Что хотели добиться американцы и их послушные шавки? Спалить цивилизацию в ядерной войне? Или продемонстрировать силу с предупреждением — к нам не лезь? А, может, просто не выдержали нервы, или их военщина вышла из-под контроля. Но результат для врага был обескураживающий. Большинство ракет было уничтожено советским орбитальным пучковым оружием на стадии разгона. А боеголовки, все же долетевшие до цели, так и не взорвались, нейтрализованные направленными нейтронными ударами.

Зато советские ракеты, с ответным визитом прибывшие на три военные базы США, выступили блестяще и сиятельно. Разровняли, застеклили там пространство и на многие годы вперед отбили у американской военщины всякое желание играть в такие игры.

Были, конечно, потом со стороны наших беспокойных соседей по планете еще теракты, биологический терроризм, распространение новых болезней и прочие пакости. Но это нейтрализовывалось достаточно быстро — уникальная система антирадиационного и микробиологического контроля, доселе невиданная, продемонстрировала, что является стеной. Ну а ответные шаги, направленные против инициаторов этого безобразия, когда безжалостно уничтожались целые семьи до пятого колена и целые корпорации, возымели свое действие. Гадить нам «заморыши» не перестали, но на отчаянные шаги больше не шли.

Вот во время конфликта 1991 года сперва над кораблями, пуляющими друг в друга ракетами, а потом рядом с местами ядерных взрывов висели корабли шептунов. Это было документально зафиксировано и даже просочилось в СМИ. Теперь, глядя на монитор на столике в моей каюте, я видел самую известную фотографию, обошедшую все газеты и дружно признанную фальшивкой — на фоне поднимающегося ядерного гриба уродливый тетраэдр шептунов. Только я наверняка знал, что фотография подлинная.

Значит, ушли-то шептуны ушли. Но не совсем.

Технологии Изнанки…. Если это так… Может, шептуны пытаются снова протоптать дорожку в наш мир? Вернуть свое честно награбленное? Упаси Господи от такого!

Но не лучше и перспектива, если десты получили доступ к этим технологиям. Это может объяснить то, насколько качественно затаился от нас Доппельгангер.

В любом случае шансы на успех нашей экспедиции в моих глазах падают стремительно.

Эх, Господь, дай нам силы и умение, когда придет наш час битвы.

Я нажал на кнопку, и фотография инопланетного корабля исчезла. Все, хватит терзать себя темными мыслями. Пора заняться служебными обязанностями. Впереди уже маячило завершение нашего рейса.

И все же лорд Ховард пользуется технологиями шептунов? Или кто-то еще? Кандидатов хоть отбавляй…

Прорезал тишину каюты сигнал вызова. Я нажал кнопку, и на экране нарисовался Волхв. Тут же с места в карьер огорошил:

— Мы повязали нашего нобелевского лауреата!

Собственно, повязали — это громко сказано. Просто нашли не в том месте, где ему положено быть.

Астрофизик с каждым днем все меньше времени проводил в салоне и все больше шатался по кораблю. С виду бесцельно, но создавалось ощущение, что он что-то вынюхивает.

С самого начала пассажирам были очерчены сферы их пребывания и запретные зоны, куда нельзя соваться.

Они и не совались, тем более все равно карточек доступа у них не имелось. Да и делать им по большому счету вблизи двигательных и приборных отсеков нечего.

И все было тихо-спокойно. Пока Бартон не попер туда танком.

Если бы просто ненароком забрул, а потом объявил, что ошибся. Но он с помощью обычного коммуникатора ввел код, пробив систему доступа. И бодрым шагом направился в предреакторное помещение.

Безопасники засекли проникновение практически сразу. И дали указание находящимся поближе членам экипажа выдворить нарушителя из закрытой зоны и препроводить к начальнику экспедиции.

Ближе всех оказался второй пилот Ваня Доронин. Когда он добежал до места, то застал абсурдную сцену. Астрофизик стоял, по-дурацки улыбаясь и поглаживал стенку, за которой билось сердце реактора.

Ваня достаточно грубо схватил его за локоть:

— Что вы здесь делаете?!

