Но я успел договорить последние слова!

Сознание рывком вернулось на грешную землю.

Я стоял лицом к лицу с убийцей.

Никогда не представлял, что можно смотреть на человека с такой ненавистью. Он прожигал меня взглядом.

И это был взгляд Католика! Тот самый, который я видел на видеозаписи разгрома монастыря, когда его губы шептали:

– Я иду!

Но только лицо не его. Чужое. Как это могло быть? Я не понимал, да и не хотел понимать. Поздно уже задумываться.

Сознание мое меркло. Раны были смертельными.

Противник крепко обхватил меня, не давая упасть. И прошипел:

– Зря радуешься. Ничего не кончено. Все только начинается…

Потом он отпустил меня.

Я рухнул на колени. И успел еще зафиксировать сознанием дикую картину – паломник втыкает с размаху клинок себе в живот. И бегущие к нам мои бойцы не успевают его ни пристрелить, ни остановить.

А потом очнулся я в госпитале…

Глава 53

Эти воспоминания лились на меня водопадом. Я был ошарашен ими. И все еще не понимал многого.

Запиликала аппаратура. Меня опять погрузили в сон…

Очнувшись, я понял, что надо учиться жить самим собой и со своими воспоминаниями, как бы они не были тяжелы. И надо попробовать постепенно логически осознать произошедшее.

Вся моя история при ближайшем рассмотрении оставляла массу вопросов.

Ну, хотя бы, зачем я бросился читать этот несчастный текст? Ведь работа моя была сделана. Но я был не в силах остановиться. А как вообще я смог его прочитать, если даже представить не мог, что это за буквы?

Единение с какой силой я испытывал? Это вообще был вопрос вопросов. Я знал, что эта сила великая, судьбоносная. Но в чем она заключается – даже близко понять не мог.

И еще меня волновал Католик. Его продырявил из снайперской винтовки Проводник. А потом его тело пинала ногами Ива в приступе бешенства и обиды. Я знал это точно.

Но так же точно знал, что именно Католик пронзил меня насквозь тесаком. Последнее, что я видел перед тем, как отключиться – его глаза, слышал его слова. И он не успел. Я в чем-то опередил его.

И как такое может быть? Что, душа убиенного из снайперской винтовки крутанулась в астрале изящным финтом и вселилась в несчастного паломника, подчинила его? Нет, это ненаучная фантастика, бред и сказки. Я точно знал, что такого не бывает.

Или этот Индус духовный двойник Католика? Который затесался в наше окружение, перед этим внедрившись к индусам-паломникам? Тоже бредовое предположение. Это был обычный странник. Он шел своей обычной дорогой. Со своими обычными земляками. Добродушный, самый разговорчивый из всего их не слишком дружелюбного коллектива. В нем и в помине не было искры безумия и тьмы истинного деста. Уж это я знал однозначно.

Тогда что же это?

Да и вообще, как я выжил с такими ранами, да еще вдали от медицинских учреждений? Может, «гопники» успели на своем вертолете и быстренько добросили меня в ближайшую китайскую больницу? А потом транспортировали сюда?

Вопросы, вопросы.

И кто-то должен на них ответить.

Кто? Звеньевой. Больше некому.

Вот только он больше не появляется. И появится ли в будущем – кто знает…

Я подвергался настойчивому лечению со стороны докторов. И постепенно входил во все более плотный контакт с обыденностью. Сперва это ознаменовалось нарастающей дикой болью в районе живота.

Постепенно боль начала слабеть. Лечащий врач в звании подполковника своим густым басом не уставал сообщать, как отлично идет заживление, выздоровление и вообще у меня блестящие перспективы. «Как же. После таких ран… Ля-ля, бла-бла…»

Однажды Звеньевой все же появился. Был он сосредоточен. И в меру заботлив.

– Врачи говорят, что поставят тебя на ноги. И будешь целым и здоровым, – улыбнулся он.

– И что, пенсия по ранению мне пока не светит?

– Какая пенсия! Столько дел. Ты и так сбиваешь весь график работы. Разлегся тут. Бездельничаешь.

