— Совершенно верно! Представляете, те самые бородатые разбойники, что деревни разоряют, ночью накинулись на лагерь гвардии! Но куда подлому отребью, до истинных воинов! Лорд-дедушка лично возглавил прорыв и без труда…

— Слушай, а этот мертвый капитан — какой он был вообще?

— Я же вам рассказывала. — надула губки «моя» леди.

— Да, но я заснул на сере… То есть, ты вроде говорила, что у них с дедом были разногласия?

— Ну… Они с лордом-дедушкой хоть и похожи внешне, но на самом деле совсем разные. Я едва ли имела честь водить близкое знакомство с сиром Оливером, но порою слышала их споры в чертоге…

— Дай угадаю, спорили они о возращении города обратно под знамена Аарона и необходимости войны с северянами? Стюард выступал «за», а Оливер «против»? Кстати, твой дед, как понимаю, читать не умеет?

— Эм… — от удивления, у чародейки аж дух перехватило. — Откуда вы все это знаете?! Подождите, вы точно не шпион?

— Я разведчик. Радиоэлектронный, но до радио с электричеством вам далековато вот и приходится голову ломать… Не важно! Скажи, сегодня стюард не спрашивал Грисби, с какого хрена тот велел капитану ночевать в своих покоях? Зато во всех красках расписал про убитых на празднике гвардейцев?

Которых я нихрена в городе не встречал…

— Не знаю, меня в покои отправили. Домашний арест, пока вас не казнят. Винни помогла выбра…

— Ладно, пофиг. Самое главное. Ты про герцогинь ничего не слышала?

— Каких именно?

— Мелких таких, с плетками, и пускающих слюни на моих оруженосцев? Ай, ладно, и так понятно, что не слышала. И Гену ты сегодня тоже не встречала…

— Этого подлеца?! Подонок, что вас оклеветал?! Вы и впрямь намерены беспокоится за этого… — натолкнувшись на мой взгляд, она нехотя помотала головой. — Нет, не встречала. Он взял деньги и уехал, опасаясь гнева северян еще…

— Ладно-ладно, не продолжай.

И так все понятно. У меня есть только одно объяснение, почему стюард не представил «главного свидетеля» против меня своему лорду. А если оно верно, то северные монетки с кисетом выходят боком. И отнюдь не мне. Блин, если этот глист хоть пальцем пацана тронул…

— Так, побег отменяется!

— То есть, как?! Совсем? А ферма с пони?!

— А вот так! Подождут твои пони! Давай, беги за каким-нибудь пергаментом подороже и чернильницей. Письмо писать будем!

— Но как же я доставлю его к вашему князю, если вас обезглавят уже на рассвете?! — в ее глазах ясно читалось «дядь, ты что, дурак?»

— Не бздеть! Люди и поумнее этого поганца меня за дурака считали. Ну и где они теперь?

И нахрен мне этот князь не нужен. Он тут, похоже, вообще не при делах. Как и Грисби.

Несколько сотен человек разом развернулись ко мне. Их лица словно соревновались в демонстрации презрения, ненависти, предвкушения… Даже стюард замолк, оборвав свою драматическую речь на середине.

— Что встал?! Застеснялся?! А ну пшел вперед! — игривый пинок под мягкое место заставил болезненно скривиться и заковылять к каменной лестнице на стену.

Даже не знаю, что обиднее. Веревка, обмотанная вокруг зубца крепостной стены с недвусмысленной петлей или ощущение родного «уставняка» на голой заднице. Поглядев на зашептавшихся молодых селянок, чьи взгляды скользили по моему оголенному телу, я пришел к выводу, что все же берец.

Однако, могли бы и нормальную виселицу соорудить. Как-то смущаюсь голеньким прямо на воротах болтаться.

Пока я шлепал босыми ногами по каменным ступеням да дрожал от утреннего холода и оценивающих взглядов, стюард промочил горло из бурдюка и, прокашлявшись, вновь завел свою шарманку:

— Пять долгих лет, добрые люди! Пять лет «Разоритель» топчет нашу землю, нарушая мыслимые и немыслимые законы, традиции! Попирая достоинство, плюя на честь и потешаясь над справедливостью! Насилие и грабеж города не насытили его алчную пасть! Поборы с крестьян у ворот, упивающиеся властью и безнаказанностью «стражники», превращение монумента чести и величия империи… Да-да, добрые люди, в бордель! В рассадник болезней и порока!

