В баре была всего парочка человек. Я приземлился на барном высоком стуле. Справа от меня работал телевизор, шли новости Джи-Ви-Эн.

- Обострение боевых действий на Донбассе. Правительственные войска Республики Украина нанесли артиллеристский удар по позициям сепаратистов. Наблюдатели ООН предпринимают все меры для разведения воюющих сторон.

Что за ересь? Донбасс же уже пять лет как Россия? Какие наблюдатели и сепаратисты?

Я обвел глазами небольшой и уютненький зал бара с обычными рядами фигурных бутылок на полках, ажурными железными столиками, черно-белыми фотографиями старой Венеции. И наткнулся глазами на пришпиленное к стене объявление: «В связи с угрозой КОВИД-32 законом расширены карантинные меры. Лица без биофильтров в заведении не обслуживаются. Спасибо за понимание и дисциплину».

Большое окно бара выходило прямо на канал. Там по мутной воде тяжело проплыл полицейский катер - массивный, темно-серый, с крупнокалиберным пулеметом на турели. И вдруг мне показалось, что вот сейчас этот пулемет развернется и даст по Карнавалу очередь.

Голова шла ходуном. Но она была уже не ватная и тупая, а вполне способная оценивать и думать. Что произошло? А произошло следующее. Я переместился! И это непреложный факт!

По опыту я уже знал, что самый болезненный момент при переходе – совмещение реальностей. В прошлый раз я прошел его на больничной койке, в окружении врачей, под сильными препаратами. Сейчас меня дико штормило, будто я тонул, не в силах схватить спасательный круг. Память уже трех миров, ощущения краха, погибели и какой-то первобытный ужас - все наслаивалось и пребывало в круговерти.

Я потребовал у барменши в маске коньяка. Самого лучшего.

Она поставила передо мной фигурный бокал для коньяка, донышко которого смочила несколькими каплями действительно отлично пахнущей волшебной влаги. И нарвалась на старую русскую армейскую питейную крылатую фразу, кое-как переведенную на итальянский язык:

- Лей смелее, красавица! Ты что, краев не видишь?

Она и налила до края, как просили. С изумлением смотрела, как я проглотил содержимое одним махом. Еще больше изумилась, когда я потребовал повторить.

С двух бокалов у меня возник оттенок опьянения. Правда, не слишком и сильный. Алкоголь меня сейчас практически не брал. Но мельтешение мира как-то утихло. М-да, коньяк все же лекарство от всех болезней, в том числе вызванных перепрыгиванием из одного мира в другой…

Где-то час понадобился, чтобы картина этой реальности хотя бы тенью прописалась в моем сознании. Все это время я дринькал рюмку за рюмкой. Коньяк по своему алкогольному прямому назначению действовал все так же слабо, но постепенно просветлял голову.

Интересно, что со мной произошло в той реальности? В той Венеции? Погиб я там, стрелой пронзенный? Убит молнией или схвачен дедом Кондратом? Или все же жив?

Хватит ломать голову. Теперь, здесь, это неважно. Важно, что перемещен фокус внимания. Откуда поднялись в моем сознании это понятие? А, мне это сказал в горном монастыре на Памире Настоятель. Он вообще знал гораздо больше, чем положено ему по статусу. И то, что он говорил, всегда било в точку и многое проясняло. Или еще больше запутывало…

Задергался в сумке на поясе телефон.

- Господин Берницкий, - раздался в трубке мелодичный женский голос.

Так, Анатолий Берницкий, гражданин РФ, по нынешним моим документам это я. И голос знаком – он принадлежал Иве.

- Я звоню вам в развитие нашего разговора о поиске и приобретении интересующего вас раритета, - продолжила она ровным равнодушным тоном.

- Что-то изменилось? – спросил я, ощущая, как все путается в голове, наслаиваются реальности, и с огромным трудом возникает целостная картина происходящего.

- Мы проработали вопрос. Думаю, мы имеем некоторое предложение, - продолжила Ива.

- Ну да, - рассеянно произнес я.

- Вы что, забыли? - в голосе Ивы появилась насмешка.

