Я уже хотел спросить, кто так раздраконил грудь несчастного мужика и почему из-под его кафтана торчит кусок ее рубашки, но меня прервал до боли знакомый голос.

— Руки прочь! Я представляю ее светлость, Жиннет Гилберте! Кому сказала?! Не смейте меня задерживать! Куда за грудь хватаешься?! А ну пусти, урод бородатый!

Метрах в тридцати, возле снесенной палатки с пивом, перекрашенная овца отважно противостояла охреневающим стражникам. А охренеть было от чего — и так не самая низкая и хрупкая Аллерия, будучи наряженной в свои доспехи, не уступала во внушительности даже северянам.

Погоди, она сказала, Гилберте? Это типа, того барона зовут Робуте Гилберте? Серьезно?

Впрочем, про «светлости» на всю Ивановскую орать... Типичная блондинка. Ладно, теперь хоть понятно, куда она пропадала. Переодевалась да марафет наводила. Надо бы ее угомонить, пока она мужиков не спровоцировала. Вон, как мечом на всю округу светит!

— Подожди! — донесся голос Фальшивки, едва я сделал пару шагов.

— Ну чего еще?

— Я так и не поняла... Какова твоя роль? Почему князь на тебя накинулся? На чьей ты был стороне?

— А были какие-то стороны? — совершенно искренне спросил я, все сильнее и сильнее теряя связь с реальностью.

Не знаю как остальные, а я просто пытался не огрести. Получилось не очень... Елки, еще немного и я в обморок грохнусь. Чтож за фигня-то? Может нож того полубородого отравленным был?

Глава уставилась на меня непонимающим взглядом. Я бы ответил тем же, ибо нихрена не вдупляю, о чем она талдычит, но та крашеная овца сейчас поважнее.

Едва подойдя к паре стражников, уже направивших копья на беснующуюся рыцаршу, я едва устоял на ногах.

— Живой!!! — груда железа, сисек и тупизны буквально смяли мою шею, не позволяя вздохнуть.

Нет, ну мне конечно приятно, когда за меня так переживают, но задушит же! Еще и мечом по локтю прошлась! И вообще, лучше бы в бою помогла. Меня там раз десять едва не прибили!

— Подожди... Что это у тебя? — рыцарша ткнула пальцем мне в стеганку, отчего мой бок вспыхнул огнем.

— Че творишь-то, ненормаль... Ну нихрена себе!!! — я удивленно уставился на незнакомую железку, торчащую из стеганки.

Прямо промеж ребер застряла плетеная рукоять неизвестного кинжала.

Когда это меня пырнуть-то успели? И почему я нифига не чувствую? Шок что ли? А, погоди... Кажется, когда тот слабоумный еще в первый раз втащил мне и я влетел в толпу бородачей у помоста, в боку что-то кольнуло. Точно! Тот полубородый как раз нечто из-за спины доставал!

Етить, я же на кинжал налетел!

— Подожди, не двигайся! — приказала Аллерия и, прежде чем я успел возразить, одним махом вынула застрявшую меж ребер рукоять.

Вернее, стилет. Знакомый стилет, кстати.

— Невероятно... — подивилась она, уставившись на острое лезвие длиной в вытянутую ладонь. — Как ты вообще выжил?!

Уставившись на весело зажурчавшую струю из своего тела, я понял, что никак. Походу, клинок пробил какие-то органы или артерии, и лишь тонкое тупое лезвие не позволяло истечь мне кровью. Пока эта дура его не вытащила.

С каждым ударом сердца, поток крови становился все темнее, темнее и темнее...

— Настоящая блондинка, блин... —сказал я, но так и не услышал звук своего голоса.

Тускло переливаясь в лучах закатного солнца, многотонная башня танка уже не наводила былого ужаса. Погнутый ствол орудия безобидно вгрызся в бетонные обломки, пока остальная часть монструозной машины, искря катками об арматурины, тщетно пыталась выбраться из собственной могилы.

Или это лишь предсмертные конвульсии? Могут же у танка быть конвульсии?

Не, бред какой-то. Походу, опять контузию поймал, раз о такой фигне думаю.

Впрочем, сомнительно, что из экипажа кто-то выжил. В прожженный кумулятивом борт, как мне кажется, можно слона затолкать. Наверное, мертвое тело мехвода придавило рычаг, заставляя подбитую технику медленно вращать катками, невзирая на слетевшие траки. Ну, или что там за управление у этих иностранных коробок? Джойстик или руль?

