— Предупреждаю сразу, станешь ножны обнимать и китель слюнявить — на мороз выгоню!

Хватит с меня одного озабоченного… Что у них за семейка вообще? Ладно Гена на блондинку запал — он молодой, ему можно. Но этот-то куда?! Старше меня ведь, пусть и смазливый чересчур.

Почувствовав на себе недоуменный взгляд оруженосца, я лишь пожал плечами да развернулся обратно к хмурому весеннему лесу. В восторге пацан от компании своего дядьки или нет, но дареному коню…

Лишний ствол не помешает, особенно когда это пусть и бестолковый, но все же рыцарь. Я вампира за собой тащу — так этот чем хуже?

Хочет принцессу спасти да к Грисби в капитаны набиться? Флаг в руки! А то что «принцесса» окажется одноногим алкоголиком с маразмом во всю жопу… Ну, ктож виноват? Нефиг подслушивать. Тем более, дед от рыцарского поцелуя не откажется. Если в жопу.

Блин… А мне-то, наивному, казалось, будто это я самый невезучий идиот в округе.

— А если подумать… — вид хлюпающего вслед за ишаком Клебера, отозвался уколом подозрения в виске. — Может не так уж и казалось…

Если напрячь память, то из всей этой гоп-компашки — один лишь ишак не пытался меня грохнуть. Что Гена, что ловкач, что аутистка… Прямо клуб открывать могут. Убийц-затейников.

Серьезно, как-то странно я себе компанию подбираю. Даже те полоумные авантюристы с водорослями и то меньше опасений внушали.

Бешено вращающиеся катки высекали снопы искр, заполоняя мир лязгом обугленного металла. Густая тьма, дырой зияющая в борту стального монстра на мгновение расступилась, являя ополовиненное юношеское лицо. Распахнутая черная пасть огласила округу хрипом обезумевшей статики, сквозь которую едва пробивался детский плач.

Рванув с подстеленного плаща, я принялся ошарашено хлопать себя по груди в поисках сигарет. Только треск мерцающих углей в костре заставил вспомнить где я, и почему пальцам никак не удается нашарить в ночной мгле такой желанный автомат.

— Твою-то мать…

Кончится. Когда-нибудь все кончится. Рано или поздно — нужно только потерпеть. Потерпишь раз, потерпишь два, а там и жизнь начнется. Или, что более вероятно, закончится. Но, если честно, эхо статики в ушах и отблески рыжеволосой челки в углях делают такой финал вполне приемлемым. А может и желанным, хрен его разберешь.

— Так, ладно, отставить нытье… — похлопав себя по щекам, я загнал наваждение обратно на край сознания и попытался понять, который час и с какого перепугу меня никто не разбудил.

С первым возникли непреодолимые трудности в виде затянувших небо серых облаков, через которые никак не разглядишь ни то что звезды, а даже луну. Зато второе разрешилось сразу, стоило лишь поглядеть на мой спальный мешок, вероломно оккупированный ловким рыцарем.

Уже собираясь вытряхнуть Клебера на прошлогоднюю траву и популярно объяснить, какие чудеса случаются с задницами часовых, заснувших на посту, я стыдливо остановился на полпути. Это же я его разбудить должен был — сам ведь первым дежурить сел! Чертова память… Еще и возраст, похоже, о себе знать дает — раньше никогда в дозоре не засыпал. Знать бы только, сколько же мне лет… С этими шрамами хрен разберешь.

Хотя, если учесть, что мне уже которую неделю выспаться не удается, то может дело и не в возрасте.

Временный лагерь, разбитый на первом попавшемся сухом пустыре, не блистал удобством или предосторожностями. Слишком спешил, чересчур подгонял, желая пройти как можно больше. То ли хотел к деду поближе, то ли от инспекторов с феодалами подальше… Скорее, и то и другое.

В итоге остановились только когда ишак начал жалобно мычать, а обеспокоенный взгляд вампирши недобро поблескивать. Какое уж впотьмах обустройство, хорошо хоть пятачок сухой да речушка рядом.