Из всех присутствующих, разве что Грисби не выражал никакой озабоченности. В отличие от одобрительно гудящих и поддакивающих крестьян да гвардейцев, лорд лишь сонно зевал, облокачиваясь на крепостной зубец. Видимо, всю эту бурду он не в первый раз слышит. А может попросту не выспался, как и я.

— Насытился ли «Разоритель» после этого?! — зрители дружно засвистели. — Нет!!! Алчность северного «лорда» настолько велика, что он замыслил избавиться от всех непокорных, честных и порядочных подданных нашего могучего господина! От всех, кому еще хватает сил противиться варварам! Праздник! Щедрый праздник, добрые люди! Приходите, веселитесь, ешьте-пейте… Умирайте!!! Разве найдется хоть один разумный человек, что не углядит в «алом листопаде» подлую хитрость и низменное коварство северян?! Трагедия для нас и возможность для них! «Разоритель» уже запретил появляться запуганным горожанам после заката, и, поверьте моему слову, это только начало! Военные подати, фуражировка и суды над «лазутчиками» уже стучаться в их двери! А ведь, наша прелестная гостья, леди Ансел уже ощутила на себе "справедливость" суда Простора!

И так далее и в том же духе. Когда меня довели до части стены с веревкой, средневековый «Геббельс» довел толпу до экстаза. Причем, как простых крестьян, так и солдат. Стоя на фоне исполинского Грисби, этот комичный коротышка будто искрился в лучах всеобщего одобрения.

Оглядев двор, я понял, отчего лорд нарядился в боевые доспехи, а не в парадные или какой-нибудь роскошный дублет напялил. Казнь для присутствующих, это лишь начало долгого и насыщенного дня. Не успеет моя тушка охладеть, как толпа селян и гвардейцев во главе с лордом, сомнет городскую стражу и ворвется в город. А затем… А затем война. Опять.

Нет уж, пусть обломятся! Я свое отвоевал и им пора завязывать! Только-только денег на домик наскреб! Правда, гвардейцы сперли, но… Вернут. До монетки вернут! Если синевласка не напортачит, конечно.

Похмельный мужик в начищенных берцах, подвел меня к лорду. Без лишних слов, тот вмазал по моей и без того разбитой роже и самолично накинул петлю. Походу, «берет ответственность на себя» на тот случай, если какой-нибудь инспектор спросит о несанкционированной казни. Хотя, кто же его сдаст-то, лорда? Красуется, поганец. Перед гвардейцами пыжиться, в отца-командира играет…

Сплюнув кровь от разбитой губы, и поморщившись ощущению грубой веревки на шее, я послушно развернулся к толпе передом. Судя по тому, что я остался на ногах, а не потерял сознание как в прошлый раз, старик мыслями уже в городе. Выламывает хлипкие ворота, режет стражу и лично казнит ненавистного князя.

— И апофеоз… — драматично воздел руки стоящий рядом стюард. — Апофеоз бесчестья и алчности! «Разорителю» ведомо, что в Осколках есть ровно один человек, способный бросить ему вызов! Один герой, чью силу и храбрость затмевают лишь подвиги и честь! Да-да, добрые люди, «Разоритель» замыслил убить возлюбленного нами сира Аарона Грисби!!!

— Сжечь отморозка, сжечь!!! — в припадке истерики, какая-то беззубая бабка попыталась ломануться к лестнице и самолично меня придушить, но дежурящие у подъема гвардейцы остановили ее праведный гнев.

— О, добрая женщина, знай, я разделяю твою ярость! Ведь подлая низость «Разорителя» стоила жизни моему другу, моему… Нашему брату! Брату в служении могучему лорду! Старина Оливер… Наш верный и могучий капитан. Убит! Отравлен рукой зверя, недостойного звания человека! Но… Мог бы отморозок остаться отморозком, сделай он все как надо?

Веселым голос и разведенные руки отозвались смехом зрителей. Настроением публики этот глист управлял мастерски, отдаю должное.

Продолжая, на всякий случай, высвобождать связанные запястья, я наклонился вперед, насколько позволяла петля на шее, и заглянул в лицо «Геббельса». Не, вроде не замполит… Может реинкарнация?