Я только усмехнулся. Мне все же сообщили из Центра, что это за партнеры. Масонов знают практически все. У них на редкость громогласная пропаганда и широкая реклама. Они начинили своей символикой архитектурные сооружения, произведения искусства, денежные купюры США. А Кафедра Равновесия неизвестна никому. Капитально законспирированная организация, которая одно время довольно прилично влияла на некоторые исторические процессы, имеет определенный вес и сегодня. А заодно ее адепты занимаются какими-то мистическими, археологическими, оккультными изысканиями, ища сокрытые герметические знания. Может, что-то и нашли ненароком. Нам до них дел обычно не было. Но вот только пересекаюсь я с ними второй раз. Они тоже охочи до различных раритетов. Так что порой невольно топчемся на одной грядке.

- Я уверен, что та сторона выполнит обязательства, - почти ласково произнес я. - Тем более, вы же знаете, откуда повелась поговорка – отвечать головой. Сперва она действовала в буквальном смысле.

- Ох, оставьте это средневековье, - немножко нервно отмахнулась Ива. - Мы взрослые люди и бизнесмены.

- Ладно, Ива, - безропотно согласился я. – Пока оставлю.

Завтрашний день решающий. Будет обмен. Будет вертолет с Предметом. Все будет… Если только Писатель и доктор Кинтеро сейчас найдут проход…

«Сикорский» с Ивой на борту улетел, низко пройдя над волнами в сторону острова.

Вечерело. Я посмотрел на часы. Ресурсы жизнеобеспечения аппарата «АВ-3» уже был на пределе. На меня накатила волна беспокойства.

Когда уже пора было поднимать тревогу, «Лампочка» всплыла на поверхность. Штанга. Подъем. Водружение аппарата на место.

Измотанный Писатель вылез и прислонился устало спиной к борту «лампочки».

- Ну что? – посмотрел я на него выжидательно.

- Устал, как собака дворовая, бежавшая через весь город за фургоном с сосисками, - ответил Писатель.

- И как сосиски? – поинтересовался я.

- Нормально, - он широко улыбнулся. - Нашли мы твой проход.

- Тот самый? – пристально посмотрел я на него. - Уверен?

- Сто процентов! - откликнулся Писатель. - Полное совпадение с архивными данными. Внутрь не совались. И так ресурс аппарата на исходе был.

- И правильно, - кивнул я. – Еще успеем.

Ну вот, все почти что получилось. Завтра решающий день...

Вот насколько я восхищаюсь надводным кораблям – военным и гражданским. Настолько же настороженно отношусь к подводным аппаратам, которые спят на поверхности, а по-настоящему живут в глубине. В той самой глубине, которая вызывает у меня суеверный страх своей чуждостью. Я опасаюсь и сторонюсь всего Чужого и Чуждого. А оно всю мою жизнь преследует меня.

Сомкнулись над куполом «АВ-2» воды. Мы в подводном аппарате вдвоем – я и Писатель. Интересно, конечно, рифы, кораллы, дно, напоминающие развалины города после ядерного взрыва. И жутковатое ощущение, когда понимаешь, что только тонкая стеклянная броня теперь отделяет тебя от мощи водной стихии. Чем глубже, тем больше давление, меньше света и шанса выжить при катастрофе.

Для этого сомнительного удовольствия пришлось выдержать целую баталию с подводным пилотом Эстебаном Хуаресом, который отвечал за подводные аппараты и не имел права пускать туда хоть кого-то без своего присутствия.

Я посмотрел на него сумрачно:

- Эстебан, мы поплывем вдвоем. Это не обсуждается.

- Меня навсегда выкинут из профессии, сеньор Берницкий! – закричал он отчаянно.

- Скажешь, что я применил силу, - махнул я рукой. - И я подтвержу. И еще тебе капнет приличная сумма.

После упоминания суммы он угомонился. И вот теперь вокруг нас стремительно темнеющая вода. И в тесной прозрачной кабине мы вдвоем с Писателем. Который, в отличие от меня, всегда преображался и расправлял плечи, опускаясь в глубину. Он-то как раз всю жизнь стремится ко всему Чужому и Иному.

