Мы обходили стороной эти освещенные прожекторами места круглосуточного надрыва жил и отчаянья. Но все равно имелась возможность нарваться на охранников даже в стороне от этих работ. Поэтому передвигались с предельной осторожностью и не слишком быстро.

То, что можно выйти из города через развалины – до этого додумались не только мы. Когда наша группа уже углубилась достаточно глубоко в пораженный район, и мы думали, что скоро выберемся, нам на хвост упала большая группа стражей. Я был уверен, что они за нами.

Потом стало совсем кисло. Преследователи выныривали небольшими поисковыми группами в опасной близости. Растягивались в цепочки. И, что хуже всего, примерно представляли, где мы находимся. Как-то мы наследили.

Леший и Лис сняли троих прилипал из бесшумного оружия. Но, понятное дело, этим ничего не решили. Преследователи, только тверже встали на след.

Потом их стало еще больше. Похоже, у них были инфракрасные приборы. Лаяли собаки. Вскоре загремели выстрелы. Палили стражи, куда ни попадя – на звук, на движение, на блик в приборе ночного виденья.

Наши бойцы принялись отвечать уже вполне активно. Начинался полномасштабный ночной бой, который, понятное дело, мы выиграть не могли. Ну не воюет пехотное отделение с мотострелковой дивизией. И вся надежда была на одно – оторваться.

Лупили по развалинам стражи со всех стволов, хоть и бестолково, но отчаянно и плотно.

Когда мы пробирались по осколкам многоэтажного панельного дома, то наткнулись на нескольких стрелков. Одного я срезал сразу, когда чуть не столкнулся с ним нос к носу. И упустил из виду второго. А тот уже вскинул автомат.

Спас меня Писатель. Он сработал на удивление правильно. Не стал кричать, бросаться вперед, пытаться стрелять из короткоствольного пистолета-пулемета, который ему полагался больше для антуража, поскольку пользовался он им из рук вон плохо. Просто оттолкнул меня, воскликнув:

- Справа!

Рявкнул автомат. И очередь стража прошла впритык. Щеку обожгло - ее прочертил отбитый кусочек бетона. Писатель вскрикнул – ему пуля поцарапала плечо. А я свалил короткой очередью сначала нападавшего. А потом срезал следующего, двигавшегося за ним и не решавшегося стрелять, чтобы не задеть своего соратника.

По нам били преследователи прицельно. Леший с его ребятами были в специальной форме, делающей невидимыми для инфракрасных средств обнаружения. А мы как на ладони.

- Ты выходишь из города. Мы их попытаемся увести в сторону, - вытирая пот с лица, предложил Леший, когда возникла небольшая передышка. – Цепкие попались сволочи.

- Может, это гончие? – предположил я.

- Может быть, - кивнул Леший. - В общем, Старьевщик, иди.

- Только вместе с союзниками, - кивнул я на моих спутников, напряженно ловивших каждое слово и знавших, что решается их судьба. Нельзя их бросать, это не по совести. Кроме того, плетение судеб, где они участвуют, далеко не завершено – было у меня такое чувство.

- Твое право, - кивнул Леший. - Сам разберешься. Но главное – ты должен выйти с Предметом на точку эвакуации.

- А вы? – невесело осведомился я.

- А мы тут повоюем. Что-то мне подсказывает, не взять нас этим тварям…

Я, Ива и Писатель. Вот теперь и вся моя небоеспособная команда. Леший прав. Ему было суждено остаться и прикрывать наш отход. А нам – отходить.

- Не горюй, Старьевщик, еще опрокинем с тобой на Таганке кружку-другую пивка, - он крепко пожал мне руку.

Может, мне следовало сентиментально прослезиться или сказать в ответ что-то такое душеподъемное. Но я только хлопнул его по плечу. И заверил твердо:

- Мы дойдем, Леший. Этот Поиск останется за нами.

И мы трое двинулись вглубь развалин, казавшихся бесконечным лабиринтом.

Шли осторожно. Избегали освещенных мест. И выстрелы, взрывы постепенно отдалялись. Леший и его ребята вели бой, уводя противника в сторону от нас…

Все же мы выбрались из Парижа. Я тащил автомат, напряженно оглядываясь. Следом, хватая воздух, брел Писатель в обнимку с деревянной коробкой с Предметом. За ним, тяжело дыша, плелась Ива. Она страшно вымоталась, но упорно передвигала ноги, как автомат.

