— Интересно узнать еще, что это за Миссия, — буркнул я.

— Узнаешь, когда это будет рационально. Сейчас более интересен вопрос, как исчезающе малая вероятность стала фактом. Гарда не должна была возникнуть. Не должна была активизироваться при обычной смене причин и следствий. Но она активизировалась. Значит, в причинно-следственную связь вкралось неучтенное обстоятельство, — в этих словах капитана звякнул металл.

— Какое? — напрягся я.

— Ты, — Астр уставился своими немигающими черными глазами на меня.

— Я?!

— Помнишь беловолосых в мире Третьих.

— Еще бы!

— Это наши союзники-кариоты. И они правы. Ты, существенный игрок и пассажир по контракту, являешься точкой деструкции.

Кариоты — усмехнулся я про себя. Иуда тоже был из Кариота. И что-то между ними есть общее. Убить они меня предлагали и ликвидировать точку деструкции. Твари белобрысые!

— В этом что, есть хоть какой-то смысл? — я пытаюсь делать хорошую мину при плохой игре.

— Смысл есть во всем, если это наполнено силой воли, — глаза Астра смотрели на меня не мигая и равнодушно, но в них ощущалась такая же равнодушная угроза.

И что дальше? Меня попросят прогуляться за борт или протащат под килем «каравеллы»? А что, очень может быть. И как в груди холодно от недобрых предчувствий.

— Мы снова в нелегких раздумьях, — Астр отвел от меня глаза. — О твоей последующей судьбе.

— Я же пассажир по контракту, где главное ваше обязательство — не допустить моей гибели. Вы готовы разорвать контракт?

— Тебе как землянину должно быть известно, что любой контракт держится на взаимной выгоде и малых издержках. Если издержки становятся велики, контракт перестает существовать. Вместе с предметом контракта.

— Зачем крайности? Закиньте меня на какую-нибудь уютную далекую планету, — произнес я.

— Ты существенный игрок. Высадить тебя на планету — это как внедрить в организм злокачественный вирус. Разные резонансы. Разные Иерархии. И как следствие — волна деструкции по всей сфере влияния.

— Значит, сейчас мы обсуждаем, убить меня или нет, — кивнул я.

— Убить? Это слово носит излишний эмоциональный негативный оттенок. И обсуждать тут нечего, — сурово отрезал капитан.

— Все решено? — я сжал кулаки до боли.

— Это не предмет обсуждения. Это предмет соответствующего математического исследования. Чем и будет занят штурман. Не надейся на скорый результат. Это может занять продолжительное время.

— То есть скобочки и циферки будут решать, жить ли мне? Как в какой-то бухгалтерии! — воскликнул я.

— Это математика недоступного землянам уровня. Ты узнаешь о результатах в числе первых.

— Ну да. Какая казнь обойдется без казненного?

— Ты драматизируешь и иронизируешь, — отметил капитан. — Вместе с тем здесь присутствует всего лишь чистая рациональность. И надежда у тебя есть. То, что мы выжили под ударом Гарды, говорит в твою пользу. Фактор существенного игрока сработал и на нас.

Я только покачал головой. А Астр продолжил:

— Кораблю причинены серьезные повреждения. Его энергетическая основа рассинхронизирована с трехмерным пространством. И он находится на грани распада.

«Потерпевшие кораблекрушение», — пришло мне в голову. Только этого еще не хватало для полного счастья.

— И мы не доберемся до обитаемых миров? — спросил я.

Мне как-то не по себе стало от перспективы зависнуть в бесконечном пространстве между звездами в холодеющем корабле, из которого истекает жизнь.

— Доберемся, — заверил Астр. — Но Миссию на этом корабле продолжить не сможем.

— Ее что, больше некому продолжить? Кораблей дефицит?

— Кораблей много. Но на достижение существующего резонанса им понадобятся десятилетия, если не столетия. За это время наша сфера может стать на грань катастрофического отката.

— И что, корабль нельзя починить на какой-нибудь ремонтной станции? — напирал я.

— Ты зришь в корень, — похвалил меня Астр. — Корабль можно синхронизировать с трехмерным пространством. Но только в Колыбели кораблей.

