В чем же, блин, дело? Отчего все внезапно сорвались и свалили черти куда? Вот так, с бухты-барахты оставив полные арсеналы и забитые кладовые? Ладно, это глупый вопрос — инспектор приказал, а князь взял под козырек — все понятно.

А вот в чем причина такого резкого финта ушами и внезапной потери интереса к еще недавно драгоценному Грисби… Еще утром федерала и напалмом из резиденции было не выкурить, а тут на тебе — свалил тихой сапой, пока весь город бухал на свадьбе. Еще и всех северян прихватил.

То ли он решил организовать себе экскурсию по северным красотам, то ли что-то нашел. Что? А пес его знает. Но что-то очень важное. То, что очень давно искал. И это нечто находится совсем не в Грисби.

Либо так, либо под городом тикает ядерная бомба. С расщеплением атома у местных еще хуже, чем со здравым смыслом, так что выбор очевиден.

Едва я приблизился к дверям, как те медленно распахнулись, являя нечто настолько ужасающее, что у меня перехватило дух. Черная бездна воззрилась прямо в душу, удушая в зародыше мой еще нерожденный вопль, полный…

— Милорд? А вас каким песком сюда надуло? Вы же до самого утра… — за карандашным наброском писюкастого явления, выполненного рукой почившего антиквара показалась смуглая физиономия евнуха.

Удерживая кипу измятых портретов демонов в одной руке и мучной мешок в другой, он замер посреди дверей.

— То есть, я желал сказать, как же я польщен вашим преждевременным возращением милорд! Однако вынужден с прискорбием сообщить, что вопреки моей стремительности, подлые северные варвары все же забрались в вашу сокровищницу и…

Из раздутого мешка о ступень звякнула «серебряная роза». Глаза менеджера испуганно округлились, а губы уже расплылись в заискивающей улыбки, но мне было не до оправданий. Раз они и казну не потрудились вычистить, то тут может быть только один вариант. Нашел он таки, «Грааль» свой куриный.

— За Киарой, бегом-марш! Трассером-трассером! Да не ты, дебил малолетний! Спать пошел! — ухватив шатающегося оруженосца, я пихнул его к евнуху, тщетно старающемуся заткнуть пальцем дыру в треснувшем мешке.

Аутистка правильно поняла намек и развернувшись на месте, бегом устремилась через сад. Не знаю чем мне поможет страдающая от недотраха ведьма, но она хотя бы трезвая. В отличии от остальных.

Эмбер усиленно дула губы, не обрадованная потерей интереса к ее персоне, евнух блеял какую-то дурь, в стиле «просто прибирался к вашему прибытию, а не выносил кассу пользуясь моментом». Феодалы и их заговоры, эксперименты антикваров вместе с жертвоприношениями Айболитов… Все это показалось таким мелким и ничтожным, на фоне зарождающегося шума где-то в глубине затылка.

В алкоголе ли дело, или нет, но я почти слышал как электронный голос начал обратный отсчет.

— Ваша прозорливость не ведает равных, милорд! — сияя фальшивой улыбкой, евнух вывалил на стол еще несколько обугленных журналов. — Как вы и предсказывали, сыскались аккурат в хлебной печи! Острота вашего ума посрамит любой клинок — и как вам только удается…

— Нихрена я не предсказывал, хорош гнать! Вытащи свой язык из моей жопы, и положи чертовы тетради на долбанный стол!

Менеджер мигом побледнел, начиная рассыпаться в оправданиях, щедро сдобренных лестью. Ночь сменилась днем, солнце давно перевалило заполдень, но сутенер как шугался каждого моего чиха, так и не перестал. Из-за страха получить мечом за неудачный «вынос кассы», он в упор игнорировал отсутствия у меня меча, равно как и интереса к деньгам.

— Как милорд верно заметил, что вновь подчеркивает вашу проницательность, я несказанно повинен и смиренно…

— Виноват военкомат! Отставить — кру-гом! Шагом-марш! Нахер до востребования! Шире шаг!

Языковой барьер евнух преодолел на одних инстинктах и быстро растворился за дверью в главный зал. В кабинете резиденции вновь воцарилась тишина, прерываемая шелестом перебираемых страниц и всхрапами спящей Эмбер. Задолбавшись пилить мозг на тему «тебе кто интереснее, я или обожженные бумажки⁈» она уснула пьяным сном подобрав ноги в гостевом кресле и кутаясь в пропахший водорослями зимний плащ.

Сквозь толстые колготки проступали линии не до конца заживших ран, пунктиром предсказывая узоры грядущих шрамов. Но не следы от плети, ни даже струйка слюны на щеке ничуть не мешали подзаборной графине оставаться… Милой? Забавно, никогда не думал о ней в таком ключе. Но с самого порога резиденции она не отходила от меня ни на шаг, держась как можно ближе, будто напуганный щенок. И какие бы нелепые отговорки и оправдания она не лепетала, я ощущал непонятную теплоту на сердце.

Прячется за мной, огораживаясь от стен, от салона, от воспоминаний о пытках. И судя по безмятежной моське — действительно помогает. Она верит мне. Доверяет. Убеждает себя, что я способен ее защитить.

Не зря говорят, меньше знаешь, крепче спишь. Как в том анекдоте — до службы я спал спокойно, знал что защищают, во время службы спал плохо, — знал что защищаю, после службы вообще не сплю — знаю как защищают.

И все же странный она человек — излучать в атмосферу килотонны пафоса, но притом оставаться обычной, затраханной жизнью девчонкой со своими тараканами, иллюзиями, надеждами. Жестокая, эгоистичная, и совершенно аморальная, но в то же время вполне нормальная и понятная. Во всяком случае — по меркам мирка, где с легкостью пошлют сына насиловать племянницу, чтобы затем, едва родит, прикончить ее ради куска земли.

Потряся одуревшей без сна головой и выкинув лишние мысли, я обошел стол и зарылся в гору бумаги. Журналы, тетради, клочки… Все исписаны разными почерками, часть сгорела дотла, часть наполовину. Но и уцелевших сведений хватало чтобы прийти к душераздирающему открытию — федерал снова крутит мне яйца.

Почерневшие от копоти листы и поплывшие чернила так и кричали о сверхсекретности содержимого, приподнимая завесу жутких тайн. Бредни золотаря про призраков в канализации, сказки про железных драконов, разбивших гнездо на площади в стародавние времена, и прочий набор баек провинциального городка.

Не стоящая внимания чушь. И я достаточно прожил в этом городе, чтобы не вестись на такие примитивные провокации. Антиквар зимой такую же туфту гнал, «неудачно сжигая» поддельные письма от Грисби, по которым лорд, якобы, ответственен за диверсию на складе гарнизона. Отвлечь надеялся, по ложному пути отправить.

Инспектор не стал изобретать велосипед и поступил так же, но с большим умом — вместо того чтобы уничтожать улики, рискуя впопыхах оставить «хвост», он предпочел похоронить истину под горами лжи. Он понимал, что даже если я не поведусь, то все равно стану вынужден хотя бы перепроверить. Чисто как с розовыми плащами.

Поди теперь, разбери где тут реальные сведенья, а где дезинформация, призванная отвлечь внимание. Тут половине штаба месяц пыхтеть, сверяя и каталогизируя каждую строчку, и один черт ничего не добиться, спихнув всю работу на «оперативную сверку разведанных». Или, говоря проще, выслать толпу вчерашних школьников во главе с контуженной развалиной с приказом «найди то, не знаю что».

Подстава, очевидная подстава. Но что остается? Бежать вдогонку за толпой северян и попасться в их лапы первой же ночью? Или того веселее, простудиться и подхватить дизентерию из-за невозможности развести костер? Не, если инспектор не полный идиот, безопаснее тигра в жопу целовать, нежели пытаться его преследовать.

Пусть мне далеко до хрыча, но даже мой опыт подсказывает с десяток вариантов перевесить «хвост» с себя на ближайшую ветку. И федерал это, блин, знает! Он хотел, чтобы я ковырялся в этой чертовой куче каракуль! Ему только это и надо!

— Гребанный Штирлиц! — устав всматриваться в набросок схемы канализации с пометками о свечении «бижутерии», я снова обогнул стол и склонился над Эмбер.

Вместо светлой челки или теплой ноги, рука коснулась полупустого бурдюка возле сброшенных туфель. Ни пара глотков северной водки, ни даже запах собственного потного рукава не помогли — вонь дерьма казалась почти осязаемой.