- Да уж, попали в резонанс с народными чаяниями…

Зашуршала рация, и Леший, тут же выключив радио, произнес глухо:

- Первый на связи.

- Второй докладывает. Проверено. Объект на месте. Можно заходить.

Это наш разведчик побывал в веселом албанском доме, где обнаружил присутствие барыги Ренарда Гарреля.

- Группа проникновения, выдвижение! - приказал Леший по рации.

- Принято! – прошуршало в ответ.

Движуха началась. Наш скромный «Фольксваген» выдвинулся с точки ожидания и вскоре остановился на длинной и широкой забетонированной площадке. Насколько я изучил место операции, раньше здесь стояли ряды муниципальной техники - поливальные машины и мусоровозы. Но потом они перекочевали в более подходящие места. А здесь образовалась автостоянка, ставшая точкой встреч всякой шушеры – байкеров, укурков, расовых, национальных и сексуальных меньшинств, обычной маргинальной шелупони.

Леший вытащил из-под сиденья пистолет с наверченным глушителем, передернул затвор. Натянул на лицо матерчатую маску. Я последовал его примеру – правда, пистолет был без глушителя, но я и не собирался палить от бедра. Больше он мне нужен был для самоуспокоения.

- Ну, что! Вперед, в гнездо разврата и кутежа! - азартно воскликнул Леший.

Длинная бетонная коробка с рядом стеклянных волнистых окон под крышей вдоль всей стены. Раньше здание принадлежало ремонтной мастерской муниципальной дорожной техники. Теперь над дверьми переливалась синими и красными огнями вывеска «Клуб Артемида». Чего здесь забыла Артемида – богиня охоты? Уж лучше бы этот бордель «Венерой» назвали – намек хоть понятен был бы.

Здесь кипела, вспучиваясь вонючими болотными пузырями, весьма токсичная жизнь низших слоев общества. Около входа в клуб стояла шеренга шлюх – пара белых, похожих на хохлушек, еще пара смуглых албанок и три негритянки. Меж ними дефилировали темные личности с бегающими сутенерскими глазками.

На автостоянке, среди отполированных байков и мятых непрезентабельных автомашин, горланили, пили пиво, выясняли отношения толпы народа самой маргинальной наружности. Висели плотным давящим пологом громкий животный гогот, смесь грязных албанских и французских ругательств. Долетело до слуха родное:

- Так вашу ж мать через коромысло!

Ну, и вдогонку весьма нетривиальный словесный загиб на русском народном, великом и могучем.

Из просторного темно-серого минивэна «Хундай», без лишней суеты, отработанно и четко, стали высаживаться наши бойцы в спортивных костюмах и в масках. В руках они сжимали короткоствольные автоматы с глушителями – нечего грохотом выстрелов местный мирный бандитский народец нервировать.

Среди бойцов затесался союзник – наш агент из Антитеррористического агентства. Он тут знал все ходы и выходы, фактически, благодаря ему, и спланирована вся операция. А, в случае чего, он прикроет нас от полиции, воевать с которой в наши ближайшие планы не входило.

Чернокожий амбал, центнера на полтора весом, защищавший вход в злачное заведение и что-то пытавшийся возразить против бесплатного прохода туда бригады боевиков, был без должного уважения отключен ударом из разрядника в несколько тысяч вольт. Улегся, бедолага, разбросав копыта в стороны, как поверженный лось. Притом неудобно так устроился прямо в проходе. Пришлось его перепрыгивать.

От толпы аборигенов на автостоянке отделились двое бандитов, по виду закоренелых албанцев. Один потянулся рукой сзади за пояс, где наверняка по бандитской традиции заткнуто что-то стреляющее, и раззявил рот, чтобы поднять шум.

Мы двигались в отдалении от группы проникновения. И Леший как-то небрежно, походя, махнул стволом с глушителем и прострелил бандиту ногу. Тот покатился по асфальту, жалобно и беспомощно подвывая, как обиженный щенок. Его напарник замер как статуя, подняв вверх руки.

- Оружие бросил! – прикрикнул я на него.

Тот осторожно, чтобы нас не провоцировать, вытащил из-за пазухи кондовый обрез и отшвырнул от себя подальше.

Надо спешить. Операция пятиминутка. Такие проводят спецслужбы во всех беспокойных регионах с мятежным населением. Заскочить на полной скорости в аул, городок, порт, клуб или куда еще, захватить по точному целеуказанию объект. И смыться с ним, пока земляки не схватились за грабли, вилы и гранатометы.

В просторном зале «Артемиды» гремела забойная мелодия, переливалась всеми цветами радуги цветомузыка. В центре помещения только что танцевавшие, как бешеные, посетители, теперь стояли, как вкопаннные. Тут же в углу слева еще недавно шла азартная игра в карты, но наши ребята перевернули стол, и теперь игроки застыли, ошалелые и не знающие, как себя вести и благоразумно держащие руки вверх. Один игрок валялся на полу, скуля и держась за сломанную кисть. И поделом. Как говорил Ленин: «Не надо бояться человека с ружьем». Но и на пути ему становиться тоже не стоит.

У стенки грузной фигурой вздымался толстяк, тоже примирительно поднявший вверх руки. Насколько я помнил информацию по этому злачному месту, пузан являлся здесь хозяином и по совместительству одним из лидеров албанского организованного преступного сообщества.

- Чтобы тихо мне, – угрожающе прошипел я, приблизившись к нему. – Мы заберем того, кого ищем. И спокойно удалимся.

- Вы под кем ходите? – сипло прохрипел толстяк.

- Эх, лучше тебе этого не знать, - усмехнулся я.

Со стороны коридора слышались звуки переворачиваемой мебели. Всколыхнулся и утих женский визг. Наши ребята вытащили скрючившегося от боли и едва держащегося на ногах худосочного и уже не молодого француза с длинными немытыми лохмами на голове. Время от времени он падал. Тогда его волокли за шкирку по полу, который он полировал своим задом. Потом, получив по ребрам, снова поднимался на ноги.

Ну что же, вот он, наш объект - Ренард Гаррель.

- Работайте господа. Не будем мешать. Гашиш нынче дорог, - я похлопал хозяина «Артемиды» по массивному, налитому мышцами плечу. – И запомни. Будешь нас искать, сдохнешь вместе с семьей и домашними животными. Это доступно твоему разуму?

- Доступно, - буркнул хозяин заведения.

- Тогда мир и дружба, албанский товарищ.

Мы вышли из здания клуба «Артемида». На улице группа прикрытия держала на мушках автоматов нескольких порывавшихся на разборку аборигенов.

Как-то без особого пиетета, скорее, как мешок брюквы, ребята кинули Гарреля в минивэн. Моторы взревели. Все, объект захвачен…

Мы огибали Париж по объездной дороге, не забираясь в сам город. Я опасался, что все же поднимется тревога, и будут выставлены полицейские заслоны. На этот случай, конечно, у нас были документы прикрытия местной полиции и сопровождающий чин из антитеррористической службы. Но лучше лишний раз не светиться.

Впрочем, никакой тревоги поднято не было. Оправдались мои лучшие ожидания – в албанских степях никто и никогда не будет вызывать полицию, пусть там хоть все горит и взрывается. Потому что албанцы - это одни из центровых бандитов, рэкетиров, торговцев наркотиками и человеческими внутренними органами во всей Европе. Зачем им полиция? У них и своей пехоты полно для того, чтобы отстоять свои интересы.

Через сорок минут наши машины въехали на запушенную и заброшенную территорию маслобойной фабрики. Надпись на воротах уведомляла: «Помещение сдается в аренду». Но желающих не находилось. Кризис перепроизводства на дворе, какая там маслобойня?

В фабричном просторном помещении пленника усадили в заранее приготовленное крепкое металлическое кресло с ремнями. Рядом возвышалась помятая, устрашающего вида давильная машина с раструбом и зубьями, которую не получилось демонтировать и выковырять из бетонного пола. Вдоль стен шли полки с пластмассовыми пустыми бутылками. Больше здесь ничего примечательного не имелось.

- Будем говорить честно, или для начала соврать попробуешь? – поинтересовался я крайне тактично.

Конечно же, Ренард Гаррель собирался врать. И самым его первым враньем было заверение, что он вовсе не собирается врать. Был он перепуган, деморализован, слегка помят при захвате, когда его оттаскивали от латиноамериканской шлюхи, вцепившейся в него мертвой хваткой и поднявшей визг, что клиент не заплатил. Но все равно он явно не хотел откровенничать.