— Так за чем дело стало? — ободрился я.

Капитан вновь посмотрел на меня черными глазищами и размеренно, будто вколачивал гвозди, произнес:

— Шанс у нас выжить там невелик…

Во время дальнейшего полета с кораблем творилось явно нечто нештатное. То наваливалась, то слабела гравитация, о скачках которой я уже давно и думать забыл. То начиналась вибрация, и трясло так, будто это и не корабль в космосе, а телега на проселочной дороге. Закрадывалась мысль, что мы вообще можем не добраться до цели. Тем более она далеко. Так что идея высадиться на какой-нибудь уютной планете казалась все более заманчивой. Лучше с пляжами и коктейлями.

Эка меня заносит. Не предусмотрено у чужиков ни коктейлей, ни пляжей… Хотя кто знает…

Когда мы пребывали в рубке во время очередного прыжка, Астр сурово объявил вердикт:

— Не долетим до Колыбели — не долетим никуда. Я тогда уничтожу корабль. И мы все отправимся на новое перерождение. К твоей радости, землянин. И к нашей необходимости.

Какой-то самурайский кодекс чести у них тут. Или выполнение боевого задания. Или харакири.

Самое непонятное, зачем мне, Старьевщику, сдались все их славные цели? Человечество и так не видело от чужиков ничего хорошего. И вряд ли увидит тогда, когда они достигнут этих своих целей.

Может, все же жалко, что нас не раздавила эта самая Гарда? Хотя нет, не жалко. Астр прямо отметил, что тогда бы нас ждала судьба куда хуже, чем смерть.

Так или иначе, с трудом, на барахлящем и разваливающемся «Квантовом пороге», мы стремились к Колыбели кораблей.

Вообще, с кораблями очень много непонятного. Как я могу понять, по Галактике шастают их сотни тысяч, если не миллионы. И каждый занят своей загадочной деятельностью. Зачем они носятся по космосу, от звезды к звезде, от планеты к планете? Исследования, перевозки, турпоездки? Это вряд ли. Их перемещения подчинены какому-то единому плану.

Астр как-то туманно пояснил, что звездолет — основа основ Разума. Их армады сшивают лоскуты. Латают ткань Вселенной и ставят заплатки. Перешивают все по нужному чужикам покрою…

Наконец, наш аварийный полет подходит к концу. Мы выныриваем в трехмерность перед оранжевым гигантом. Он заполоняет все пространство по курсу. От него исходит необузданная мощь, и он огромен. Это громадность ощущается даже не визуально — наше солнце вблизи тоже кажется гигантом, хотя на деле по строгим звездным меркам всего лишь желтый карлик. Громадье оранжевого гиганта ощущается на каких-то внутренних весах, которые в моем сознании всегда были вмонтированы где-то в глубинах существа и по-настоящему начали действовать, когда я приобщился к Большому Космосу.

Кажется, что жар звезды проникает даже в корабль. Но это всего лишь иллюзия. Корабль до последних сил будет поддерживать комфортные условия для экипажа. Когда этих сил не станет, мы просто испаримся или будем раздавлены гравитацией. На миллисекунду раньше, чем прекратит свое существование сам корабль.

— Где Колыбель? — спрашиваю я.

— Вон, — Астр поднимает руку и вполне человеческим жестом указывает пальцем на нашу цель.

Очерчивается черным кружком и мигает справа, прямо в короне звезды, еще более яркая, чем поверхность светила, точка.

— Это Колыбель! Она в энергетическом коконе! — торжественно возвещает обычно молчаливый пилот.

То, что Колыбель находится в кроне звезды, вполне объяснимо. Ведь здесь растут корабли. Для этого требуются колоссальные затраты энергии, а также пересечение каких-то информационных потоков. Все это и имеется в разломе ткани Вселенной, вблизи оранжевого гиганта.

— Колыбель, — повторят пилот.

В его телепатическом посыле дребезжит восторг. Настоящий. Не скрываемый. Впервые от чужика исходит такая однозначная и сильная эмоция.

Его можно понять. Он вернулся в дом своего детства.

Как-то я обмолвился Астру, что наш звездолет похож на живое существо.