Вдоволь наслушавшись, как Гена бормочет во сне про «воительниц», недвусмысленно стискивая свои ножны, я отогнал ассоциации с дедом и поднялся на ноги. Безлунная ночь и порядком прогоревшие дрова не позволяли разглядеть ничего за пределами костра, но редкие всплески воды служили неплохим маяком и безо всякой иллюминации…

Подкинув дров и убедившись, что вокруг не слышно ни волков, ни инспекторов, я проверил ножны на поясе и двинул к реке. Ишак мирно сопел на заботливо предоставленном плаще караванщика, кладя большой и травоядный на поверья, будто лошадь обязана спать стоя, пока вампирша безмолвно сидела на речной гальке неподалеку, отправляя в воду один камень за другим.

— Тебе кого охранять приказали, меня или ишака? Или совсем разницы не замечаешь?

Ни поведя и ухом, девица утопила очередной камень в реке. Как и прежде, болтливостью она не отличалась.

Обернувшись на разгорающийся костер, я чуть помялся, прежде чем приземлиться рядом, надеясь, что плотные штаны уберегут мою задницу от холода и простатита. Не то, чтобы мне так хотелось провести время с тварью загубившей кучу людей, но новых встреч с танковыми траками и воплями младенцев хотелось того меньше.

— Значит вампиры не спят, да? — наконец заговорил я, когда водная гладь со звонким всплеском приняла в себя очередную каменную жертву.

— Вампиры?

— Ну… Такие как ты — кровососы. Упыри, Дракулы или как вы там себя называете…

— Вы знаете таких как я?

Вопрос «а ты разве не знаешь?» вызвал лишь медленное покачивание головы и новый всплеск воды.

В дуру играет? Да не похоже, вроде… Может дед не врал, когда говорил, что никаких «хрен-пиров» тут не бывает?

Да и, откровенно говоря, на вампира она не тянет. Солнца не боится, крестов тоже — уже проверил. Даже посеребренный клинок Клебера не вызывает у нее закономерной опаски. К тому же, не припомню, чтобы вампиры в микрофонщиков превращались…

— Микро… Фонарщики?

— Забей. — сейчас меня волновал совсем иной вопрос. — Лучше скажи — с какого перепугу ты деда послушала? Ну, охотника одноногого… Откуда собачья преданность на ровном месте?

Пусть только скажет «не знаю» или «не было выбора» — сразу утоплю! Чисто от греха подальше, ибо если будет отмалчиваться, то она либо идиотка, либо считает меня за такового. В обоих случаях, даже моих простуженных мозгов хватает понять — таких надо либо прогонять, либо гасить на месте. Иначе себе дороже выйдет.

— Вы спасли меня. — тонкий голосок едва перекрыл новый плеск воды.

— Чего?

— Вы не дали стражникам меня убить.

— Ну… Как бы… Чисто технически, конечно «да», но…

— Вы спасли меня. Выхаживали, кормили, берегли, скрывали. Я обязана вам. Теперь я должна вам служить.

Игнорируя охреневание на моем лице, сумасшедшая запустила новый камень в полет.

Я догадывался, что женщины более доверчивы, нежели мужики, но это уже перебор… Теперь понятно, каким боком деду удавалось каждый раз себе баб в койку затаскивать — в уши он дует почище замполита!

И не только бабам…

— Ах ты пень старый! — вспышка осознания со всего маху запустила камень в реку, заставляя его пройтись лягушкой по водной глади.

Вот отчего у меня башка по утрам не варит и слабость, будто с похмелья! Вот кто мне дрянь в чашки и бутылки подсыпал! Кровь мою сцеживал, маразматик чертов… А я удивлялся, чего рожа бледная! На зеркало да авитаминоз грешил… «Своей кровушкой кормлю», как же! Маньяк гребанный. Это ж сколько он с меня за зиму сцедил, комар полоумный?

Хоть бы знак почетного донора выдал, елки-палки.

— Как?

Тихое недоумение нарушило водоворот фантазий на тему встречи мешковатого зада с грязным берцем.

— Как вам удалось кинуть «блинчик»? — девичья ладонь замерла у моего лица, демонстрируя речную гальку.

Ее взгляд едва не искрился от любопытства.

— Блинчик? Погоди… Ты чего, камушки тут бросать учишься? Тебе сколько, блин, лет?!

Ладонь резко отстранилась, роняя камень на землю, а потускневшие глаза скрылись за темно-синей челкой. Кровососка вновь приняла привычный вид, оборачиваясь замкнутой аутисткой.

Что-то мне подсказывает, — про возраст угадал. Кажется, начинаю догадываться, в чем тут дело…