Я вновь попытался откинуть с ног придавивший меня бетонный обломок. Нифига. Весит тонны две, не меньше...

Ну, зато теперь я знаю, почему танки избегают таранить здания. А то все гадал, чего это консерва в объезд многоквартирного дома поехала, а не тупо пробилась через подъезд. Так ведь и быстрее и внезапнее. Пробил всеми своими семьюдесятью тоннами бетонную плиту и — хопа! Иностранная делегация передает пламенный привет автоматизированным станциям помех! Бурные овации встречающих, слезы счастья на глазах делегатов и полсотни трупов несчастных срочников, у чьих командиров не хватило мозгов организовать периметр вокруг своей дислокации. Опять нам отдуваться пришлось... И, судя по количеству обожженных ошметков родного пикселя — в последний раз.

Чертовы рэбовцы! Ну не могут не обосраться! Вечно нас под монастырь подвести норовят. Мы, между прочим, радиоэлектронная разведка, а не носовые платки, чтоб им сопли утирать!

Ладно, хоть подвал выручил. Оказывается, танки именно из-за них здания не таранят. Пол их не выдерживает. Проваливается. Отчего дорогущая махина намертво застревает в руинах. Заклинивший башенный привод, слетевшие гусеницы да поломанный ствол — эта коробка еще легко отделалась!

— Ну, или не очень... — натужно прохрипел я, упирая трубу одноразового гранатомета в навалившийся бетонный блок.

Опять нихрена. Ни на миллиметр не сдвинуть. Черт, еще и ног совсем не чувствую. Походу все — отвоевался.

Я оглядел разрушенный недавней бомбардировкой квартал, но так и не нашел никого из своих. Походу, весь взвод положили.

Ну да, тут пара обугленных автоматов, там чей-то шлем валяется, а вон и тело «микрофонщика» прямо надо мной со второго этажа выглядывает. Судя по отсутствующей половине лица и исчезнувшей левой руке, рядовой уже никогда не побравирует знанием португальского с английским. Да и про свои азиатские порно-мультики о сиськах и перерождениях больше никому не расскажет.

Блин, нехорошо как-то над своими же потешаться... Зачерствел, что ли? А хотя, как иначе-то. Уже третья военная кампания по счету и бог знает какой двухсотый в почетном списке взвода. Тут либо черствей, либо в дурку отправишься. А без юмора, пусть и трижды черного и тупого — в нашем деле никуда. Сердце на полку, а чувство вины в унитаз. После победы поплачем. Все вместе. Кто от счастья, кто от горя. И вообще, пошел этот микрофонщик в жопу! Капитан может его сколько угодно отмазывать, но я-то знаю, кто в тот дом с гражданскими гранату кинул...

Ладно, к черту. Надо выбираться, прежде чем иностранцы прочухают, что их танковый взвод вместе с сопровождением елдой накрылись.

Почувствовав подступающую боль, я вынул из пенала и заглотил еще одну таблетку кеторола. Промедол попривычнее, конечно, но и так сойдет. Ладно, отдохнули и хватит. Пора бы и делом заняться.

Отстегнув автоматный ремень, я, кое-как, метнул его в сторону. Мимо. Подтянул и метнул еще раз. Опять мимо... С пятой попытки, карабин наконец зацепился оторванный кусок камуфляжа.

— Говорил же дураку, под погоном лямку не продевать... — скрежеща зубами от натуги, я подтянул к себе почерневшую от копоти конечность.

Запекшаяся кровь на пустом погоне, равно как и выглядывающие лоскуты мертвой плоти волновали меня куда меньше, закрепленной на оторванной руке рации.

— Прогресс, елки-палки... — порадовался я новенькой шестьдесят-восьмерке.

Вся в крови, один тумблер куда затерялся на дисплее с частотами ничего не разобрать, но...

— Хрипит, родная! — радостно воскликнул я, положив наушники на плечо.

Пальцы едва слушались, но частота РЭБовцев нашлась быстро. Белым шум. Ладно, резервная. Обратно шум. Хрен с ним, давай общую. Вакуэйшн? Что еще за Вакуэйшн? С каких это пор басурмане на общей частоте сидят? И куда это они эвакуируются? Город-то почти за ними, разве нет?