– Врагу не пожелаю так бездельничать.

– Ты знай. Мы на тебя наденемся. И переживаем.

И тут с меня будто спал морок. Понял, что меня тревожило больше всего эти дни! Мне же казалось, что со Звеньевым что-то не то.

И я понял, что именно. Теперь его шею не пересекал шрам – след былого столкновения со свирепым дестом. И глаза его были темнее. И поведение – оно стало куда мягче.

Это был Звеньевой и не Звеньевой. Точнее, это был немножко иной Звеньевой. Хотя, несомненно, он сам…

Ешкин кот, что это? Галлюцинация? Ложная память? Худо мне! Реальность как-то поплыла, пошла зыбью. А мое сознание безуспешно пыталось зацепиться за нее.

– Что с тобой? – заволновался Звеньевой, подавшись ко мне. Но голос его звучал все более отдаленно.

– Где Предмет? Он у вас? – из последних сил прошептал я.

Но ответа уже не услышал. Мир будто обложили плотной ватой.

Замигал прибор. Забегали врачи. Воткнулась мне в кожу игла.

«Ничего не кончено!» – все громче звучал во мне голос Католика, отдаваясь во всем моем существе.

И сейчас, на грани безумия и смерти, я вдруг четко осознал, насколько он прав. И что дезертировать нельзя. Я еще много чего не исполнил…

И когда я вынырнул из бессознательного состояния, я готов был принять эту реальность. Новую реальность…

Жизнь-смерть. Однажды в горах Тибета ты получаешь ножом в живот. И, погибая, все же успеваешь выполнить свое предназначение, вложив волю и силу духа в последний порыв. И считаешь, что закрыл все счета.

Но вдруг выясняется, что некоторые счета закрыть невозможно. И что нужно возвращаться. Немного другой мир, немножко другой ты. Но что никогда не меняется – это долг и назначение. И ты снова Старьевщик. И снова ищешь Предмет, чтобы уберечь этот новый мир, не дать ему рухнуть в пропасть.

Ты снова в калейдоскопе событий. В переплетении линий судеб. На твоих плечах опять неподъемный груз. И, сбивая ноги, падая на колени и поднимаясь, снова упорно идешь по каменистой дороге, потому что твой груз за плечами нужно донести до точки назначения.

Большой мир многолик и многогранен. И твоя судьба идти по этим граням. Куда? Зачем? Таких вопросов тут для меня пока не стоит. Главное, я возвращаюсь. И еще важнее, что я помню многое.

Память миров - это и подарок небес. И страшное наказание…

На «Радио Русских дорог» безмозгло и обаятельно ворковали два балбеса – ведущие Алена и Алеша.

- День единства в Харькове и Донецке! Пять лет с момента объединения с Россией. Ты рада, Алена?

- Безумно, Алеша. Вот только как долго нам еще радоваться? Ведь известный израильский каббалист Абрам Кац пророчит подкрадывающийся Конец Света и уже объявил о пришествии Мошиаха. Это такой еврейский мессия, да?

- Верно, Алена.

- По мнению предсказателя, долгожданный Армагеддон наступит в декабре сего года.

- Ну, а у российский ученых и бизнесменов планы вперед на десятилетия, за которые, по их мнению, мир изменится полностью.

Дальше радиоведущие по своему наивному разумению пересказали два интервью. В них некий видный бизнесмен и меценат заливал о волшебных перспективах чипирования населения – это и абсолютное здоровье, и нулевая преступность. Ему вторил профессор Зангельбаум, сокрушающийся, что, эксперименты пока дозволено вести только на животных.

- Зангельбаум! Какая колоритная фамилия, Алеша! – радостно взвизгнула ведущая Алена.

От последней новости я зло скривился. Эти двое – денежный мешок и головастик-профессор, мечтают выпустить джина из бутылки, сами не ведая, что творят. Или ведают?

- И о погоде, Алена. В Москве сегодня, 11 июля, жарко – тридцать два градуса. Безветренно. Безоблачно. Опасная солнечная радиация… Что еще у нас плохого?