Сплюнув и обтерев руку, я нагнулся за мешком. Пальцы схватили воздух.

— Не понял...

Мешка не было. То ли сам убежал, то ли ножки приделали. Поглядев на мигом побелевшего прыща и все еще хрюкающую дылду, я сразу понял, в чем дело.

Ушастая. Стопудово ушастая... Не зря всех этих кошатин за ворье почитают.

— Точно глаз на жопу натяну!

***

Купальня встретила влажным паром и запахом девичьего тела.

— Кто здесь?! — резко вскочив и засветив упругую грудь да кубики пресса, высокая блондинка тут же плюхнулась обратно в широкую ванну.

Говорил же дурам — не выходите из комнаты! Мало ли кто из клиентов заметит?! А им что в лоб, что по лбу... Да и пес с ними!

Скомкав вонючий, сто раз залатанный гамбезон, я сходу бросил его в бадью и зачерпнул воды прямо из под ног девушки.

— Что ты себе позволяешь?! Занято! Эй! Ты слышишь?!

Замочив одежду, я плюхнулся голой задницей на лавку и, сыпанув щелочного мыла, принялся за стирку.

Ушастой: натяну глаз на жопу. Волшебной: посох воткну по самые гланды. А эту белобрысую вовсе утоплю, коли бухтеть продолжит! Достали к чертовой матери! Сперва в гильдии носы зажимали, теперь здесь мозги полоскать будут?! Хрен там!

Бросив попытки выгнать меня прочь, девушка, наконец, смирилась. Отвернувшись и старательно скрывая грудь под серой пеной, она нет-нет да бросала на меня вороватые взгляды.

Ну да, шрамов-то у меня навалом. Есть на что поглядеть.

— Дурной день? — осторожно спросила она, видимо не выдержав тишины.

— Не хуже предыдущего.

— А мне вот полегче стало...

— Держи в курсе.

— Если не хочешь разговаривать...

— Нет, разговаривать хочу! Давай поговорю: вот объясни, что у вас за мир такой?! — я опорожнил бадью в слив и, игнорируя стесняющуюся дуру, вновь зачерпнул из ванны. — Что не человек, то обязательно сволочь! Хамят, крадут, дерьмом обдают, — ни капли уважения! Вот поэтому у вас все через жопу! Вот поэтому ни телевизоров, ни холодильников! Только театр да книжки дурацкие...

— Я...

— И ты еще! Тебе, блин, жизнь спасли, а ты с ножами кидаешься! Еще и врешь напропалую... И в твою бестолковку никак не закрадется мысль: «Ой, а может мне повезло? Может, встреться мне любой другой наемник и моя жопа была бы порвана на британский флаг?!» Да любой прохожий тебя бы уже продал десять раз! Тьфу... Жри, спи, поправляйся и проваливай нахрен из моей комнаты! Даже знать ничего не хочу.

Потупив глазки, она, молча наблюдала, как поднимается пар.

Бордель может обходиться без охраны, столовой, выпивки и много чего еще, но только не без бани. Никто не захочет иметь смердячую бабу с чесоткой.

Застирав вещи и ополоснувшись сам, я напялил линялую рубаху да дырявые брюки. Поглядев на краснеющую блондинку, я оставил ее отмокать в одиночестве и поднялся в комнату. Родная кровать протяжно заскрежетала под моим весом. Линялое одеяло пахло чем-то соблазнительным. Да и от подушки веяло сладкой истомой... Тьфу! Опять забыл!

Я поднялся с койки и перелег на циновку на полу, как из-за двери показалась светлая головка. Поигрывая кнутовищем, малявка бесцеремонно встала надо мной:

— Я слышала, вы ругались... Вам грустно?

— Елки-моталки! Девочка, поди поиграй где-нибудь еще... А это что?

Я уставился на горсть серебряных «роз», что протянула малявка.

— Это вам! — девчушка сунула монеты мне в руку.

— Откуда у тебя?

Нашла, что ли? Где? Я тоже хочу отыскать пару недельных заработков!

— Это дядя подарил! Ему было грустно, и мы поиграли в инспекторов! Я изображала дознавателем, а он опального лорда! Я ругалась, била кнутом и обещала скормить ему его же яйца. Не знаю, откуда у него яйца, но зато очень весело!

Господи помилуй...

— Он к тебе не приставал? Нигде не трогал?