Ива и Писатель - две моих Нити Ариадны. Они сделали свое дело. И это самое дело теперь висело на волоске из-за толпы жаждущих нашей крови дикарей и своры Католика.

Мы пересекли шоссе, на котором не было ни одной машины. Потом долго шли через невспаханные поля. Через опаленные лесополосы. Вокруг были развалины – здесь прошла волна ядерного взрыва.

На берегу идеально квадратного, заросшего осокой пруда мы, наконец, сделали привал.

- Неудобно тащить эту коробку! – посетовал Писатель, барабаня пальцами по футляру с Копьем. – Из-за такой жалкой фигульки весь сыр-бор!

- Да и нечего ее тащить. Выбросить ее – и все дела, - усмехнулся я.

У Писателя полезли на лоб глаза. Но я, подчеркивая серьезность своих намерений, взял у него футляр. Вынул содержимое. Вырвал красный атлас. И отбросил деревяшку в сторону. Потом обвязал атласом наконечник Копья Лонгина. И засунул себе за пояс. Благо, он не шибко большой и не сильно стесняет движение. Так будет надежнее. Давно надо было так сделать.

Рассиживаться нам здесь долго было нельзя. Время поджимало.

- Ну что, в дорогу, - я поднялся на ноги

Ива аж зашипела - зло и изможденно, но все же встала на ноги. И мы снова начали свое мерное движение.

Шли секунды, перетекая в минуты и часы. Близился момент эвакуации. Мы должны успеть, иначе наши проблемы сильно умножатся.

Зона поражения, наконец, закончилась. И мы вышли к не пострадавшим участкам местности. И скудно обитаемым. Вон, пара похожих на игрушечные двухэтажных домишек с дымоходами. В окнах одного из них горел свет. Это какая-то крупная семейная ферма.

Перед домиками простиралась освещенная двумя фонарями бетонная площадка с автомашинами. Когда мы приблизились к ней, из дома высыпали человек пять - кто с палкой, кто с топором.

- Вы кто такие?! – грозно окрикнул нас мужчина гренадерского роста. - Уходите!

В ответ я поднял ствол автомата и пообещал положить всех. Видимо, я был в этот момент достаточно убедителен. Во всяком случае, селяне свое нехитрое оружие побросали.

Я подошел к «гренадеру», приставил ему ствол к голове и вежливо осведомился:

- Месье, машины заправлены?

- Да, - буркнул «гренадер».

- Тогда я жду ключи, - проинформировал я. – Вот от той «Шкоды».

Минут пять нам несли ключи. Все тянули, пока я не пообещал прострелить башку сначала «гренадеру», а потом уложить тут всех до единого. Тут ключи, наконец, принесла худая, пожилая женщина с прищуренными глазами. С ненавистью глядя на меня, она бросила их на землю. Мы не гордые. Вон, Писатель без дела трется в стороне. Он и поднимет.

- Если раньше, чем рассветет, доложите Халифату, я вернусь и уложу тут всех! – напоследок произнес я с угрозой.

- Мы ничего не доложим Халифату, - с непоколебимой уверенностью пообещал «гренадер». Похоже, «истинный Ислам» здесь не слишком жаловали.

- Ну и хорошо, - я вытащил из кармана уже ставшую ненужной пачку динаров и сунул за пазуху «гренадеру». Думаю, там хватило бы на пару таких машин.

«Шкода» довольно бодро двинулась вперед. Двигатель работал как часы. За машиной хорошо присматривали. И бензобак на самом деле был полон. Ну что, жизнь налаживалась.

Вскоре, поплутав по извилистым сельским дорогам, мы выехали на ночную трассу. На коммуникаторе все расписано – точка эвакуации, предполагаемые трудности, дислокация противника, рекомендованный маршрут. Оставалось дело за малым – пройти этот маршрут, выжить и доставить Предмет. Точнее, выжить, чтобы доставить Предмет. Все остальное – как получится.

Втапливая педаль газа, я пьянел от скорости и от того, что мы выбрались на оперативный простор. Писатель включил автомобильный радиоприемник и тут же наткнулся на знакомые голоса. Господи, да это наше ставшее родным за многие жизни «Радио военных дорог». И голос Алены: