- Новости без войны! К Земле подлетает Комета Лапласа!

- Раньше все пялились в небо и пугались, видя кометный хвост, Аленушка. Считалось, что это к катастрофам. Сейчас никто глазеть и пугаться не будет, пока комету не покажут по телевизору.

- Да, Алеша. В небо пялятся или профессионалы, или аутисты. Но кометам все равно, пялятся на них или нет. Они приносят катастрофы.

- Да, звезды имеют силу и влияние, Алена. Вот еще новость на космическую тему. На лунную орбиту китайцы вывели уже второй пилотируемый корабль. Готовят обитаемую базу.

- Знаем мы эти базы, Алеша. Через полсотни лет там будут чайнатауны с жареными кузнечиками.

- Вряд ли. Космос – это роскошь.

- Но как же хочется пожить роскошно, Алешенька… А теперь для странствующих, воюющих и ищущих себя наша песня. Хит сезона «По океану плыл в тарелке».

Не по себе мне почему-то стало от этих слов. Интуиция пиликала о каком-то скрытом значении в них и о близкой опасности. Грызло давнее чувство, что эти передачи не просто так, а какой-то сигнал свыше. Какой? Чайнатауны? Космос? Кометы? Что здесь для меня важно? Господи, что в мою голову лезет! Прочь посторонние страхи и мысли! Только вперед!

В десяти километрах от Парижа мы едва не напоролись на заслон из двух бронетранспортеров.

- Впереди! – отчаянно крикнула Ива, обладавшая каким-то кошачьим ночным зрением.

Тут и я рассмотрел вдалеке темную массу. Сумел по очертаниям определить сомкнутые БТРы. И вовремя крутанул руль, сворачивая с основной дороги.

Молодец, девочка! Растет счет, когда она вытаскивает нас из дурных ситуаций. И это хорошо. Значит, плетение судеб нашей не совсем святой троицы продолжается.

«Шкода» закрутилась по проселочным грунтовым дорогам. Пошли пустынные нежилые места. Это та Франция, где еще недавно везде кишела жизнь. Сейчас это было царство наступающей смерти.

Когда проезжали мимо какого-то поселка с темными окнами в домах и шпилем колокольни, из амбара на околице в нас шарахнули длинной пулеметной очередью. Будто град застучал по корпусу машины. Кто, зачем, почему стрелял? Да какая разница! Я только прибавил скорости. Следующая очередь ушла в молоко. Проскочили!

- Все живы? – крикнул я, сбрасывая скорость и оборачиваясь к спутникам.

Писатель был жив. И Ива тоже жива. Но вот только ранена. Она согнулась, держась за грудь. Всхлипнула. Застонала. И выдавила как-то больше не испуганно, а виновато:

- Меня ранили.

- Вот же черт! – я вдавил тормоз и остановил машину.

В тусклом свете в салоне мы осмотрели и подручными средствами перевязали девушку. Она словила две сквозные пули, прошедшие чрез плечо и ближе к груди. Раны не смертельные, но опасные. Нужна медицинская помощь. Нужна эвакуация. И до ее точки осталось не так далеко.

- Вперед! – прикрикнул я. – Мы успеем!

И резко сорвал «Шкоду» с места.

Мы проехали еще несколько километров. И тут еще одна неприятность - мотор начал постукивать. Потом повизгивать. Потом зачихал. И заглох намертво. Пуля анонимного пулеметчика что-то все же повредила в нем. Хорошо, что хоть столько протянули.

До цели оставалось семь километров. Перевалить через вздыбившуюся прямо перед нами гору было не сложно. Сложнее дотащить Иву живой. Идти сама она не могла. И я взял ее на руки.

С каждым шагом ее кровотечение усиливалось. И становилось понятно, что тащить ее через горы нельзя. Она просто истечет кровью.

Светила полная Луна, высвечивая очертания горных вершин, деревьев и строений. У подножья горы раскинулся типичный крохотный французский городишко под названием Бастия. Наша промежуточная цель. Вряд ли здесь когда-то жило больше полутора тысяч человек. Но имелись церковь, узкие исторические улочки из грубых каменных домов, длинные хозяйственные строения – наверное, гаражи и ангары для сельхозтехники.

- Двигаем туда, - сказал я.

Городок был безжизненный. Оно и неудивительно. Недалеко от этих мест шарахнул еще один ядерный боеприпас. Да уж, пошвырялись в самом начале заварушки ядерными боеголовками. Хорошо, до большего не дошло, вовремя остановились.

В Час Очищения американским военным, которые поняли, куда дело идет, удалось вывезти с охваченной мятежом территории Франции основную часть ядерных боеголовок, но, к сожалению, не все. Как раз тогда в США избрали президентом чернокожего трансгендера, и власть облепили совершенно фантастические босховские фигуры, помешанные на правах различных меньшинств и костьми ложащиеся за доходы транснациональных корпораций. В Халифате они видели только забавную заморскую диковинку. И планы военных о полноценном вторжении в Европу новой администрацией были торпедированы. Время упущено.

А когда Халифат укрепился, то стряхнул пыль с оставшихся ядерных боеголовок, отыскал нужных специалистов. Да и шарахнул по обителям вселенского зла – по США и России. За каким чертом они это сделали – понять трудно. Ведь «истинные исламисты» тем самым подписали себе смертный приговор.

Хорошо еще, что Россия подошла к этому акту всемирной драмы в полной готовности. В девяносто шестом году вечно пьяный и дурной первый Президент РФ Порфирий Бельцин протащил на сплошь фальсифицированных выборах в президентское кресло своего преемника – бывшего физика и профессионального карточного шулера Бориса Германского. Тот тут же на радостях за новые кредиты МВФ отписал японцам Курилы, подмахнул Указ об установлении международного контроля над русским ядерным оружием ради мира и процветания всего человечества, а также в целях безопасности всех людей. И перегнул сдуру палку. Военные и примкнувшие к ним чекисты даже стесняться не стали. Показали по телевизору Бориса Германского с продырявленной из пистолета головой, выложили компрматериалы о его связях с западными разведками и объявили, что изменник Родины убит при задержании.

Армия и спецслужбы России в последующие годы не нуждались ни в чем. И к новой войне страна раз в кои-то веки подошла во всеоружии. Ядерные боеголовки, пущенные на Москву и Петроград, до цели не долетели – сработала разрабатывавшаяся в тайне почти сорок лет интегрированная система противоракетной обороны. Если бы удар был массовым, система могла бы и не сдюжить. Но отдельные боеголовки она смела без труда. Янкам повезло куда меньше. Над их городами выросли ядерные грибы.

Американцы, хоть и занятые развалом своей страны, отделением Техаса и Черных Объединенных Штатов, сгруппировались и послали в ответ ядерные батоны. Потом сбросили десанты на ядерные объекты Европы. Им удалось захватить несколько ядерных станций. Остальные были сейчас всеобщей головной болью, поскольку существовала реальная вероятность их подрыва проигрывающим войну Халифатом. Генштаб России голову сломал над решением этой головоломки, думаю, что-то сделают. Но наступательные ядерные зубы у Халифата были вырваны. Ценой этого стали вот такие многочисленные зоны заражения.

Радиационный фон был немножко повышен. Но радиация для нас сейчас далеко не самое важное и угрожающее.

Мы с опаской вошли в мертвый городишко. Никакого человеческого присутствия здесь не ощущалось, притом давно. Покинутые города наполнены каким-то изначальным первобытным ужасом. Мне не по себе было идти по этим мостовым, когда шаги гулко рикошетировали от каменных стен. В покинутых городах водятся призраки, память и боль столетий, застывшие в капкане остановленного времени.

Сбив хлипкий замок, мы проникли в длинное каменное приземистое строение. Луч фонарика, вделанного в коммуникатор, извлек из тьмы детали интерьера. В просторном зале на полу валялись перевернутые шкафы и разбитая мебель. Вдоль стен стояли ряды винных бочек. Часть из них разбита. Некоторые полупустые. А парочка - полные и нераспечатанные.

Нажраться бы сейчас до потери сознания этим вином. И забыть о страшном сне, который зовется нашей теперешней ситуацией. Но никуда она не денется. И это мне не снится.

- Вертушка будет через полтора часа. Мне нужно передать Предмет, - долдонил я находящемуся в прострации Писателю, не сводящему глаз с окровавленной Ивы, которую я положил у стены на деревянный лежак. - Двигаем туда. С Ивой не дойдем, ее нельзя переносить. Потом вернусь за ней с бойцами и с медпакетом.