– Интересные машинки получились, мне понравились. Механическая лошадь, везёт двух всадников и не устаёт. Жалко, что пулемёт некуда пристроить.

– А на лошадь есть куда? – улыбнулся Николай, – Это игрушка, Вилли, забава. Для пулемёта мы сделаем мотоцикл с коляской. Вы не оценили пластик.

– Интересный материал, – Ёсихито, как всегда, был задумчив и немногословен, – лёгкий, но достаточно крепкий. И не ржавеет, не нужно постоянно красить. Пока сложно сказать, где он найдёт применение, но найдёт обязательно, в этом я уверен.

– Если он будет дёшев, то много где, – кивнул Вильгельм, – будет, Ники?

– Когда-нибудь обязательно. Нужно разворачивать массовое производство, но этим будем заниматься уже после войны.

– Почему после войны? До неё ещё четыре года.

– Это по нашим планам четыре, а может быть и три, и два. Как только британцы договорятся с американцами и французами, так сразу по тебе и ударят, даже не дожидаясь окончания строительства флота. А война – это мобилизация. Рабочих в том числе, которых и так не хватает. Мы ведь не от хорошей жизни перенесли автомобильный завод в Барселону. Мало нас, для воплощения всех задумок. Приходится концентрироваться на самом важном. Пластик подождёт.

– Да, Барселона… Ты всё-таки заключил договор с испанцами.

– Заключил. Но для вас это обузой не будет. Испания не претендует на Португалию и её колонии.

– Ещё бы она претендовала, – хмыкнул Кайзер, – сама уже натуральная колония. Ладно, чёрт с ней, пусть будет. Тем более, что ваш договор все оценили, как антигерманский, даже сами испанцы.

Так и было. Чтобы в это поверили остальные, пришлось предварительно запугать испанцев мнимой возможностью потери всех Балеарских островов. Бесчестно? Да! А что делать? Кто здесь играет честно? Это игра в глобальную политику, в ней нет правил, только возможности. В накладе Испания не останется, и это – главное, так что совесть Николая не мучила.

– Пришлось постараться. Не держи зла на испанцев, они не виноваты.

– Пусть брешут шавки, – кивнул Вильгельм и наполнил стопарики, – мне пока это только на пользу. Надеюсь, ты не пообещал им вернуть Гибралтар?

– Я вообще ничего им не обещал, кроме помощи в случае агрессии. Если хорошо себя проявят, помогу им вернуть Лусон. Надеюсь, вы не против.

– Не против, если рынок Филиппин будет открытым.

– И мы не против. Азия большая, островов в ней много, Японии хватит.

– Вот и отлично. Рынки мы ещё обсудим, для нас троих, они все должны быть общими и открытыми, как Китай. Вилли, граф фон Витте утверждает, что экономика Рейха вплотную подошла к кризису. Вам грозит перепроизводство, затоваривание, неплатежи и массовые банкротства.

– Знаю, – вздохнул Кайзер, – фон Бюлов говорит то же самое. Но у меня нет возможности повлиять на ситуацию, Ники. Рейхстаг категорически против всяких ограничений, даже самых разумных. Пусть разоряются, глупые и жадные мерзавцы – освободится рабочая сила для строительства Кильского канала, и хоть немного снизятся запросы. А то сейчас, меньше, чем за восемьдесят марок, не согласны работать даже землекопы.

– Революции не боишься?

– Жду – не дождусь. Пусть только дадут повод, я это уродливое бисмарковское порождение в момент прихлопну. Поигрались – и хватит. Возомнили себя вершителями судеб… Как нужно правильно управлять экономикой, мы теперь знаем. Пример есть. А дармоеды из Рейхстага пойдут копать канал за пайки.

– Опасно это, Вилли. Революция – это стихия, всего не предусмотришь. Толпой обнищавших бюргеров будут управлять с Проклятого острова, а джентльменам в изобретательности не откажешь. Ты хоть осознаёшь, что сейчас являешься для них главной целью?

– Жить вообще опасно, Ники, но я им не Луи Шестнадцатый. Армия и флот мне верны и тоже не любят этих жадных засранцев. Работа ведётся, не волнуйся, опасности мы видим. За что выпьем?

– Самый актуальный сейчас тост – за тебя. За твоё здоровье и долголетие. Береги себя, Вилли. Младший ещё не готов, у него нет такой энергии и харизмы.

