- Насколько щадящая? – спросил я.

- Тридцать миллионов долларов, - произнесла Ива спокойно, но в ее голосе ощущалась насмешка.

- Ну, это слишком, Ивочка! Ты хоть сама себя слышишь?! Щадящая цена! – возмутился Писатель.

- Это реальная цена, - холодно произнесла она. - И мы не готовы сбросить ее.

- Тогда пусть будет двадцать, - предложил я.

Все равно, наверное, «Фрактал» отдал бы легко и сто миллионов. Нашли бы, никуда не делись. Но надо же поторговаться для приличия.

Торговались мы несколько минут. В итоге я сэкономил «Фракталу» три миллиона евродолларов. Эх, будь жив Звеньевой, то мог мне хотя бы процентов десять премиальными за экономию отдать.

Нет Звеньевого. Погиб в сгоревшей машине. И деньги мне никакие не нужны в этой жизни. Мне нужен Предмет. Мне нужно, чтобы Поиск был завершен. И я это сделаю…

Леший вернулся! Он сбросил на коммуникатор, что вновь прикрывает меня в полном составе. Это было радостное событие. С его группой я ощущал себя сильно надежнее и увереннее. Знал, что его ребята в состоянии решить практически все возникающие проблемы силового и оперативного характера.

Но счастье было недолгим. Через два дня он вызвал меня на срочную встречу. Пересеклись мы на континенте, в маленьком древнем итальянском городишке на берегу Венецианского залива. Главной изюминкой тут был просторный дендропарк с множеством экзотических деревьев и стаями попугаев, которыми мешали улететь в джунгли раскинутые сверху металлические сети.

Умиротворенное место. Здесь хотелось расслабляться и думать о спагетти и вине, а не о войне.

Атлетическую фигуру Лешего я увидел издалека. Он стоял и рассматривал какое-то замысловатое дерево с сотнями корней, опутавших всю округу.

Я приблизился.

- Это редкое Флоридское ореховое дерево, - пояснил Леший. – Ни одна буря не вырвет его из земли.

- Прямо как «Фрактал».

- Как «Фрактал». Только вот ему продолжают усиленно подпиливать корни, - поморщился Леший. – И конца и края этому не видно. Война, черти ее дери.

Он был страшно вымотанный. И ему стоило усилий вникнуть в мой доклад о состоянии Поиска. Потом я ознакомил его с планами, которых было вовсе не громадье, но все они были важны. В ответ он предложил несколько дельных поправок и мероприятий, до которых я сам не додумался.

- Тяжело пришлось? - спросил я его в конце встречи с сочувствием.

- Не представляешь, насколько. Координаторы, пользуясь тем, что группа закрепилась в Европе, теперь кидают нас во все прорывы. Это конвейер. Наводка. Отработка цели. Новое задание… Осточертела и эта война, и вся эта Европа, которая по сути своей сплошная гниль и трухлявость.

- Это тебе с Писателем про закат Европы поговорить надо, - засмеялся я.

- Ну а что. Закат этот и, правда, не за горами. Во время наших акций я это ясно понял. Здесь все идет враздрай. Знаешь, наши союзники во Франции пробивали меня, можно ли, в крайнем случае, будет свалить в Россию, будет ли им покровительство.

- Чего это они валить решили? – удивился я.

- Там ребята серьезные и информированные. Они считают, что во Франции совсем скоро начнется страшный обвал, который погребет под себя, прежде всего, тех, кто пытается уберечь государство от распада. То есть их.

- И по французской традиции они решили слинять, а не драться до конца? - хмыкнул я.

- Утверждают, что драться бесполезно. Сохранить хоть что-то можно только дистанцировавшись от взрыва, а не пребывая в его эпицентре.

В итоге встречи мы договорились о порядке совместных мероприятий. А на следующий день Леший отбил сообщение, что с группой отправляется в очередную командировку.

Координаторы совсем сдурели! Непозволительно легкомысленно они относятся к Поиску. Забирают мой самый острый инструмент в разгар событий. А сейчас нужно Иву брать под плотный контроль. Проверять ее тщательно, идти по связям. Желательно вычислить ее партнеров, у которых находится Золотой лист, во избежание неожиданностей. Вместе с тем, не исключена и версия провокации. Может, через Иву наши враги попытаются вытянуть меня на свет Божий. Подманить на тень Предмета, как на живца, как они это уже проделали в Москве.