— Вхожу в ритм со Вселенной, — произнес, прижмурившись, астрофизик. — Которой, кстати, омерзительна наша миссия, второй пилот.

— Что?! Вам запрещено здесь находиться! Я должен отвести вас к руководству!

Нобелевский лауреат попытался что-то возражать, но Ваня его даже слушать не стал. Потащил, как нашкодившего кота, за собой.

Когда астрофизика ввели ко мне, и я осведомился, что ему надо в реакторной зоне, он понес такую чушь, как будто обожрался мухоморов:

— Пульсация титанической энергии реактора, вектора моего сознания и метрики реальности позволяет услышать знаки и намеки. Услышать изначальный Разум Вселенной. Исток и следствие…

— Вы сошли с ума? — полюбопытствовал я.

— Вы не первый это говорите, — хмыкнул нобелевский лауреат.

— И что вам подсказывают знаки?

— Что этот Контакт закончится дикой встряской. Как я и говорил, Галактика вряд ли нас примет. И, как я тоже говорил, это хорошо.

— Почему не примет?

— Потому что мы несем с собой ржу, и сейчас она съедает наш корабль и экипаж. Я чувствую.

Черт, неужели он ощутил дыхание артефакта Изнанки? Или он сам часть Изнанки?

— Мне кажется, вы несете чушь, — миролюбиво выдал я.

— Вы не одиноки. Об этом твердит все научное сообщество после моей формулы исходного разумного импульса. Но тут есть один момент.

— Какой?

— Я всегда оказываюсь прав, — твердо произнес астрофизик.

— А я окажусь прав, если запру вас в бокс до конца полета, — ласково, как доктор пациенту, улыбнулся я.

— Это ничего не изменит, — произнес лауреат. — Но если вас это утешит, я готов пострадать. Все равно скоро все кончится.

— Ладно, идите, — отмахнулся я.

Потом начал долбить Ваню по происшествию. Детали я мог сам увидеть на записи. Меня интересовали его личные впечатления. То, что он ощутил.

Ваня был как-то растерян и потерян. И только недоуменно спросил:

— Мои впечатления?.. Сейчас попробую их изложить… Доктор Бартон страшно боится Контакта… И…

— Что?

— Это заразно, — усмехнулся Ваня. — На миг мне тоже подумалось — а что, если там, в Галактике, все не по-нашему? Все по ихнему? По канонам лорда Ховарда и этой феминистки. Что, если Галактика их, а не наша? Тогда, может, нам лучше и правда дотуда не дойти. Лучше, чтобы наше путешествие никогда не закончилось.

Я бросил на него косой взгляд. Ну вот, есть с чем поздравить самого себя. Еще один, кого пугает Близкий Контакт и кто готов взорвать корабль? Господи, как же с вами со всеми тяжело!

А Ваня, поняв, что смолол что-то не то, уже спешил исправиться:

— А потом решил, что это такой морок исходит от него. И все это чепуха на постном масле. Иного и быть не может!

— Не может, — кивнул я задумчиво.

Вскоре мы обсуждали происшествие в каморке безопасников с Волхвом.

— Какая-то чертовщина! — воскликнул я. — Доктор Бартон. Еще один кандидат на Доппельгангера, который начал действовать.

— Может быть, — произнес задумчиво Волхв.

— Тогда почему действует так идиотски и похож на психа?

— Может, включается скрытая программа и пробивается вторая личность?

— Хорошо. Предположим, это Доппельгангер. Что ему надо у реактора?

— А кто ж его знает, — пожал плечами Волхв. — Возможно, для того, чтобы запустить нанороботов Изнанки в реактор, нужно быть поблизости от него. Что он и сделал.

Меня от этого предположения мороз по коже продрал:

— Эти нанообъекты можно выявить?

— Пытаемся.

— Черт. Ничего не знаем наверняка. И главное — когда Доппельгангер начнет действовать всерьез? И его цель?

— Узнаем, — пообещал главный безопасник.

— Знать мало, — поморщился я. — Надо предотвратить… Есть кое-какие идеи…

Вот и свершилось. «Афанасий Никитин» начал торможение и активные маневры, чтобы удачнее подобраться к Урану. Оставалось двенадцать дней полета.