Ошибка истории!

— Это где же тот потаенный склад, где такие глупости лежат? — хмыкнул Ваня. — Хоть один довод будет?

— Единственный и главный довод — суть человека! — с видом горячего проповедника, обращающего негров-людоедов в протестантизм, изрек лорд. — Человек создан для того, чтобы владеть! И он хочет владеть! И будет владеть! Мы общество свободы, конкуренции и здорового соперничества. Как вы любите говорить — единство и борьба противоположностей. Вы же — цивилизационный тупик. Новая форма рабства, или армейская организация. Делай, что прикажут и молчи. Вы неконкурентоспособны.

— Вот именно, — поддакнула австралийка. — Какая у вас цивилизация? Общество, где уступают место женщинам, считая их слабыми существами, обречено на прозябание и мрак!

Лорд аж закашлялся от такой поддержки.

— Ошибка, да? Неконкурентоспособны? — вдруг с холодной язвительностью произнес Ваня. — Только вот у нас человек человеку брат! А потому и вперед идем мы, а не вы с вашей конкуренцией. Космос осваиваем мы. Расширяем сферу жизни человечества мы.

Я с интересом прислушивался к дискуссии. С моим опытом я имел возможность рассмотреть ситуацию более объемно и оценить суть случившегося. Залог удачи этого СССР — кадры, воспитание и карьерный рост. Здесь наверх выбираются только те, кто продемонстрировал, что может делать невозможное. Построить в чистом поле завод. Запустить на голом энтузиазме в космос первый космический корабль. Здесь удалось избежать неизбежного для человечества бюрократического загнивания, клановости. Здесь альтруизм и подвижничество массово не трансформировались в эгоизм и карьеризм, когда душа нараспашку вдруг незаметно меняется на «своя рубаха ближе к телу». И здесь преданного ленинца однажды не начинают точить мысли: «Чего я как дурак ничего не имею, когда другие отлично устраиваются? Зря, что ли, революцию делали? Я выше, умнее, преданнее. Я достоин».

Почему у них получилось, а в прошлых мирах не получалось? Вибрации этого мира были немного выше и чище. Какой-то очень мощный импульс переформатирования был дан. И здесь в 1944 году был снят купол. Кто-то вышиб из земного пространства шептунов, это аналоги «серых» из нашего мира, которые подпитывались низменными человеческими страстями и культивировали их. Они являлись мастерами-перевертышами, умудрявшимися чистое делать грязным, а грязи придавать вид чистоты.

Интересно, что было бы с той Землей, если бы над нами не висели «серые»?

Между тем дискуссия продолжалась.

— Ну, во-первых, юноша, — с презрением процедил лорд. — Мы тоже в стороне от развития цивилизации не стоим. Не забывайте, где началась техническая революция. Во-вторых, избавьте меня от рекламных слоганов о ваших дутых достижениях.

— Ну да, — кивнул Ваня. — В павильонах все снимаем.

Я хмыкнул, припомнив шум, который подняла американская пресса о съемках фальшивой высадки на Марсе советского космонавта в павильоне «Мосфильма». А лорд покраснел, как рак. Что-то наш аристократ сегодня слишком нервный.

И сказать ему нечего. Если на начальном этапе освоения космоса англичане и американцы прославились некоторыми успешными проектами и показали вершины инженерного мастерства, то постепенно начали сдуваться. В период потепления отношений создавались совместные с нами проекты по освоению Марса и Венеры. Но потом пошли амбиции, которые шли в ногу с утерей технических компетенций. Так что теперь каждый сам за себя.

Сегодня США плетутся в космической гонке, уступая первенство СССР и Китаю, правда, обгоняя Индию. Если Советский Союз ведет планомерное наступление на космос, то Запад лишь выпрыгивает на космический холод, чтобы посмотреть, что там можно стянуть и какую рекламу устроить.