Как бы нам всем потом ни умыться горючими слезами. У меня была уверенность, что если даже «Фрактал» с треском продует войну, это будут цветочки по сравнению с тем, если я не доберусь до Предмета первым. Что за цветочки? Что-то нарушится в ткани Мироздания. Что-то очень нехорошее прорвется к нам.

Все эти мысли я высказал в текстовом сообщении в координационное звено. Меня в ответ заверили, что окажут всю необходимую помощь. Как только, так сразу. В общем, послали тактично и посоветовали рассчитывать на свои силы.

Впрочем, на проверку все оказалось не так плохо. Технаря и двух бойцов Леший мне оставил. А тут еще координаторы подсуетились с перехватом каналов коммуникации. Подключились к телефонам Ивы и к широко использующимся бизнесменами всех мастей каналам связи, которые, как считали даже вполне серьезные люди, невозможно прослушать. Но мы слушали. И ничего особенного не слышали. Ива вела переговоры о чем угодно – вообще, работала она много и активно. Но ни слова о Предмете. Ни одного действия в этом направлении. И ее партнеры оставались в глубокой тени. Или у нее с ними другие каналы связи. Или она следовала инструкции – не проявлять инициативы.

Какие-то загадочные шестеренки крутились вне зависимости от меня. И это сильно нервировало. Но поделать я все равно ничего не мог. Оставалось только терпеливо ждать развития событий…

В Венеции продолжал бушевать Карнавал.

По соображениям конспирации нам предпочтительно было сидеть в номере отеля и, в лучшем случае, смотреть с балкончика на это буйство света, цвета и страстей. Но Писатель уже зверел, объявив, что я держу его в заключении. Да и у меня тоже было непреодолимое желание проникнуть в ткань Карнавала. Поэтому, в ожидании вестей от Ивы, мы погрузились, как в океан, в буйство этой стихии.

Мы прикупили в магазинчике у нашего отеля страшно дорогие карнавальные маски и шляпы с перьями. Отлично! Весь этот маскарад существенно затруднял идентификацию лиц наружными видеокамерами. Эта угроза постоянно висела у меня за плечами. Зато в царстве масок я чувствовал себя более-менее расслабленно.

Вообще, игры масок – это по-нашему. Это то, в чем во многом и состоит моя жизнь. Играть разные роли, нацеплять разные маски. А теперь и примерять разные миры. И в глубинной сути своей всегда оставаться Старьевщиком!

Вечером мы примостились за уличным столиком ресторанчика на площади Сан Марко. Здесь шла подготовка к долгожданному конкурсу на лучшую маску. Работяги сноровисто сколачивались трибуны и помост. В этом году обещали грандиозное зрелище.

Перед нами стояла бутылка сухого вина. Писатель сегодня усиленно напивался. Его одолело мрачное состояние духа, перемежаемое с деланным воодушевлением. Он тоже ощущал, что цель близка. Это его и радовало, и пугало. И он решил залить эти терзания хорошим вином.

На меня алкоголь действует ослаблено. И я всегда останавливаюсь, когда опьянение начинает угрожать самоконтролю и контролю пространства. Да и таблетки у меня есть, чтобы быстро прочистить затуманенную голову. Говорят, их еще НКВД использовал, поскольку по долгу службы секретные сотрудники обязаны были напиваться с объектами разработок и выведывать у них тайны заговоров и шпионажа. С того времени фармацевтика ушла далеко вперед.

Бокал-другой, или даже бутылочку, пропустить я сегодня был рад. Меня тоже терзал синдром последних ста метров на марафонском забеге. Лента близка, и надо дотянуться до нее еще, и не дать дотянуться другим раньше.

Уговаривали мы уже третью бутылку, и официант на нас нарадоваться не мог. Три огнетушителя коллекционного вина за вечер – таких клиентов не часто встретишь.

Над площадью заискрился салют. Метались ряженые. Пели трубадуры.