– Присоединяюсь, – поднял свою стопку Наследный Принц Японии, – ты главная фигура в наших планах, Уильям (Ёсихито называл имя Кайзера на английский манер). Береги себя. Долгих лет и здоровья!

– Спасибо, братья, я правда тронут до глубины души. Обещаю вам – без нужды не рисковать. Ну, будем!

Опасность революции в Германии была отнюдь не иллюзорной. Почти три пятилетки бурного роста экономики, бюргеров изрядно избаловали, теперь они воспринимали это как должное, и мало кто уже помнил, как оно было раньше, до Вильгельма. А тут ещё британцы, осознавшие бесперспективность попыток устроить революцию в России, переключили все силы на Рейх. Армия и флот – это непобиваемые аргументы, но они ведь не в Берлине, не во дворце Кайзера. Предателей, среди придворных, джентльмены обязательно найдут, от этого не защитит никакое Гестапо. У британцев уже более чем столетний опыт в таких делах, и агентом их может оказаться буквально каждый.

26 августа 1904 года, Вдовствующая Императрица Мария Фёдоровна совершила беспосадочный перелёт Санкт-Петербург – Копенгаген. На новом самолёте собственной конструкции с топливными баками в крыльях. Больше тысячи километров за восемь с половиной часов. Железная женщина. На награждение её крестом Святого Георгия, сразу третьей степени, подал представление Военный министр и главнокомандующий Русской армией, генерал-фельдмаршал, Оскар Казимирович Гриппенберг (после получения рапортов с оценкой от авиаторов, в том числе Сандро, братьев Степановых и адмирала Руднева – все они единодушно оценили этот перелёт как беспримерный подвиг).

Как беспримерный подвиг это оценили и суфражистки с феминистками во всём мире. Ещё бы. Женщина, пусть и Императрица, утёрла нос этим самцам-шовинистам. Да так утёрла, что возразить, по существу, против равноправия женщин им больше нечего. Диктатуре мужчин приходит конец! Уже виден свет в конце туннеля! Митинги и шествия прошли во всех крупных городах Германии (с Данией и Австрией), Британии (с Голландией), Франции (с Бельгией), Испании, Италии Швеции и САСШ. В последних бабоньки отличились особо, собрав полумиллионный митинг возле Белого дома в Вашингтоне двенадцатого октября. Полумиллионный митинг (со всей страны) в полумиллионном городе – это сила.

Элтон Паркер, кандидат в президенты от Демократической партии, добавил в свою предвыборную программу пункт – добиться предоставления женщинам избирательных прав и даже права избираться и не прогадал. Все женщины, несмотря на бесправие, были чьими-то матерями, сёстрами и жёнами, чьё влияние переоценить очень сложно. Они не распоряжаются, но внушают, а ведь подкаблучников среди мужчин реальное большинство. Это правда, горькая, но правда. Это наше рефлекторное наследие матриархата.

Славные парни. Рокфеллер и Морган, не оставили эту силу без внимания, славным парням было без разницы – кто приведёт их к власти – женщины, или их подкаблучники, славных парней интересовал только результат. Женщины получили поддержку самой влиятельной публичной корпорации в мире – первые полосы в газетах и прайм-таймы на новомодном радиовещании. Не учли славные парни только одного – влияния на их бабий электорат одной хрупкой с виду женщины – Вдовствующей Императрицы Марии Фёдоровны. Санта Марии.

В России всё это восприняли без ажиотажа, Святая Мария явила очередное чудо, ну, так не первое ведь и, даст Бог, не последнее. На то она и Святая, чтобы чудеса творить. Митинги за суфражизм собрались только в Санкт-Петербурге и Москве, да и митингами их назвать было сложно. Так себе мероприятие, собрание местных городских сумасшедших баб – страшных, никому не нужных, старух и безмозглых гимназисток. Какое ещё избирательное право? Кого избирать-то собрались, дуры? Государя-Императора?

Да, уж. Тут вам не Америка. Тут и вожжами выпороть могут. В общем, постояли сумасшедшие пару часов, да и разошлись, на этом всё бабье движение в России и закончилось. Матриархат не прошёл. Ни первых полос в газетах, ни прайм-таймов на радио им никто так и не предложил, только завели досье на активисток в ИСБ. На всякий случай.