Последняя фишка — дикая рекламная кампания начавшегося Великой Америкой освоения Астероидного пояса. Тут их порыв натолкнулся на запредельную стоимость проекта, и янки решили, что овчинка выделки не стоит. А мы решили, что стоит, если знать, как выделывать. И вот уже строятся наши первые промышленные астероидные комплексы. А американцы монтируют позорные отели на орбите для своих толстосумов, низводя высокое до низменного.

— Господин капиталист, — торжествующе произнес Ваня, решив ударить буржуя в уязвимую точку. — Это вы летите на нашем корабле. На Близкий Контакт, которого добились мы. И вести который тоже будем мы! Поскольку сомневаюсь, что с вами, социал-дарвинистами, захочет общаться приличная звездная цивилизация.

— Приличная, — хмыкнул лорд.

— Приличная. Разумная, — улыбнулся Ваня. — Социал-дарвинизм делает из людей животных. Притом одних — хищниками, других — мясом. А ваша так модная толерантность — это религия мяса. А ваша элита — это зубастые агрессивные рептилии, которые это мясо жрут.

Лорд выпучил глаза, а Ваня разошелся:

— Так что не мы ошибка. А вы — сухая ветка.

Тут лорд и вспыхнул китайским фейерверком:

— К Дьяволу! Ну почему все должно достаться вам?! Не надо мне сладкоголосых песен про благо человечества! Наш нобелевский любимчик прав — лучше будет, если мы и корабль разлетимся в прах! И там, в другом мире, продолжим свои дискуссии! Я — с Богом! Вы — с чертями, своими родственниками!

Тут встряла до того молчавшая Друзилла и с вызовом произнесла:

— А я согласна! Мужской шовинистический мир глубоко порочен! Если и на звездах так, как на Земле… То зачем нам такой контакт? Контакт с мужским шовинизмом, распространенным на всю Галактику.

— Может, у них вообще нет мужчин, женщин и феминисток, — развеселился нобелевский лауреат.

И заработал от австралийки пылающий взор фанатички, готовой раздавить оппонента на месте, притом в прямом смысле. Она воскликнула, тыча пальцем в Бартона:

— Вот он, шовинистический оскал! Лучше, если мы воткнемся в астероид! Вы позор человечества!

Нобелевский лауреат радостно зааплодировал:

— Отлично, господа и дамы! У нас уже клуб из троих человек, кто хочет взорвать наш звездолет!..

В скрытом помещении безопасников, о котором вообще не уведомлены пассажиры и даже большая часть команды, я, как обычно, встретился с Волхвом.

В этой круглой комнате, наполненной гудением специфического оборудования, постоянно дежурил кто-то из безопасников «Фрактала». Здесь был с десяток экранов, дающих изображения самых опасных зон корабля. По дисплеям ползли диаграммы и какие-то формулы, совершенно непонятные мне, но для безопасников наполненные своим содержанием.

В каждом закутке «Афанасия Никитина» были установлены системы звукового и визуального контроля. Осуществлялся приборный ментальный мониторинг. Расставлены датчики эфирного баланса и еще кое-что из арсенала «Фрактала», что для основного человечества пока недостижимо. И все эти данные обрабатывала трудящаяся без устали и перерывов отдельная ЭВМ, обсчитывающая параметры розыска. Мы надеялись, что однажды машина укажет — вон он, Доппельгангер. Но она только бессмысленно гудела.

— У нас уже три человека, открыто мечтающие взорвать корабль, — сказал я, пристраиваясь на крутящемся стуле напротив Волхва.

— Два болтуна, — отмахнулся Волхв. — Один — на генетическом уровне ненавидящий нас. Другой — высокоумный мастер шокирования публики. И одна болтушка, совершенно сдвинутая по фазе.

— Друзилла, — с чувством проговорил я. — Я думал, она просто играет на публику ради выгоды и карьеры. А она все это всерьез. Она настоящая сумасшедшая. Из тех, которые способны на все.

Волхв пожал плечами:

— Может, она и играла когда-то на публику. Но те, кто, пусть даже с холодным расчетом, попадает в такое сумасшедшее поле смыслов, как феминизм, рано или поздно полностью трогается умом.