- Не забыл, - усмехнулся я, беря огромным усилием воли себя в руки.

– Возможно, завтра нам придется встретиться, чтобы обсудить детали. Они несколько выбиваются за пределы наших первоначальных договоренностей. Вы не против? – как мне показалось, с некоторым напряжением спросила Ива.

Еще бы я был против. Хотя неприятно кольнуло заявление по поводу деталей. Дьявол, как говорят, в них и кроется. Ну да ладно. Это все мелочи по сравнению с главным.

- Конечно, - стараясь, чтобы мои слова звучали уверенно, произнес я. – Мы будем…

Я махнул рукой Писателю, который развалился на мягком диванчике в углу бара в холле нашего гостеприимного отеля. Подошел. Приземлился рядом и спросил:

- Скучаешь?

- Тебя жду, - буркнул Писатель. - Ты куда-то сорвался, как ошпаренный. Я даже по доброте душевной начал беспокоиться за тебя.

- Трогательно, - я махнул рукой официанту и потребовал кофе.

Перед Писателем стояла огромная чашка с капучино – и где только такие берут в итальянских барах, где в ходу обычно наперстки. Мой спутник признает только большие чашки, и только кофе с молоком или сливками. Я этого совершенно не понимаю. Кофе должно быть именно кофе – черным и крепким. Вон, как мне принесли – на донышке крошечной чашечки пара капель, но горькие и концентрированные, так что дрожь пробирает.

Я начинал приходить в себя. Весьма приличное количество выпитого в баре спиртного, которое давно сбило бы с ног любого, куда-то выветрилось – наверное, в параллельный мир, откуда я прибыл. Опьянения не было вообще.

На стенах холла висели старые картины маслом с видами Венеции, гондол и с венецианцами в масках. Среди обычной современной мебели возвышался огромный старинный буфет, вросший в пол.

Отель в этой реальности был другой, назывался «Гранд Венеция», в нескольких кварталах от нашего прошлого «Кинг Люкса» - интересно, тот существует здесь? Это пристанище было чуть попросторнее, посовременнее и подороже.

Впрочем, в Венеции дешевых отелей не бывает. Да и вообще здесь все очень дорого – недвижимость, еда, транспорт. Практичные и скаредные венецианцы специально держат цены заоблачными, чтобы обдирать туристов и прочий заезжий люд, при этом, не особо радуя его вершинами сервиса и доброжелательным отношением. Мол, никуда не денетесь, все равно приедете к нам, потому что Венеция такая одна.

Дороговизна, влажность, болезненная среда и запущенная городская инфраструктура. Местные тоже страдают от этого комплекса проблем и в последние годы толпой валят отсюда в более комфортные и не такие обременительные для семейного бюджета места. В итоге за последние десятилетия население сократилось раза в два. Оставшиеся упрямцы страшно горды тем, что живут в этих хлябях. Правда, даже если все население снимется, и тогда найдется, кому топтать эти улочки и вгонять их глубже в воду. Миллионы туристов. Потому что город, стоящий на деревянных сваях из деревьев с Архангельска, и, правда, уникальный и какой-то потусторонний. Он будто завис между мирами. А, может, так и есть, и это одно из немногих мест, где возможен переход из одной реальности в другую? Который я и совершил.

- И чем ты тут развлекаешься? – спросил я.

- Да смотрю, как нашу Россию матушку в хвост и в гриву все чихвостят, - Писатель показал пальцем на телевизор.

Такая тут традиция – в отелях, кафе работают эти самые телевизоры и обязательно терзают людей новостями. Вот и сейчас можно было узнать, что на заседании кабинета министров Японии его глава объявил: «В настоящее время наши силы самообороны настолько могучи, что могут провести операцию по освобождению не только спорных островов, но и Южного Сахалина». С его слов, сокращение российской армии привело к тому, что на Дальнем Востоке у русских недостаточно сил сдерживания.

Как я ощутил, в этой реальности у России поменьше возможностей. Она не восстанавливала так бодро контроль над отторгнутыми в начале девяностых годов территориями. И не тратила столько средств на оборону.