Я, Старьевщик, и Писатель, как Нить. Нас достаточно для изъятия Предмета. Конечно, напрашивается идея бросить все возможные силы – боевые вертолеты, корабли, спецназ. Взять Золотой лист с помпой, под гром литавр военного оркестра. Только так не получается. Предметы любят тишину.

Не знаю, как так выходит. Но когда рядом в этот момент толкутся функционеры «Фрактала», мощная энергетика нашей организации на каком-то высшем плане сбивает тонкую настройку событий. А Старьевщик вроде и принадлежит «Фракталу», но он еще принадлежит и искомому Предмету, как тот принадлежит ему. Между нами тонкая связь, не терпящая грубого вмешательства. Вмешательство чревато тем, что орудие Провидения Случайность может повернуться не в нашу сторону.

Поэтому в подводном аппарате только я и Писатель. Не нужны нам ядерные подлодки в подстраховку…

Как же неудобно пребывать в тесной стеклянной бутылке в плотном гидрокостюме, обжимающим тело тисками со всех сторон. Натянул его на всякий случай. Еще за нашими спинами два акваланга. Неизвестно, с чем там придется столкнуться.

Луч прожектора шарил в прилично сгустившийся темноте. Он выдергивал обломки скал, нагромождения породы, стайки рыб и самых причудливых подводных обитателей. Бог мой, это настоящий хаос. Понятно, почему мы столько проваландались с поисками. И совершенно непонятно, как мы вообще тут что-то нашли.

Но Писатель вел нашу «лампочку» уверенно, с радостной улыбкой победителя. И заявил, лихо разворачивая аппарат:

- Хоть раз покатаюсь без занудливого Эстебана. А то от погружений с ним все руки в синяках – этот рычаг не трогай, ту кнопку не нажимай.

- О чем ты думаешь? - кинул я и добавил деловито: - Ищи ориентиры, ас подводный.

Под нами возник и скрылся в воде поросший ракушками и плененный водорослями остов самолета Второй Мировой. Пошли острые скалы, которые, казалось, готовы бритвой вспороть брюхо нашего аппарата.

- Вот и наши руины, - удовлетворенно произнес Писатель, наращивая глубину.

Какие руины?! Все те же скалы, по которым гладко скользил глаз. Как Писатель сходу определил искусственность объекта? Но при приближении становилось все более понятно – это рукотворная стена.

Подплыли еще ближе. Высветились какие-то геометрические фигуры на кладке. Свой знак – петлю Мебиуса с восьмеркой, я не разглядел. Но он должен быть там.

- Теперь пара развязок, три переулка, и мы на месте. Домчим с ветерком, командир, - с видом заправского таксиста вещал Писатель. – Немножко еще… Еще чуть-чуть. Ну вот, почти на месте…

Сердце екнуло, когда в нагромождениях камней возник черный, вполне широкий зев. И на меня свалилась уверенность – вот оно. Мы у цели.

Ширины зева как раз хватало, чтобы аккуратно войти в него нашему аппарату. Я знал об этом из дневников Лопеса. Но после того цунами и серии землетрясений все могло нарушиться. Не нарушилось. Проход был!

Наш аппарат преодолевал одну за другой подводные пещеры с гладкими каменными стенами и редкими непугаными обитателями – рыбками и креветками, застывающими в луче прожектора. Анфилада пещер вела постепенно вверх.

И вот наш луч деформировался и заплясал рябью. Я понял, что поверхность близка…

Ну, точно таинственный остров капитана Немо, где припарковался его «Наутилус». Есть старый, еще довоенный, советский фильм. То, что предстало перед нашими глазами, было очень похоже на пещеру из него. Только чужой подводной лодки нет.

Зал большой, круглый. С гладкими стенами, носящими следы искусственной обработки и местами украшенными письменами и узорами. Думаю, такие каменные работы потребовали не только колоссальных трудозатрат, но и достаточно развитой техники.

В центре зала плескалась вода, в которой мирно покачивался наш аппарат. А вокруг – каменный пол из пригнанных очень плотно друг к другу шестигранных плит. Вдоль стен возвышались трехметровые каменные статуи, выглядевшие уродливо – какие-то квазигуманоидные существа.

- Потрясающе, - сдавленно произнес Писатель, голос его сел.