Она помотала головой:

— Нет! Каждый раз, когда пытался, я била его и называла свиньей! Такая игра. — она задумчиво поглядела на плетку и вдруг больно саданула мне по груди.

— Какого хера?!

— Ну, вам же тоже грустно! Так давайте поиграем!

Убрав монеты подальше, я уже собрался заняться ее воспитанием, но зашедшая в комнату блондинка спутала все планы. Надетый поверх голого тела китель с выцветшим триколором подсказал идею получше.

Так... И кто разрешил мои вещи трогать?

— А ну-ка одолжи мне свою плеточку... Сейчас мы с тетей поиграем в раздевания на время!

От вида кожаного кнута в моей руке стройная засранка непроизвольно вздрогнула.

Новая стеганая куртка сидела как влитая. Хоть какая-то польза от этой неугомонной девчонки. Жаль, что за «розы» не купишь свежей головы. Старая уже третий день раскалывается...

Постучав пыльной дубиной по крепкому берцу, я обратил внимание на заскучавшего у лавок красавчика.

— Сеньор помидор, извольте прошествовать к нашему шалашу! Очень прошу, продемонстрируйте жалким плебеям ваше мастерство владение зубочисткой! — я картинно раскланялся на манер фильмов про мушкетеров.

Парень нутром почуял подвох, но, поймав на себе взгляды авантюристов, уверенно кивнул. Заносчивый засранец не мог позволить себе ударить в грязь лицом.

Подойдя к ограде арены, он удивленно уставился на мою протянутую руку.

— Я и сам способен... Эй! А ну пусти-и-и... — забавно суча ногами и попискивая, он взлетел над оградой.

Осторожно поставив его на песок, я принялся сдувать с парнишки пылинки, да, бормоча что-то про «ваше благородие», беспрестанно кланяться. Судя по приглушенным смешкам, сцена позабавила остальных.

— Убери свои грязные лапы! — надув губки, симпапуся гневно зыркнул за арену.

Веселье затихло и он, довольный эффектом, схватился за ножны.

— О-о-о! Какая же красивая игла, ваше благородие! Отличный вкус, ваше благородие! Инструмент, достойный лучших портных, ваше...

— Это рапира, бестолочь! Клинок, что ковался лучшими мастерами Виридикса! И... — приглушенные смешки заставили его замолкнуть, скрежеща зубами.

Встав в стойку, он изготовился сделать пробный выпад. Жаль, я думал, кузнечиком скакать начнет. Ну да ладно, и так сойдет.

Едва парень пошел в атаку, как я тут же рухнул на песок, активно принимаясь кривляться да объяснять окружающим, как же мне больно, страшно и насколько же этот напыщенный молокосос, великий и опасный боец.

— Бегите, глупцы!!! — подытожил я, и взрыв неконтролируемого хохота заставил парня густо покраснеть.

Получив порцию высокопарных оскорблений от надувшейся «помидорки», я неуклюже поднялся и безропотно подчинился требованию выставить оружие.

— А теперь бей! И хватит валять дурака... — выбитая из его рук рапира очертила высокую дугу и ткнулась в песок.

Бросив дубину, я приступил к финальной части представления. Вид суетящегося тела, гладящего пацана по головке и несующую несуразную околесицу в стиле «ну ни надо, ну не плачь, я тебе новую куплю», доконал бы любого. Под смех бьющейся в исступлении толпы, красавчик с излишней поспешностью подхватил рапиру и позорно скрылся в гильдии. Небось, регистраторше жаловаться побежал, дурачок...

— Дядь, прости засранца! Оно само! Мамой клянусь! Ну, вернись! Ну, позязя... Блин, а у меня еще столько идей заготовлено!

Я повернулся к зрителям и поклонился воображаемым овациям. Операция «Я у мамы мажор» успешно завершена. Не зря готовился.

Парочка не самых удачных комплиментов да сортирных шуток дала свои плоды: регистраторша, игриво хлопая глазками, поведала имена записанных на курс «начинающих авантюристов». И, конечно же, анкета одного из них красовалась фамилией Клебер. Вернее, Клебера-Сале, но роли это не играло. Связь между патлатым пацаном и излишне ловким рыцарем прослеживалась слишком явно.

Засранец не просчитал одного: борзыми генеральскими сынками я насытился еще дома. И прекрасно знал, как с ними обращаться.

— Отставить веселье! Думаете, я с вами в игры играю?! Ты! — я ткнул дубиной в задрота. — Какая мораль у этой истории?!